этого властного человека с первых же секунд, но его больше заботила судьба его маленькой группки, нежели чем мысли забредшего в город охотника. Тимофей Степанович фыркнул, но не произнес ни слова, Седой же усмехнулся и оценивающе посмотрел на Миллениума.
— Как же, в курсе! — он опять посмотрел куда-то вдаль, то ли вспоминая что-то, то ли пережевывая какую-то мысль в голове. — Только знание это ровным счетом ничего не дает. Как видишь, несмотря ни на что, мы с Тимофеем Степановичем тоже забрели сюда, нужда заставила. — Он как-то резко оборвал себя и потом продолжил: — Товарищ наш сгинул в этих местах с месяц назад, а ведь тоже все знал, но что-то его сюда потянуло. Одним словом, не место тут людям, тут никому нет места. — Щелчком он отправил окурок на другой конец улицы. — Пойдем, Тимофей Степанович, пора нам. — Он резко встал, и вместе с ним, как на привязи, подскочил его товарищ.
— Погодите, так что тут произошло? — остановил их Боря, он тоже встал, не желая отпускать столь ценных «языков».
— А что тут непонятного? — удивился Сергей, он вперил свой холодный взгляд в Миллениума, досконально изучая его. — Нет тут места ни человеку, ни дикому зверю, и вам тут места тоже нет… — на последних словах он поднял голос так, что, казалось, он сейчас бросится на Борю с кулаками, Миша даже приподнялся с лавки, готовый вступиться за друга в любую секунду. — Отдохните тут день, — он бросил взгляд на Тимофея Степановича, но тот молчал, глядя в сторону, — а потом советую убираться подальше, — добавил он уже мягче.
— Откуда вы хоть? — Миллениум не собирался так легко отступать.
— Хочешь поблагодарить в письменном виде? — Седой улыбнулся, снисходительно глядя на Борю.
— Я… — он замешкался, не зная, что и сказать, чем и воспользовался Сергей, он резко развернулся, увлекая за собой Тимофея Степановича, и через секунду, чтобы спросить у них еще что-нибудь, пришлось бы кричать во весь голос.
Они ошеломленно сидели на скамейке и смотрели вслед удаляющимся фигурам.
— Странные какие-то… — нарушила молчание Женька. — Заладили — гиблые, гиблые места, как зомби какие-то.
— Мы даже им спасибо не сказали… — Юля встала со скамейки, чтобы размять ноги. — А ведь они нам, можно сказать, жизнь спасли. Нас бы эти собаки в клочья порвали.
— Что будем делать? — Сандаль посмотрел на своего друга, ожидая от него решающего слова. — Зависнем тут на ночь или, ну его, отправимся в тайгу?
— Ночью в тайге делать нечего, переночуем, завтра выдвинемся: чем дальше, тем лучше. — Миллениум подхватил свой рюкзак и вскинул его на плечо. — Пойдемте в наш дворец культуры, сделаем славный ужин, расслабимся, налопаемся от пуза. — Он улыбнулся, глядя на своих товарищей. — Нечего киснуть, был неприятный момент, но нас пронесло.
— Это точно… — Миша встал, осматривая город, который начинал тонуть в сгущающихся сумерках. — Нам лучше пошевеливаться, ой как не хочу бродить по этим улицам в темноте, особенно после слов этого Сергея. Как-то жутко тут, да еще эти собаки, кто знает, может, здесь не одна стая обитает, на редкость злобные твари.
— А ты не поешь недельку, еще злее будешь! — Женька подхватила свой рюкзак, готовая покинуть мрачные улицы Ежа и укрыться за стенами уже ставшего родным маленького облезшего дворца.
Уже через полчаса Миша разводил костер на сцене из переломанных стульев и вороха смятых старых газет. Боря мастерил баррикаду у двустворчатой двери входа, на этот раз он подошел к делу ответственно и несколько раз перепроверил, насколько надежна эта защита, дневная встреча с одичавшими собаками не прошла даром, да и новые знакомцы, что бродили по окрестностям города, казались совсем не божьими одуванчиками. Юля и Женя вскрывали раздобытые в магазине банки с тушенкой и консервы, приготовление к ужину шло полным ходом. Этот ужин был прощальным, и прощались они с хлипким оплотом цивилизации, что раскинулся на маленькой площади посреди бескрайней тайги. Люди давно покинули его, но здесь все еще ощущался дух их присутствия. Завтра они вновь окунутся с головой в дикую природу, где не ступала нога цивилизованного человека, где не позовешь на помощь, где не наберешь номер спасательной службы, где можно было орать во всю глотку, но услышат тебя только дикие звери. Это была тайга, романтика которой притягивала к себе сотни душ искателей приключений.
