цветы, дергали ветки, стряхивали капли с листьев. На заднем плане раздавались дальние раскаты грома, ночные грозовые облака шли к побережью, грохоча, словно в помещении высоко над нами передвигали тяжелую мебель. Мы наблюдали за шимпанзе, изнемогая от влажной, душной жары. Атмосфера была усыпляющая. Маллабар непрестанно заразительно зевал. Меня разморило, мы зевнули в унисон.
Он с улыбкой повернулся ко мне, словно намереваясь что-то сказать, но ему помешал треск ветвей. Кто-то, то ли Пулул, то ли Америко — от неожиданности я не успела разобрать, кто — обрушился наземь из соседних кустов, подпрыгнул и рванул вниз болтавшуюся ногу Риты-Мей. С визгом она и Лестер свалились с десятифутовой высоты на землю. Слева от нас Себестиан и Дарий взлетели на дерево, где сидел Конрад, он, не сгруппировавшись, совершил отчаянный прыжок на соседнее, но не сумел зацепиться и, кувыркаясь между ветвей, хватаясь за них, то ли упал, то ли спрыгнул на землю.
Тем временем Гаспар схватил младенца Лестера за ногу и начал крутить его вокруг себя в воздухе. Завидев это, Дарий соскочил с дерева и вырвал у него Лестера, которого Гаспар и не думал удерживать.
Дарий схватил Лестера за обе ноги и с размаху стукнул его головой о выступающий узловатый корень. От сильного удара череп младенца буквально взорвался, куски мозга и кости полетели во все стороны. Дарий два-три раза шлепнул обмякшим тельцем о ствол, словно выбивая коврик, и небрежно отшвырнул труп.
Конрад и Кловис удрали с визгом и воплями. Рита-Лу пригнулась и выставила зад, наблюдая, как Пулул, Америко и пара неизвестных мне подростков топчут и колотят бесчувственную, лежащую на спине Риту-Мей, которую, по-видимому, оглушило падение. Затем, словно по какому-то невидимому сигналу, северяне разом перестали наносить удары и столпились вокруг Риты-Лу. Дарий выбил барабанную дробь на стволе, и снова самцы умчались, как и в прошлый раз, окружив Риту-Лу со всех сторон.
Рита-Мей была жива. Когда враги исчезли, она поднялась, дрожа, и тут же снова свалилась. Она тихонько заухала, словно подзывая к себе Лестера. Перевернулась на живот, снова сумела встать на ноги, несколько раз торопливо осмотрелась по сторонам, очевидно, в поисках Лестера и неловкими прыжками двинулась в заросли, в том же направлении, что Кловис и Конрад.
Драка продолжалась всего несколько минут. Я почувствовала, что начинаю выходить из оцепенения. Оглянулась на Маллабара. Он был болезненно бледен, без кровинки в лице, борода вдруг стала казаться очень черной и жесткой. Он кусал нижнюю губу, глядя прямо перед собой, зрелище схватки его, по- видимому, совершенно поразило. Я тронула его за плечо, почувствовала, как оно вздрагивает у меня под пальцами.
— Боже, — сказал он. — Боже правый. — И стал монотонно повторять эти слова.
Я решила, что лучше ненадолго оставить его в одиночестве, и отправилась за телом Лестера. Я нашла его висящим на кусте терновника. Голова превратилась в полупустой мешочек мягких тканей и костных обломков, крохотные руки и ноги были причудливо перекручены, перебиты во многих местах. Я бережно сняла его с куста, положила на землю. Обернувшись, увидела, что ко мне приближался Маллабар.
Он с явным ужасом уставился на тело Лестера.
— Вы видели, — спросил он сдавленным голосом, — что сделал этот альфа-самец? Вы видели?
Мне стало бесконечно жаль этого человека.
— Я знаю, — сказала я. — Это страшно. Никто не бывает до конца готов ко встрече с насилием. Даже я.
— Что вы хотите сказать?
— То, что я вижу уже третью такую драку.
— Третью?
— Да. — Я извиняющимся жестом протянула к нему руки. — Юджин, именно об этом я и пыталась вам сообщить. Именно этим они здесь и занимаются.
— Занимаются? — переспросил он растерянно, словно думая о другом.
— Я пыталась сказать вам. Но вы…
Он согнул руку и — кулак на уровне плеча — сделал шаг в мою сторону.
