безъ отраженія, какъ будто лучи его были поляризованы. Передъ т?мъ какъ оно должно было опуститься за поверхность вздутаго моря, его центральные огни внезапно исчезли, какъ бы мгновенно погашенные какою-то непостижимой силой, и только туманное серебристое кольцо ринулось въ бездонный океанъ.
Мы напрасно дожидались разсв?та, который возв?стилъ бы намъ о пришествіи шестого дня — этотъ день для меня не насталъ — для Шведа онъ не наступилъ никогда. Мы погрузились съ т?хъ поръ въ непроглядный мракъ, такъ что намъ ничего не было видно на разстояніи десяти футовъ отъ корабля. Часы проходили, а насъ продолжала окутывать безпрерывная ночь, не озаренная даже т?мъ фосфорическимъ блескомъ моря, къ которому мы привыкли подъ тропиками. Мы зам?тили, кром? того, что, хотя буря продолжала неистовствовать, мы не могли больше зам?тить обычныхъ особенностей буруна, или п?ны, которая насъ до сихъ поръ сопровождала. Кругомъ былъ только ужасъ, и непроницаемая тьма, и, наводящая отчаяніе, пустыня черноты. Суев?рный страхъ мало-по-малу овлад?лъ умомъ старика-Шведа, и моя собственная душа была охвачена безмолвнылъ изумленіемъ. Мы оставили всякія заботы о корабл?, какъ безполезныя, и, уц?пившись, насколько возможно кр?пко, за обломокъ бизань-мачты, горестно смотр?ли въ безбрежность океана. У насъ не было возможности считать время, у насъ не было возможности составить какое-нибудь представленіе о томъ, гд? мы находимся. Мы, однако, ясно сознавали, что мы ушли на югъ дальше, ч?мъ кто-либо изъ предшествующихъ мореплавателей, и испытывали крайнее изулленіе, не встр?чая обычныхъ препятствій, въ вид? ледяныхъ глыбъ. Между т?мъ каждое мгновенье грозило намъ гибелью — каждый исполинскій валъ стремился поглотить насъ. Морское волненіе превосходило вс? представленія моей фантазіи, и только чудо могло насъ спасать отъ угрозъ каждаго губительнаго мига. Мой товарищъ говорилъ о легкости нашего груза, напоминалъ мн? о превосходныхъ качествахъ нашего корабля; но я не могъ не чувствовать безнадежности самой надежды, и мрачно приготовился къ смерти, полагая, что она посл?дуетъ не позже какъ черезъ часъ, ибо съ каждымъ пройденнымъ узломъ подъятіе черныхъ ужасающихъ волнъ становилось все страшн?е и чудовищн?е. Временами мы задыхались на высот? большей, ч?мъ высота полета альбатросовъ — временами мы чувствовали головокруженіе отъ быстроты нашего нисхожденья въ морскую преисподнюю, гд? воздухъ становился недвижнымъ, и ни одинъ звукъ не возмущалъ дремоту кракена!
Мы находились на дн? одной изъ такихъ пропастей, когда быстрый крикъ моего товарища страшно прозвучалъ въ безмолвіи ночи. 'Смотрите! смотрите!' вскричалъ онъ, выкликая прямо въ мои уши, 'Господи Боже мой! смотрите! смотрите!' Пока онъ говорилъ, я увидалъ мрачный, пасмурный отблескъ краснаго св?та, струившагося по ст?намъ обширной бездны, гд? мы находились, и бросавшаго неровное мерцанье на нашу палубу. Устремивъ глаза вверхъ, я увидалъ зр?лище, заморозившее кровь въ моихъ жилахъ. На страшной высот?, прямо надъ нами, на самомъ краю чудовищнаго обрыва, качался гигантскій корабль, быть можетъ, въ четыре тысячи тоннъ. Хотя онъ находился на вершин? вала, бол?е ч?мъ въ сто разъ превосходившаго его собственную высоту, видимыя его очертанія все же оставляли за собой всякій линейный корабль, и всякое судно Восточной Индійской Компаніи. Его громадный корпусъ угрюмо черн?лся, не будучи нисколько смягченъ какимъ-либо изъ обычныхъ украшеній. Шеренга м?дныхъ пушекъ выдвигалась изъ открытыхъ люковъ, и отбрасывала отъ своихъ полированныхъ поверхностей огни безчисленныхъ боевыхъ фонарей, которые качались тамъ и сямъ на снастяхъ. Но что бол?е всего исполнило насъ ужасомъ и изумленіемъ, это то, что рнъ шелъ на вс?хъ парусахъ по этому сверхъестественному морю, и несмотря на этотъ неукротимый ураганъ. Въ первое мгновенье видн?лись только корабельныя скулы, между т?мъ какъ весь исполинъ медленно вставалъ изъ неясной и чудовщиной пучины, находившейся за нимъ. На одинъ мигъ — мигъ напряженнаго ужаса — онъ взвился на самую вершину этого головокружительнаго вала, помедлилъ, какъ бы опьяненный собственнымъ взмахомъ, и дрогнулъ и заколебался, и — устремился внизъ.
Не знаю, откуда у меня взялось самообладаніе въ эту минуту. Откинувшись назадъ, какъ только я могъ, я безтрепетно ждалъ катастрофы. Корабль нашъ, наконецъ, пересталъ бороться съ моремъ, и началъ погружаться съ носовой стороны въ воду. Толчокъ стремительной водной массы, сб?гавшей сверху, поразилъ его въ ту часть сруба, которая уже находилась подъ водой, и, въ неизб?жномъ результат?, съ непоб?димой силой швырнулъ меня на снасти чужого корабля.
