об этом не заговаривал. А свое мастерство она ему из осторожности и не демонстрировала, оставляя лохатого мужа в святой убежденности, что отвязанный секс приличной женщине не может быть нужен, а если «овечки» и грешат, то исключительно из-за развратного влияния.
Но по злости, с какой тот сейчас вдруг заговорил, стало очевидным, что все он знал. И жил эти годы, комплексуя и тайно ненавидя Рыжюкаса. Пока не дождался случая с ним поквитаться. Последняя Любовница Рыжюкаса ему только для этого и была нужна (что вскоре подтвердилось тем, как быстро он ее оставил).
– Твоя песенка спета. – Он был младше Рыжюкаса почти на двадцать лет, но они были на ты. – Ты стар, и она все равно от тебя уйдет. Не сегодня, так завтра, не ко мне, так к другому. Хотя
– Ты знаешь, что я тебе «лично» посоветую сейчас сделать? – сказал Рыжюкас, слегка побледнев и даже не съездив ему по физиономии. – Приди домой, сунь голову в унитаз и спускай воду. И повторяй: «Я говно, пусть меня смоет…»
Но история с Последней Любовницей завершилась: он никогда не возвращался на прежнее поле, тем более не смог бы этого сделать после такого предательства…
Про массаж Малёк слушала не слишком внимательно, несмотря на его азартное стремление пробудить в ней интерес.
– Слушай, а как ты узнал, что она с ним? Она тебе
– Сама. Когда я позвонил, чтобы спросить, как она устроилась.
– Тогда в чем здесь предательство?
– В том, что она сошлась с ним за моей спиной…
– Как это – за спиной? – Она искренне недоумевала. – Ты же сам отправлял ее делать массаж?
– Видишь ли, когда ко мне приходит приятель с подружкой, и она тайком от него дает мне свой телефон, то девицей я, пожалуй, воспользуюсь – такие уж мы похотливые козлы. Но имей в виду: при этом я не сомневаюсь, что однажды она и мне наставит рога, дав кому-нибудь свой телефон, уже за моей спиной… И отношусь я к ней только как к беспородной шкурке…
– Ты мне это зачем говоришь?
– На всякий случай…
– Но ты же сам ее выталкивал! – Маленькая возмутилась. – Ты хотел, чтобы она ушла… Или не хотел?! Или она должна была уйти как-то не так? Тогда как?
Дело не в этом, подумал он. Измена, предательство, неверность – тонкие, не всегда определенные понятия. Вот Последняя Жена – разве она его не предала, когда, прекратив свои поиски Принца, сразу же отказалась продолжать и их совместные «кувыркания» с девицами и друзьями? И ему «пришлось» продолжать дальше самому… Хотя на самом деле всего-то и греха:
– Всегда получается
Он любил беспородных собак. За сообразительность, активность и живучесть. С этого сейчас и начал, вспомнив, как его беспородный и вислоухий дворняга Дема согрешил наконец с соседской медалисткой колли, которая с ним постоянно заигрывала.
Дело произошло прямо на лестничной площадке у его дверей.
– Сбежались дети, поднялся такой визг, что мне пришлось затолкать провинившуюся парочку в квартиру, раньше даже, чем они закончили. В конце концов, освободившись от своего кавалера, колли тут же уютно устроилась под моим письменным столом, а Дема хамски и самодовольно развалился на ковре посреди комнаты.
Вскоре заявилась соседка со скандалом:
– Какой хозяин, таков и кобель.
Она имела в виду склонности Рыжюкаса, неплохо известные соседям: навещавшие его подружки ведь не невидимки. Но в данном случае ее замечание было не совсем справедливым.
– Вот именно, – сказал я. – Какая хозяйка, такова и сука…
В конце концов, ведь не Дема спустился на этаж к колли, а эта рыжая красавица сама к ним пришла…
– Ах! Ах! – закричала хозяйка приблудницы, апеллируя к собравшимся на шум соседям. – Он меня… блядью обозвал!
Дело дошло чуть ли не до судебного разбирательства – с погашением не морального, но финансового ущерба, причиненного соседям, как оказалось, в чудовищных размерах.
– Оказывается, если медальная сука сходится с беспородным кобелем, драма не в том, что у нее будет беспородный приплод. По строгим правилам клубного собаководства, эта несчастная блудница вообще лишается всех своих родословных заслуг. Она навсегда
– Понятно, – сказала Малёк. – Чуть что – и мы сразу теряем породу?
– Вовсе наоборот. У вас порода в этом как раз проявляется.
– В чем, в чем?
– Да в том, что породистая баба, вообще говоря, хочет всех. Во всяком случае, всем хочет нравиться.
– И что же в этом плохого?
– Абсолютно ничего. Хотя бы потому, что это заставляет вас постоянно следить за собой и наводить марафет, даже идя на базар… Тут как раз у тебя все в порядке…
Маленькая, как всегда, зарделась от похвалы… Но что это он там начал… про беспородных
– Женщина теряет породу только в одном случае, – сказал он. – Когда, став не нужной, она не уходит…
Маленькая снова изобразила готовность немедленно убраться. Рыжюкас снова сделал вид, что этого не заметил. Он слишком ценил свою
– А наконец решившись,
– Что тут уметь?! – она фыркнула, видимо, что-то вспомнив.
– Ну да. Уметь «не нужно», – скривился Рыжюкас. – Поэтому можно устроить ему скандал прямо в постели, потом вскочить и орать, что он негодяй, что у них все кончено, заплакать, завизжать истеричкой и наконец в ярости громко хлопнуть дверью… И все это – с размазанной по лицу тушью и распухшим от слез носом…
– Это тебе
Рыжюкас промолчал. Маленькая, подумав, спросила:
– А если он и впрямь козел… Что бы ты на ее месте делал?
– Не был бы на этом месте. Потому что сначала спросил бы себя: «А нужен мне этот
– Чего это ты замолчал? Боишься меня научить? Так я же еще ничего не решила… Ну!
– Ну… Оттрахала бы ты его по полной программе, как ему и не снилось. Потом вспомнила бы, что он обожает черный кофе с мороженым, и, мягко выскользнув из постели, выскочила бы на минутку в магазин за его любимым крем-брюле: «Ты только дверь не запирай, ладно? Я мигом, милый…» И, тихонько притворив дверь, исчезла бы из его жизни навсегда. И навсегда осталась бы в его памяти лучшей. Став для него «невозвратной потерей»…
Маленькая задумалась, как бы примеряясь. Про невозвратную потерю ей заметно понравилось. Не понятно только, причем тут порода?
