полярного круга или в Лас-Вегасе?
— Интересно, — Миллениум окинул взглядом магазин, — похоже, тот, кто оставил этот магазин, заперев его на замок, явно собирался вернуться.
Улыбка сползла с лица Миши, и он аккуратно, сам того не замечая, положил блок сигарет на прилавок.
— Похоже на то, — согласился он с другом, — но, судя по всему, он уже сюда не вернулся, не мог же он вот так запросто бросить здесь все это на пару лет. Взять те же крупы, они ведь испортились все.
— Это-то и странно. Тут товаров тысяч на пятьдесят, не меньше, вспомним, что это сельский магазин и явно не супермаркет. Все, что находится здесь, было целым состоянием для человека, который запер дверь с той стороны, уходя отсюда. — Боря в задумчивости потер подбородок. — Теперь прикинем, что производство тут вымерло и народ рассосался по близлежащим деревням. Внимание, вопрос: Зачем оставлять забитый доверху магазин, если все разъехались и никто не собирается возвращаться?
— Думаю, по местным меркам, владелец магазина был человеком не из бедных и свалил бы в первых рядах бизнес-классом.
— Вот и я о том же… — Боря оглянулся в сторону двери, будто ожидал, что на пороге появится владелец магазина и начнет порицать их за сломанный замок и нарушение закона о частной собственности. Но порог был пуст, а за порогом продолжал стоять абсолютно безлюдный город. Легкий холодный ветерок ворвался в душный магазин и пробрал его до самых костей. — Что-то здесь чертовски не так, мародеры, бомжи, беглые зеки, лесное зверье, но ведь кто-то должен был залезть сюда до нас, не последним же он уезжал отсюда. Города так не умирают, все равно кто-то должен был остаться, кто-то должен был подчистить местные запасы.
— Не нагнетай, Борь! — Сандаль вскрыл бутылку с «Джони Волкером» и принюхался к светло- коричневой жиже, что была внутри. — Похоже, огненная вода все еще годна к употреблению.
— Надо бы заглянуть в один из домов… — Боря не обращал внимания на своего друга и продолжал рассуждать. — Может статься так, что находиться здесь небезопасно, может, радиация или какие болезни, кто его знает?
— Помнится, ты был ярым противником шарить по квартирам… — Миша улыбнулся, но бутылку с виски отставил в сторону при одном лишь упоминании о радиации. — Помните ту историю на перевале Дятлова, ребята тоже исчезли, вернее, погибли, но погибли при весьма загадочных обстоятельствах.
— Вот теперь ты, не начинай, — Миллениум заинтересованно двинулся в сторону прилавка, к небольшому стеллажу, на котором аккуратно был выложен хлеб «кирпичиком». — Ты с этой историей забодал уже всех и продолжаешь бодать. — Он аккуратно взял булку хлеба, принюхался, повертел ее в руках в поисках чего-то и отложил в сторону. — Жаль, даты изготовления или хотя бы годности не стоит, можно было бы понять, когда хозяин этого чудного магазина покинул Еж и удалился в неизвестном направлении.
— Вполне себе интересная история с этой группой приключилась, расскажу в один из вечеров девчонкам. — Он весело подмигнул Юльке с Женькой. — А хозяин магазина ушел отсюда в девяносто четвертом году, мало того, думаю, ушел он отсюда в пятницу шестнадцатого сентября. — Он взялся за бутылку виски, потом, опомнившись, вновь отставил ее в сторону.
— Где почерпнул такие точные сведения? — Боря улыбнулся, глядя на своего друга, все-таки он был чертовски рад тому, что именно Миша был его напарником на протяжении уже десятка лет.
— Да на прилавке журнал расходов-приходов валяется, последнее число датируется именно так, думаю, он закрыл магазин в пятницу, уж не знаю, какой тут был режим работы, может, суббота, воскресенье — выходные, но та пятница была последней в работе сего заведения. — Миша хитро прищурился. — Как думаешь, эти сигареты курить можно? — он повертел в руках блоком «Мальборо», обутым в контрастный красный цвет.
— Скорее всего, можно, вряд ли тут произошел резкий выброс чего-нибудь этакого, все-таки тут лесопилка, а не урановый рудник. В конце концов, тут могло произойти все что угодно. Уходили в сентябре, в этих местах осень проходит быстро, на пороге уже зима стояла, о чем это говорит? — Он выжидающе посмотрел на своих спутников, но те молчали, и тогда он продолжил сам. — Это говорит о том, что они могли испугаться не перезимовать зиму девяносто четыре — девяносто пять, а причин тому масса: от продуктов питания, может, животные покинули эти места, может, у них на огородах неурожай был, до разрушения котельной, кто знает?
