нами было». – «У меня сил нет. Смотри сам, если хочешь».
Он посмеялся над ней. Потом спросил уже веско, надежно так спросил, почти как разумный человек: «Кто у нас пилот? Ты и смотри, потому что…» – «Подожди, дай очухаться по-настоящему. Или хотя бы еще чуть…» Прошло столько времени, что могло показаться, будто они оба обратились в мумии. Но в конце концов она стала что-то посылать в машину, вызывая ее приборные пси-контуры. Машина отозвалась, даже словно бы обрадовалась, что люди все еще живы. Но это была уже ненормально эмоциональная, психически наведенная и совсем необязательная реакция.
«Та-ак, все вроде бы в порядке, – доложила Гюльнара, пилот их машины. – Сейчас включу обзор…» И она включила.
Это была, без сомнения, какая-то из звезд, раза в два, может, в два с половиной, побольше и помощнее их родного светила, их привычного Солнца. С хорошей, развитой планетной системой. Ромка тоже попробовал приподняться и посмотреть разумно.
Они висели почти без кинетики и вне плоскости эклиптики. До орбиты ближайшей планеты по перпендикуляру к плоскости, как предположил бортовой комп, было девять астрономических единиц, один и тридцать пять сотых тераметра.
Их бортовой телескоп не позволял сразу же рассмотреть имеющуюся планетную систему, потому что управлялся почти вручную. Поиск объектов через вычислительную машину был затруднен, но у них теперь было много времени, и они не торопились. Через локальные бортовые трое суток, за которые они даже немного привели себя в порядок, стало ясно, что они попали в ту же спираль их галактики, где и Земля находится, то есть они не очень далеко ушли от нее, но все же, как показали вычисления по астрономическим картам, на шестьдесят светолет. Они решили, что рывок у них получился приличный. Об этом Гюльнара высказалась так:
– Неслабо мы попутешествовали, не находишь?
Эпилог
После бортового душа, который создавал пусть не слишком определенное, но все же ощущение чистоты, она облачилась в простенький бумажный халатик и работала с телескопом, разглядывая космос по всем экранам подряд. Ромка тоже валялся в своем кресле в майке и шортах, зато без гигиенического пояса. Вместо него он повязался длинным купальным полотенцем, которое потом пойдет в переработку, и из него должны были изготовить новое, почти стерильное полотенце. А может, эту ткань машины превратят во что-нибудь другое, например в тарелки, из которых они станут есть ту самую витаминизированную бурду, которой им предстояло теперь кормиться.
– Ты как тут собираешься передвигаться? Объясни лопуху в астронавигации еще раз.
В принципе, они об этом уже говорили не раз, как и о многом другом – тоже, но Гюльнару эти разговоры успокаивали, и он решил, что лишний раз обратиться к ее рациональной части общего состояния будет полезно.
– Пси-аккумуляторы наши почти до донышка разряжены, одна я здесь серьезных скоростей развить по пространству не сумею. А от тебя помощи, как от козла молока. – Она постепенно воодушевлялась. – Поэтому попробую все-таки подзарядить их, и двинем… Куда прикажешь? Думаю, до эклиптики доберемся за три-четыре бортовых месяца, если по кратчайшему пути.
– А знаешь, пока ты спала сегодня, я посмотрел записи… Наш третий буй ты, как выясняется, отстрелила во время перехода. Прямо в «кротовой норе». Удивительно, как ты сообразила, как сумела?
– Меня тоже программили, как тебя, только для своей работы. И не помню, чтобы я это сделала, но, возможно, да, сделала. – Она нашла что-то заинтересовавшее ее в районе облака астероидов, которые кружили между орбитами планет четвертой и пятой, поэтому чуть помолчала. Со вздохом откинулась на спинку кресла. – Я тоже проверяла, едва очухалась. Бакена в креплениях нет, а значит, я его где-то пульнула, словно хлебную крошку, чтобы нас нашли и выручили. Кстати, ты молодец, начинаешь думать, это ободряет извозчика.
– Мы оба вроде стойких солдатиков, – он и сам чувствовал неотчетливость сравнения.