— Скоро будем дома! — Юля сказала это вслух, пытаясь поверить в собственные слова, которые звучали в этом заброшенном зале как молитва неведомым божествам. — Пара дней, и все. — Она раскидала тушенку по железным мискам и откинулась на спинку кресла с обшарпанной красной обивкой.
— Звучит неплохо… — Сандаль раздул костер, и теперь едкий дым поднимался к самому потолку, исчезая в сотне щелей, испещривших его. — Но работы еще непочатый край. — Он подошел к рядам кресел и уселся рядом с Юлей.
— Работы бояться — в лес не ходить, причем в прямом смысле этого выражения… — Женька развалилась в кресле рядом с подругой.
— Вообще, там речь шла о волках, но и так пойдет. — Миллениум присел рядом с Женей. — Чего сидим? — Он непонимающе посмотрел на Мишу. — Наливай, а то уйду!
Дважды повторять не надо было, Сандаль открыл распечатанную днем бутылку виски и быстро разлил огненную жидкость по железным кружкам.
— Погодите, надо же ужин разогреть, как-то холодную тушенку лопать неохота. — Юля быстро встала с кресла и подхватила миски с едой, у костра уже ждала походная решетка, которая вмещала как раз четыре порции. Мясо зашкворчало, наполняя зал приятным запахом, от которого заурчало в желудке.
— Чую запах мяса, — сгладывая слюну, Миша встал и направился к костру, у которого происходило все действо, — дай-ка я тебе подмогну. — Он подхватил две разогревшиеся миски и направился назад к рядам кресел.
— Погоди, еще не готово, — попыталась остановить его Юля, но все было тщетно, аппетитный запах мяса сделал свое дело, и Сандаль, вручив одну из мисок Боре, уже тянулся за ложкой.
— Юль, давай уже сюда, — он кивнул на свободное место рядом с собой, — уже налито, закуска готова, не томи.
Юля подхватила разгоряченные миски, предварительно намотав на руки края своей походной куртки, одну миску она отдала Женьке, со второй устроилась сама на кресле. Миша тут же ей вручил бокал, представляющий из себя жестяную кружку с оббитыми краями.
— Ну что, граждане, поздравляю вас с хорошим окончанием нашей дневной истории, никто не был съеден злобными собаками и, надо заметить, никого даже не покусали, что тоже хорошо. За то, чтобы было хорошо. — Миша поднял кружку, призывая всех чокнуться с ним. Кружки со скрежетом встретились друг с другом, после чего огненная вода была принята залпом.
— Пить можно! — заключил Миллениум, закусывая крепкий виски.
— Странно тут как-то, — язык Женьки слегка заплетался, та малая капля, что она выпила, была для нее почти как бутылка алкоголя для любого другого человека, — люди исчезли, ужин на столах, магазин битком забит, собаки дикие, да еще эти два… ханурика в округе гуляют. Вам не показалось странным, что они тут вообще делают? — она слега сбивалась с мысли, но виной тому был алкоголь, тем временем Миша разлил вторую порцию виски. На этот раз тостов не понадобилось, они разобрали кружки и уже не спеша начали потягивать жгучий напиток.
— Вроде ищут кого-то… — Юля отложила в сторону пустую миску, откинулась в кресле и, блаженно прикрыв глаза, закурила, все проблемы, которые днем казались неразрешимыми, теперь казались смешными и недостойными внимания. — Они же вроде говорили…
— Говорили, говорили, — прервала ее подруга, — но как-то странно, почему именно тогда, когда мы здесь.
— Не придумывай, Жень, это все от пересмотренных ужастиков, — Сандаль улыбнулся, — нет тут потаенного смысла, да и ты не центр вселенной, чтобы все события вращались вокруг тебя и касались только тебя.
— Кто знает, кто знает, — она бессмысленно таращилась в потолок, изучая множество трещин, идущих по нему, кое-где штукатурка совсем обвалилась, обнажая деревянные перекрытия, отделяющие зал от чердака, — ты, кстати, обещал нам рассказать про перевал, как его?
