Господи, боже мой! Ну не должна быть баба такой умной! Не должна, права не имеет так понимать и расщелкивать мужика! И что теперь со всем этим делать, с тем, что она выворачивает его своими словами наизнанку?!
Сашка! Санька! Милая, родная — чужая, единственная запретная и, может, единственная нужная женщина! Ну почувствуй меня, расскажи, что знаешь! Ну, давай!
Раздражение поднималось горчащей волной изнутри к горлу, и Иван не знал, что с ним делать. Но она — в который раз — освободила их от тупикового молчания и невозможности что-то изменить, исправить.
— Пойдем завтракать, Гуров! Ничего мы сейчас не решим!
Пришлось затолкать все назад — раздражение, недоверие и вопросы — все!
Завтракать? Хо-ро-шо! Прежнее недоверие и отстраненность? За-ме-ча-тель-но! Ничего не было? Чу- дес-но!
Он, стоя у кухонного окна с чашкой кофе и сигаретой в руках, подозвал ее к себе:
— Сань, иди, посмотри. Похоже, что нам снова надо сматываться.
Александра подошла и встала рядом. Окно было распахнуто, она чуть высунулась, посмотрела вниз на улицу. Возле джипа, который Иван оставил у подъезда, суетились двое мужчин — рассматривали. Один зачем-то присел, заглянул под днище, отсюда, сверху, было плохо видно.
Она помолчала.
— Ну что, Гуров, это твой план? С привычным захватом?
Вот же черт! Послал Бог бабу!
— Нет, на сей раз без захвата, — признался он, — просто бежим.
— Зачем тебе, Гуров, просто? — хладнокровно спросила она, как преподаватель у сдающего экзамены студента. — Чтобы догнали?
Вообще-то он вполне созрел, чтобы ее придушить. Умная очень? Ну так держи свое понимание при себе!
— Останешься или побежишь со мной?
Спросил. Вот как разозлился разбалованный не лезущими в его душу, мысли и жизнь женщинами без особых претензий Иван Федорович.
— А что, предполагалось, что ты можешь бегать без меня? — усмехнулась Санька, глядя ему в глаза. — И кому ты весь такой замечательный сдался?
Вот наподдавать бы тебе ремнем, красавица! Доктор, черт бы тебя побрал, наук! И ведь спуску ему не дает и правил его игры не принимает!
Удушить, и все дела!
— Ну, хочешь, не беги!
— Ванечка, давай в незаинтересованных поиграем потом, — устало предложила она.
Он поставил чашку на подоконник, щелчком отправил за окно окурок, ухватил ее двумя руками и развернул к себе.
— Саш, расскажи! — попросил он. — Мне будет проще все разрулить и тебя из этого вытащить!
Они смотрели в глаза друг другу.
— Вот честное слово, Иван, мне нечего рассказывать, я понятия не имею, что за беспредел творится вокруг меня!
— Ладно! — не поверил он.
Сашка сдалась — нет так нет, что теперь доказывать!
— Иди, собирайся! — отдал он приказ.
Зло, холодно, отгораживаясь и отстраняясь от нее душой, телом, насколько мог. Ну, что ж, подруга — ничего не было, и мы бежим. Снова!
Она кивнула, соглашаясь со всем – его отстранением и продолжающимся бегом неизвестно куда и от кого, с призрачным финишем в итоге.
И они побежали. Образно.
Обнаружилось, что Сашке не в чем выйти на свет божий и очи прохожих — вся ее одежда была перепачкана кровью, грязью из-под кустов разведывательных и порвана в нескольких местах в пылу событий. Иван, пошарив по своим «закромам», нашел в гардеробе позабытые и задвинутые в дальний угол джинсы и белую футболку, он утверждал, что его, только размерчиком поменьше от старости, но Санька подозревала, что какой-нибудь барышни. Выбора не оставалось, и она облачилась в то, что дали. Либо барышня была крупненькой, либо наряд все же гуровский — на Сашке все болталось и висело, с чем они оперативно справились при помощи ножниц и ремня, обрезав лишнее и подтянув широкое. Стильные босоножки с ободранными на каблуках и носках ошметками кожи дополняли прикид из новой коллекции.
Выход из подъезда был один. Задача стояла проскользнуть незамеченными мимо «пасущихся» у подъездных дверей двух красавцев у джипа. Не выдумывая ничего лишнего, Иван, высунувшись по пояс из подъездного окна на третьем этаже, метнул прицельно прямехонько на капот джипа прихваченную из квартиры именно с этой целью гантель. Джип хрюкнул и заорал заполошно сигнализацией. Братки отреагировали подскакиванием и разглядыванием окон, пытаясь обнаружить источник нападения.
— Быстро вниз! — на ходу приказал Иван, скатываясь по ступенькам лестницы.
Сашка не отставала. Они еле успели спрятаться за выступом, отгораживающим мусоропровод, когда, оттолкнув старушку, открывшую кодовый замок своим ключом, вломились разъяренные парни и, игнорируя лифт, побежали по лестнице вверх.
Кого они там узрели и пытались найти?
«Эти не лучше, — порадовался Иван, — оба ломанулись, не оставив наблюдающего у дверей! Хотя, может, для поиска машины простых шестерок отправили? Кто-то у них наверняка толковый есть, чтобы проверить жителей дома по базе?»
«Что-то он не особо усердствует. Не побег, а прогулка какая-то!» — засомневалась Сашка.
После стремительного броска вдоль дома Гуров притормозил, придерживая рвущуюся умотать как можно дальше и быстрее Сашку за локоток.
— Не надо так спешить, теперь не догонят.
Ох, что-то здесь было не так!
— Гуров, мы убегаем или ручкой машем?
— И то и другое, — неохотно ответил он.
— Та-ак! — протянула воинственно Сашка. — Значит, мальчонок ты решил поводить за собой!
— Указать направление нашего движения.
Ну не сочинять же ему что-то, бесполезно!
— Понятно.
Он разозлился, какого черта! И так все понятно, ты же умная не в меру!
— Ты бы, для разнообразия, огласил план мероприятия, — саркастически предложила Сашка, — ну, чтобы знать, когда бить начнут.
— Не начнут бить, Саш, обещаю!
— И на том спасибо!
Когда они на метро доехали до вокзала и Гуров двинулся к пригородным кассам, Сашка недоверчиво полюбопытствовала, куда, собственно, ее транспортирует Иван Федорович.
— В одно замечательное место, тебе понравится.
— А добираться до него мы будем посредством электрички или предполагается совместное веселое шагание по проселочным трактам?
— Пройдемся немного.
— Тогда мне надо сменить обувь, или я никуда не поеду!
Гуров вздохнул над доставшейся ему тяжкой судьбинушкой, привычно ухватил Сашу за локоть и потащил через вокзальную площадь к стоящим в ряд прилавкам. Торговали там исключительно всякой ерундой, в том числе и безрадостно дешевой, удручающего вида обувью.
