хрупкий мост через речку и вышли на узенькую тропку, едва заметную в зарослях густой травы.
Когда они уже вышли на грунтовую дорогу, громко сигналя их догнал желтый «Москвич».
— Привет, Аленка! — остановив машину радостно закричал водитель, им оказался средних лет коренастый мужчина. — К бабушке приехала? Садись довезу, — призывно открывая дверь произнес он.
Наши герои откликнулись на предложение водителя и уселись на заднее сиденье. Сиденья были оббиты мягким мехом, так же как и ручка переключения передач, на зеркале заднего вида болталась рыбка, сделанная из старых капельниц, а под задним стеклом находилась милицейская фуражка; по периметру лобового стекла были прикреплены пятикопеечные монеты. «Советский тюнинг» подумал про себя Макс, осматривая убранство машины.
— Ну как там в столице, Олимпиада идет, все по плану? — слегка обернувшись назад спросил разговорчивый водитель.
— Все идет как никогда лучше всех, — ответила ему Алена.
— А вы как раз вовремя приехали, — казалось даже не обратил на ответ девушки никакого внимания водитель, — у нас сейчас большой праздник, все село гуляет. Светка Пескарева замуж выходит. И за кого, за Кольку Евсеева, того самого, сына главного агронома, представляешь? Три дня гулять будем.
— Представляю, — безразличным тоном ответила ему Алена.
— А что так? — заметил перемену в ее голосе внимательный водитель. — А, сама небось за ним приударить хотела, да? Ну теперь все, как говориться жена есть жена. Раньше надо было соображать.
— Так я ничего и не соображала, что за дурные мысли у вас такие? — слегка грубовато сказала девушка.
Макс чувствовал себя совершенно не в своей тарелке. Чтобы прекратить ненужный ей разговор, Алена демонстративно взяла Макса за руку. Водитель, увидев ее движение, широко улыбнулся и дальше они поехали уже в тишине.
Машина доехала до небольшого домика, утопающего в зелени деревьев и остановилась.
— Ну вы приходите обязательно, в час у Светкиного дома, невесту выкупать будем, — крикнул на прощание водитель, уже заводя машину.
Мотор громко взревел, и машина укатила дальше по дороге, подняв клубы густой пыли.
— Ну вот мы и дома, пойдем, — сказала Алена, открывая старенькую калитку.
Откуда-то из глубины двора, услыхав шум прибывших гостей, с громким тявканьем выбежал лохматый пес, весь в репьях и колючках, и совсем невысоко роста. Узнав Алену, он приветливо заскулив, бросился ей под ноги, бешено мотая хвостом.
— Привет, Трезорчик, — ласково потрепала девушка собаку. — А где бабушка?
Пес, словно поняв сказанное, быстро засуетился и несколько раз громко гавкнув, побежал к сараю. Там он резко остановился, сел на задние лапы и гавкнул еще несколько раз.
— Что ж ты орешь-то, негодник, этакий, — раздался старушечий голос и в дверях сарая появилась пышущая здоровьем пожилая женщина.
Она подняла глаза и, увидев гостей, обрадованно воскликнула:
— Вот те на! Молодежь приехала, ну идите сюда мои родные.
Бабушка Алены крепко обняла свою внучку и, расцеловав ее, обернулась к Максу. Рассмотрев того с головы до ног таким пристальным взглядом, что Максу стало даже не уютно, она обратилась к Алене.
— Эх, хорошего себе жениха оттяпала, статный, красивый, а здоровый-то какой, мой хряк и то хилее будет. Настоящий мужик, уж поверь моему слову, я-то в этих делах толк знаю. Такого еще днем с огнем сыскать надо, да всю Ивановскую обойдешь — не сыщещь. Не то что этот сынок агронома-безбожника, женится который, только и знает как языком молоть. Да он коммунист, что с него взять.
Баба Настя, так звали эту женщину, еще немного постояла, осматривая Макса и любуясь собственной внучкой и, наконец, пригласила молодых в дом.
— Дед-то в поле сейчас. Сенокос, знаешь ли, отдыхать некогда, будет только поздно ночью, да и то может в поле заночует, — сказала бабушка, войдя в дом и пройдя на кухню.
— А у меня для тебя есть подарок, — радостно сказала Алена, разворачивая сверток с таинственным лекарством.