– Ерунда, мы такие спокойные, потому что нас Колбри обработала до самых глубоких пластов сознания, или даже подсознания, или сверхсознания, до которых могла дотянуться. Не мы такие вот непробиваемо- железно-стойкие, а просто программы работают. – Она подумала. – А может, мы уже не совсем люди, а вроде тех… чудищ. То есть для каждого из нас мы по-прежнему люди и для машины – люди еще, раз она нас слушается, а вот на взгляд незаинтересованного наблюдателя оба мы… Хотя, если соображать пошире, мы уже, конечно, не люди, если сюда забрались.
– Давай-ка действовать так: направляйся вон к той планетке, у которой что-то вроде большой Луны имеется. То есть к пятой планете. И уж конечно, сделай милость, выходи на нее с учетом орбитального движения.
– Сама понимаю, что и как тут следует… делать. – Она начала хлопать по клавишам маленького цифрового пультика, прикидывая в уме вычисления. – Корень из… девяноста, если в астрономических… Девять, сорок восемь шестьдесят восемь десятитысячных… Думаю, точность будет достаточная, учитываем снос от солнечного ветра, неравномерность гравитаций…
Ромка перевел ее цифирь и на свой экранчик тоже, прикинул порядки чисел. Все правильно. Она кивнула сама себе, еще раз взглянула на выбранную пятую планету.
– Близко здешняя луна от материнской планеты ходит, конечно, не как наша, подальше ее орбита отстоит, примерно в половине мегаметров… Но тоже – довольно близко, по космическим меркам. Даже по планетарным стандартам – совсем рядом, почти впритирку.
Ромка ее не слушал, в нем росло странное ощущение, в отношении которого ментопрограммы Миры Колбри не действовали, он словно бы снова мог видеть мир эмоционально окрашенным, цветным, хотя, к сожалению, только в этом секторе мышления. Описать это было непросто, но из него, из этого состояния следовал тот простой вывод, что все с ними будет хорошо. И эта идея медленно перерастала в уверенность… И вдруг он понял, что Гюльнара трясет его за плечо.
– Ты чего? – глаза ее были очень близко. Она увидела, что он приходит в себя, вздохнула, поправила волосы, отошла к своему пульту. – Странный ты все-таки, но я понимаю, задумался.
– Что ты спросила?
– Поинтересовалась, а почему именно к этой планете ты решил так определенно направиться?
Ромка на фоне своего прежнего ощущения удачи или чего-то подобного сообразил, что пояснять обычные вещи, пусть даже гипотезы, будет очень кстати. Это ведь приятно, попробовал он себя уговорить, – выглядеть умным, знающим и способным интересно рассказывать, разве нет?
– В общем-то, ничуть я не задумывался, просто у меня, что называется, в зобу дыханье сперло… от радости. Потому что все с нами теперь будет хорошо.
– В самом деле? – Она заметно помрачнела, их заброшенность и одиночество перед лицом безбрежного космоса определенно давили на ее психику, угнетали, несмотря на ту схему подкрепления, которой их накачали. – Поделись, если не жалко.
– Сейчас, только приду в себя, – но долго мучить ее теперь, когда он был уверен, что они все сделали правильно и поход сюда не был высокотехнологичным самоубийством, ему не хотелось. Поэтому он начал объяснять: – Только это довольно сложно и долго получится. Я сейчас как-то не во всем уверен, но… Значит, так. Есть довольно старая идея, что Луна человечеству дана не просто так. А кто-то очень сильный и мудрый, с совсем другими, чем у нас, возможностями, способный даже космические объекты планировать и настраивать, создал…
– Инопланетян мы так еще и не встретили, несмотря на все поиски, – веско уронила она.
– Это теперь, когда мы вышли в солнце-орбитальный космос, их нет, а прежде замечались объекты весьма странных возможностей. В двадцатом веке, например, зафиксированы сотни тысяч случаев, когда проявлялось что-то, о чем люди могли только гадать. И не только на Земле, но и на Луне, и у других наших планет… В общем, не сбивай, я сам собьюсь.
– Все, молчу.
– Итак, предположим, что существует космическая раса неких разумных, для которых возможны самые невероятные, по нашим сегодняшним представлениям, инженерные конструкции. В таком случае они, подразумевая, что мы когда-нибудь выйдем в космос, подставляют нам нашу Луну как вариант космодрома подскока. Чтобы мы не тратили неимоверно много ресурсов для космического выхода.