— Чем вы здесь занимались? — произнес он настойчиво, дрожащим голосом. — Что вы делали с ними?
— Я вас не понимаю.
— Это все вы. Это вы с ними что-то сделали.
— Опомнитесь, Юджин, ну что вы несете? Он опустил кулак и на мгновение повесил голову.
— Я сам виноват, — произнес он. — Я не предусмотрел. Кто-то должен был вас курировать. — И заорал, как безумный: «ЧТО ВЫ СДЕЛАЛИ С НИМИ? ЧТО ВЫ СДЕЛАЛИ С НИМИ?»
Я отступила на шаг назад. Я чувствовала на лице брызги его слюны.
— Да ничего я не сделала, идиот, дурак вы несчастный! — уже разозлившись, закричала я. — Я за ними — наблюдала. А вот что они делают. — Я указала на изуродованное тело Лестера. — Убивают друг друга.
Он снова поднял кулак. Глаза у него были вытаращены.
— Заткните свою сраную глотку! — завопил он. — Заткните свою сраную глотку!
— Нет, не заткну. Северные шимпанзе стирают с лица земли моих южан. Уничтожают одного за другим. Теперь вы это увидели собственными глазами, дурак вы чертов, и вы…
Он попытался нанести мне удар. Кулаком, с размаху, прямо в лицо. Если бы он попал, то сломал бы мне нос. Расплющил в лепешку. Раздробил бы кости, разбил зубы. Но я как-то ухитрилась откинуть голову вниз и в сторону, удар пришелся мне в плечо. Чудовищной силы, он развернул меня, отшвырнул по кривой, я четко услышала, как костяшки Маллабаровых пальцев хрустнули и затрещали. Я тяжело рухнула наземь. Плечо у меня горело от боли. Я подумала, что кость выскочила из сустава. Я застонала сквозь стиснутые зубы, скорчилась, оглянулась, ожидая новых ударов.
Маллабар поодаль от меня шарил в невысоких зарослях, что-то искал. Он странно, растопырив пальцы, размахивал правой кистью, словно она была мокрая и он хотел стряхнуть воду. Он выпрямился, сжимая в левой руке палку. Ринулся ко мне.
— Юджин, — вскрикнула я, — перестаньте! Бога ради!
Я сжалась, ожидая удара.
Он пришелся мне на спину. Палка сломалась, но удар был нанесен левой и оказался менее сокрушительным, чем можно было ждать. Маллабар грубо схватил меня, я вцепилась ногтями ему в лицо, оттолкнула назад голову. Одновременно я как-то ухитрилась поймать его поврежденные пальцы и дернуть вниз, вложив всю силу в этот рывок.
Он взвыл от боли и отпустил меня. Я побежала. Я неслась через мокрый лес по тропинке в лагерь. Поначалу мне казалось, что у меня за спиной слышится его топот, но я ни разу не обернулась. Я мчалась минут пятнадцать, потом остановилась, согнулась пополам, все мускулы у меня ныли от усталости. Села на корточки, держась за древесный ствол. Сердце стучало, правое плечо горело, в нем сильно пульсировала кровь. Я осторожно скинула куртку, расстегнула рубаху. Плечо покраснело, уже слегка распухло. На нем темнели в ряд четыре кружка — отпечатки его костяшек. Очень осторожно высвободила плечо. Сустав крайне болезненный, но сохранил подвижность.
Я оделась и двинулась дальше. Пересекла Дунай и мимо зоны кормления прошла в лагерь. Я услышала шум, поднятый покидавшими ее шимпанзе. Свернула влево, чтобы, срезав угол, пройти позади бунгало Маллабара к своему бараку для переписи.
Слева от меня находились гаражи и мастерские. Перед ними я увидела «лендровер» с поднятым капотом, Ян Вайль копался в моторе. Он выпрямился, вытер руки тряпкой, захлопнул капот с мстительным и торжествующим «бэмз». Я вспомнила, что на этой неделе была его очередь ехать за продуктами в город. По всем законам он должен был отправиться давным-давно.
— Привет, — сказал он, не успела я к нему подойти. — Замучил меня этот масляный насос.
— Когда вы едете?
— Хоуп, с вами все в порядке? У вас вид…
— Когда вы едете? — голос у меня дрожал.
— Сейчас.
— Подождите десять минут. Нет, пять. Я еду с вами.