Когда я падалъ, корабль поднимался на штаг?, и повертывался на другой галсъ; зам?шательство, происшедшее благодаря этому, и было, повидимому, причиной того, что судовая команда не обратила на меня никакого вниманія. Безъ особенныхъ затрудненій я прошелъ, незам?ченный, къ главному люку, который былъ полуоткрытъ, и вскор? нашелъ удобный случай скрыться въ трюмъ. Почему я такъ сд?лалъ, затрудняюсь сказать. Быть можетъ, неопред?ленное чувство страха, овлад?вшее мной сперва при вид? этихъ мореплавателей, обусловило мое желаніе скрыться. Я совс?мъ не былъ расположенъ дов?ряться людямъ, въ которыхъ, при самомъ б?гломъ взгляд?, зам?тилъ столько чертъ новизны, чего-то возбуждающаго сомн?ніе и предчувствіе. Я счелъ поэтому за лучшее устроить себ? вътрюм? тайникъ, удаливъ съ этой ц?лью часть передвижныхъ обшивныхъ досокъ такимъ образомъ, что он? давали мн? достаточное уб?жище среди огромныхъ реберъ корабля.
Не усп?лъ я кончить свою работу, какъ шаги, раздавшіеся въ трюм?, принудили меня скрыться. Около моего уб?жища нев?рными и слабыми шагами прошелъ какой-то челов?къ. Лица его я не могъ различить, но обстоятельства нозволили мн? зам?тить общій его видъ. На немъ лежала несомн?нная печать дряхлости и преклонности. Кол?ни его дрожали, и все т?ло колебалось подъ бременемъ долгихъ л?тъ. Обращаясь къ самому себ?, онъ бормоталъ глухимъ и прерывающимся голосомъ какія-то слова, на язык?, котораго я понять не могъ, и сталъ копошиться въ углу среди безпорядочной груды какихъ-то, необычайнаго вида, инструментовъ, и обветшавшихъ морскихъ картъ. Вс? его манеры представляли изъ себя странную см?сь, это была ворчливость вторичнаго д?тства и, исполненная достоинства, величавость бога. Въ конц? концовъ онъ отправился на палубу, и я его больше не видалъ.
Душой моей овлад?ло чувство, для котораго я не нахожу названія — ощущеніе, которое не поддается анализу; поученія минувшихъ временъ для него недостаточны, и я боюсь, что даже будущее не дастъ мн? къ нему никакого ключа. Для ума, подобнаго моему, посл?днее соображеніе является пагубой. Никогда — я знаю, что никогда — мн? не удастся узнать ничего относительно самой природы моихъ представленій. И все же н?тъ ничего удивительнаго, если эти представленія неопред?ленны, ибо они им?ють свое начало въ источникахъ совершенно новыхъ. Новое чувство возникло — новая сущность присоединилась къ моей душ?.
Уже много времени прошло съ т?хъ поръ, какъ я впервые ступилъ на палубу этого страшнаго корабля, и лучи моей судьбы, какъ я думаю, собрались въ одну точку. Непостижимые люди! Погруженные въ размышленія, самую природу которыхъ я разгадать не въ состояніи, они проходятъ предо мною, не зам?чая меня. Скрываться отъ нихъ — крайнее безуміе съ моей стороны, ибо они не хотятъ вид?ть. Я только что прошелъ передъ самыми глазами штурмана; не такъ давно я рискнулъ пробраться въ собственную каюту Капитана, и досталъ оттуда матеріалъ, съ помощью котораго я пишу теперь, и записалъ все предъидущее. Время отъ времени я буду продолжать свой дневникъ. Это правда, у меня н?тъ никакихъ средствъ передать его міру, но я попытаюсь какъ-нибудь устроиться. Въ посл?днюю минуту я положу манускриптъ въ бутылку, и брошу ее въ море.
Произошло событіе, которое дало мн? пищу для новыхъ размышленій. Являются ли такія вещи д?йствіемъ непостижимой случайности? Я рискнулъ выйти на палубу и, не обративъ на себя ничьего вниманія, улегся среди груды выбленокъ и старыхъ парусовъ, на дн? ялика. Размышляя о странностяхъ моей судьбы, я совершенно безсознательно взялъ находившуюся зд?сь мазилку для смолы и сталъ мазать края только что сложеннаго лиселя, лежавшаго около меня на боченк?. Лисель теперь выгнутъ и красуется на корабл?, а случайные мазки сложились въ слово Открытіе.
За посл?днее время я сд?лалъ много наблюденій относительно структуры судна. Хотя оно и хорошо вооружено, оно, какъ я думаю, не представляетъ изъ себя военнаго корабля. Его снасти, конструкція, и общее снаряженіе, являются живымъ отрицаніелъ военныхъ предпріятій. Что корабль изъ себя не представляетъ, мн? легко понять, но что онъ изъ себя представляетъ, — это, я боюсь, невозможно сказать. Не знаю, какимъ образомъ, но, внимательно разсматривая его необычайную форму и странный характеръ его мачтъ, его гигантскій ростъ и чрезм?рный запасъ парусинъ, его носъ, отличающійся строгой простотой, и старинную обветшавшую корму, я чувствую, что въ моемъ ум? возникаютъ вспышки смутныхъ ощущеній,
