организма. Подвергнутый минимизации индивидуум становится размером с мышь, а потом возвращается в нормальное состояние. Я полагал, что мы закупим в детском магазине наборы кукольной мебели, сделаем пеленочки, пижамки…
Белосельский недоверчиво покачал головой.
— Вот-вот, — уловил его движение профессор Минц. — Я тоже думал о трудностях организационного периода. Каждому придется объяснять, в чем дело, создать кладовые для личных вещей. А что, если командированный захочет сходить в город за сувенирами? А если у него незапланированное совещание?
— Нет, — резко сказал Белосельский. — Простите, Лев Христофорович, но «добро» на это я не дам. Не позволю.
— И правильно сделаете, — согласился Минц. — Я себе этого тоже не позволил. Но сейчас делюсь с вами воспоминаниями о том, как смело движется моя мысль.
— Это правда, — подтвердил Белосельский. — Очень смело.
— Отвергнув первую идею, а затем и восемь других, о которых я распространяться не буду, я остановился на самой чистой, элементарной и в то же время сумасшедшей идее. На идее параллельных миров.
— Но разве это не антинаучно? — спросил Белосельский.
— Это научно, — возразил Минц. — И доказательством тому наша гостиница.
— Попрошу подробнее, — сказал строго Белосельский. — Раз уж ревизия работает, я должен быть в курсе всех деталей.
— Деталей немного. Вы должны мне поверить, что наша Земля далеко не единственна во Вселенной. Существует множество миров, которые движутся ей параллельно в иных измерениях. Так вот, я изобрел прибор, который позволяет выходить на связь с теми из параллельных миров, которые нам особенно близки. Там тоже есть город Великий Гусляр, гостиница «Гусь» и прочие наши реалии.
— И я есть? — спросил Белосельский.
— Разумеется. Хотя и не в точности. Может быть, в одном мире вы уже женаты, в другом у вас есть усы, в третьем еще что-нибудь.
— Любопытно, — прошептал Белосельский и коснулся пальцем верхней губы.
— Различия между мирами все-таки существуют. На этом мы и построили наш эксперимент. Допустим, если сегодня у нас симпозиум по разведению раков, то на Земле-два он начнется только завтра, а на Земле-три вместо него уже завершилась вчера встреча экспертов подледного лова крокодилов.
— Ясно! — воскликнул Белосельский. — И сегодня у них там гостиница пустует.
— Я поражен вашей догадливостью, — сказал Минц. — Вы настоящий мыслитель.
— Ну что вы, — возразил Белосельский. — Но как же клиентов перевозить?
— В этом и заключается мое изобретение. Надо найти точки соприкосновения между мирами, а они существуют во множестве. И, найдя, использовать. Приходит клиент в номер, где уже, допустим, живет знатная доярка, открывает дверь, но в тот номер не попадает, а оказывается в таком же номере, только на другой Земле. А уж администрация той гостиницы должна позаботиться, чтобы, выходя из комнаты, он вернулся на нашу Землю.
— Великолепно, — признался Белосельский. — Но рискованно.
— Как и все новое, наш эксперимент может вызвать толки и недоброжелательство. Вы думаете, только на нашей Земле ревизия? Наивно. Сейчас работают по меньшей мере три ревизии.
— И три Дуси? — вдруг спросил Федор Ласточкин.
— Может, и больше. Да что там разговаривать. Сейчас вы убедитесь.
Минц извлек из кармана миниатюрный пульт и нажал на кнопку. В глазах Белосельского возникло странное дрожание, стены заколебались, и он на мгновение потерял сознание. Когда же он пришел в себя, то увидел, что кабинет как бы расслоился, не изменившись, правда, в размерах. И в кабинете находятся три профессора Минца, три Федора Ласточкина и еще два Белосельских (один при усах). Белосельские внимательно посмотрели друг на друга. Федоры улыбнулись друг другу приветливо, потому что давно уже были знакомы и не раз совещались вместе, как разместить клиентов, — не зря же Дуся упала в обморок, увидев в кабинете Ласточкина сразу трех директоров. А профессоры Минцы вежливо наклонили головы, с уважением глядя друг на друга. Ведь это они изобрели способ преодоления гостиничного кризиса.
— Что будем делать с ревизиями? — спросил один из Федоров.
Белосельский не знал, какой из них, уж очень похожи.
— Не в этом дело, — услышал он собственный голос. — Есть проблемы и поважнее. Кто одолжит мне на неделю асфальтовый каток?
— Если у тебя найдется полтонны кровельного железа, — ответил ему второй Белосельский, — то катком я тебя обеспечу.
— Остался пустяк, — сказал третий Белосельский. — Что будем делать с Дусями?
Районные соревнования по домино
Маленькие смерчики катились по пыльной улице, долетали до мощных лип у входа в парк и рассыпались бесследно. Ветер был горячим, бюро прогнозов намекало, что он пришел из Африки в составе циклона. Корнелий Удалов отбегал от смерчиков, жался к штакетнику, Саша Грубин шагал прямо, смерчам не кланялся, а только отмахивался от них, если вставали на пути.
— Опасаюсь, — говорил Удалов. — Горюхин подведет. От хорошего удара стол пойдет в сторону.
— Разберемся, — отвечал Грубин. — Убедим.
Над их головами репродуктор рассказывал о больших потерях обеих сторон в клубийско-варийской войне, которая достигла опасного накала.
— Мы не можем ударить в грязь, — говорил Удалов. Он волновался. Он снял кепочку и вытер ею лысину. — Двенадцать команд. Лучшие таланты района — что они подумают об организаторах?
— Разберемся, — отвечал Грубин.
Они вошли в парк. Сразу стало прохладно, ветер унялся.
Впереди слышались глухие удары.
Аллея некоторое время шла по берегу реки, и с реки доносился кислый запах — фабрики и заводы вышестоящих городов спускали туда лишние отходы.
На поляне возле эстрады для танцев работал паровой молот. Перед ним лежали на земле деревянные просмоленные сваи длиной метров по шесть. Некоторые уже были вбиты в землю так, что наружу торчали лишь столбы в метр высотой. Паровой молот замер. Стало тихо.
— Иваныч! — крикнул из кабины усатый молодец Горюхин. — Земля. Порода плотная идет. Пересчитывай коэффициент.
— Вот, — сказал Удалов Грубину, подходя к ближайшему столбу и пытаясь пошевелить его. — Не доверяю я Горюхину.
Грубин тоже потрогал столб. Потом два других, которые были вбиты в землю рядом.
— Один бы не выдержал, — произнес он. — По четырем удар распределится.
— Ты забыл, как забивает Драконин из Потьмы? Его удар в области знают! Он на прошлых поселковых играх стальной лист прошиб. Рассматривают вопрос, чтобы ему играть в боксерских перчатках.
— А он?
— Отказывается. Как ты кости в перчатках удержишь?
Горюхину обещали премиальные, но удаловские сомнения не рассеялись. Он боялся ударить в грязь лицом перед гостями из дальних пределов Гуслярского района.
Доски с пилорамы еще не привезли. Доски будут двухдюймовые, поверх них — стальной лист.