— Котельная вряд ли, у них тут частный сектор большой, перезимовали бы там, думаю, люди, которые жили здесь, в этих суровых условиях, держались друг за друга, как ближайшие родственники, а вот насчет зверья да неурожая вполне вероятно. — Сандаль распечатал блок сигарет, извлек из него пачку и покрутил ее в руках. — Курить или не курить, вот в чем вопрос! — на манер Гамлета спросил он у бездушной картонки.
— Ты вообще сигарету изо рта выпускаешь? — Юля толкнула его в плечо, тебя не радиация в гроб вгонит, а табак прикончит, причем гораздо раньше.
— Радиация — дело такое… — Миша выдержал театральную паузу, глядя на нее. — Мне еще детей рожать, а для того, чтобы их рожать, их надо зачать, а вот радиация, говорят, как-то не очень влияет на тот орган, который отвечает у мужчины за эту функцию, — витиевато изъяснился он.
— Короче говоря, пиписька отвалится, — со смехом резюмировала Юля. — Не хочу тебя огорчать, но говорят, что и курение даже не светящихся в темноте сигарет приводит к тому же результату.
— У меня с этой функцией, благо, все в порядке. — Он улыбнулся, глядя на нее. — Курю я или нет, не важно.
Юля хотела что-то сказать, но Боря прервал ее: — Может, мне с Женей выйти, да вы тут разберетесь со своими функциями наедине? — он сделал акцент на предпоследнем слове.
— Ладно, закончили меряться письками… — поддержал его Сандаль. — Берем припасы и топаем во Дворец культуры, там ночуем и завтра за работу, как вам мой план?
— План хорош, если не учитывать некоторых обстоятельств, — Боря задумчиво потер подбородок, смотря прямо в глаза другу. — Уж очень смущает меня исчезновение местного населения, и еще больше смущает то, что магазин при этом забит битком.
— Я предлагаю забыть о том, что здесь когда-то кто-то жил, мы пришли, увидели, победили, а завтра уже ушли, вот и вся логика. — Сандаль все-таки извлек из пачки сигарету и закурил. — А неплохие сигареты, суховаты только. — Он положил пачку в карман, одновременно размещая блок в рюкзаке. — Так и будете стоять, или мы сюда не за тем пришли?
— Ладно, набиваем рюкзаки, — согласился с ним Миллениум. — Была не была.
Они быстро обыскали все полки в магазине, прихватывая с собой все, что имело длительный срок хранения, в том числе оказалась и пара бутылок виски с бутылкой неплохого красного вина, они собирались неплохо провести сегодняшний вечер, единственный вечер в объятиях какой-никакой, но цивилизации. Завтра их вновь ждала бескрайняя тайга с ее непроходимыми буреломами, ночевками под открытым небом и суровым рабочим режимом, отставать от которого им не даст Миллениум, упирая на то, что следующая остановка — дом.
На улице царил полумрак, небо по-прежнему было затянуто тяжелыми тучами, которые то и дело озаряли яркие вспышки молний. Легкий дождь начинал накрапывать, говоря о том, что у природы все-таки есть плохая погода. Было тепло, но в этом забытом богом месте природа ежесекундно напоминала о своем нелегком нраве, она будто намеренно хотела задержать путников в Еже, не отпуская их, не желая, чтобы они уходили.
— Погодка просто блеск, надеюсь, завтра будет получше… — Сандаль смотрел на небо сквозь прозрачный капюшон дождевика, который укрывал его от колких капель дождя.
— Надежда умирает последней… — Смотря на небо, Боря понимал, что резких перемен погоды ожидать не стоит. В дождь работать в «поле» почти бессмысленно, то, что они могли сделать за два дня ясной погоды, могло растянуться на неделю, а то и две при таком дожде. Выходило, что лучше подождать, когда дождь прекратится, и только тогда выдвигаться из города. — Но в любом случае задерживаться здесь больше, чем на один день, я не хочу.
— Среди нас нет мазохистов, задерживаться здесь не хочет никто. — Сандаль наигранно придирчивым взглядом окинул девчонок, но те смиренно молчали, поддерживая его.