Ее бабушка недоверчиво потыкала деревянной палочкой в лежавший перед ней кусок темного вещества и осторожно понюхала его, как будто что-то вспоминая.
— А! — неожиданно произнесла она. — Это же и есть та самая мумия, которая якобы все хвори прогоняет. Знаю-знаю, в прошлую субботу лекция у нас была про Древний Египет, там про них и говорили. Шибко умный один из Москвы приезжал, все про темные времена рассказывал, как там ихние фанмароны людей притесняли. А как ему Васька-хромой с полупьяну вопрос задал чем у нас не Египет, так умник и стух, все оправдываться начал, мол там коммунизьма не было. А, и леший с ним, — сказала баба Настя, унося сверток куда-то на улицу. — Собачке буду давать, а то совсем ест плохо в последнее время, так и сдохнуть может. Козе уж не дам, — кто знает из чего этих мумий делали.
Тщательно отмыв руки от чудодейственного лекарства, баба Настя достала из-под подпола большую глиняную крынку. Скоро на столе появился внушительный каравай белого хлеба, и длинная палка домашней колбасы. Баба Настя уже было достала глубокие тарелки, готовясь до краев заполнить их наваристыми русскими щами, как Алена, видя ее приготовления, произнесла:
— Нет, нам не надо, мы не будем есть, мы сейчас на свадьбу идем.
— Как не надо? — оторопела неожиданности бабушка. — Ты давай, внучка, не шали, тебе не надо, мужику твоему надо. Мужиков, их ведь как боровов откармливать надо, тогда и покой в доме будет, и тебе свое женское счастье. Поверь старой, я ведь не один год по земле хожу.
— Ну, бабушка, время уже без пятнадцати минут, мы не успеем, — молящим голосом, показывая на висящие на стенке старинные часы, произнесла Алена.
— Эх, внучка, внучка, всему тебя учить надо, да черт с ней со свадьбой, чай не своя, — и, видя что девушка уже поднялась из-за стола, готовясь улизнуть в двери, обиженным тоном продолжила, — ну хоть молочка попейте, держи, — она протянула Максу доверху заполненный стакан козьего молока.
Макс залпом осушил стакан и, поблагодарив бабушку, вышел вслед за Аленой.
Они добрались на соседнюю улицу. Здесь, перед деревянным домом, украшенным старинной резьбой, собралась шумная и веселая толпа. Беспрестанно смеясь и рассказывая друг другу какие-то истории, собравшиеся ожидали жениха, который вот-вот должен был подъехать.
В палисаднике, за высоким решетчатым забором сгрудилась кучка подружек невесты, чем-то тихо перешептывающихся и загадочно хихикающих. Они беспрестанно смотрели вдаль на дорогу.
— Эх, не придет ваш жених, — громко сказал один их гостей, уже явно в изрядном подпитии.
— Ну ты, дядя Петя, еще накликай давай, — пригрозила одна из девушек кулаком.
— А шо я? Ты посмотри на меня, какой я. Меня выбирай лучше. Не хошь? Ну и будешь всю жизнь в девках ходить… — пьяные разглагольствования мужика утонули в бурном шуме выкриков.
«Вон он, едет» раздалось со всех сторон. И у дальнего конца дороги появилась бравая тройка лошадей, нарядно украшенных разноцветными лентами. На красочной повозке сидели десяток коренастых юношей, сопровождающих жениха.
Тройка остановилась и парни ловкими движениями соскочили на землю.
— Ну, где здесь моя суженая? — громко сказал один из них, подходя к калитке.
Девушки за забором явно оживились.
— А вот не пустим, не отдадим невесту за так, — наперебой начали щебетать они, став плотной стеной за калиткой.
— Не пустите, говорите? — весело косясь на них произнес жених. — А нас вон сколько, — показал он на своих товарищей. — Штурмом возьмем.
— Э-не, нас штурмом не возьмешь, — заговорила одна из подружек, — выкуп давай, тогда отдадим.
— Выкуп говорите, ну ладно. — ответил ей жених, беря у своего товарища холщовый мешок и вытаскивая из него кочан капусты. — На тебе выкуп, — сказал он отдавая капусту девушкам.
Те весело расхохотались.
— Ну раз такой выкуп, то во тебе и такая невеста.
Откуда-то из кустов палисадника вышла женщина, облаченная в белую простыню. Ее лицо закрывая белая кружевная занавеска, из-под которой торчали клоки сена. В ее руках был букет из засохших полевых
