платить. Колчак считал себя вправе проводить мобилизации… И проводил. А население прилагало колоссальные усилия, чтобы избежать мобилизации.
Независимо от своего желания Колчак вынужден был применять силу. Вопрос был только, сколько именно силы и в каких формах применять. Тут многое определяется личными качествами первого и неограниченно могущественного лица — Александра Васильевича Колчака.
Судя по всему, он вовсе не был плохим, жестоким человеком. Колчак — военачальник, Колчак — начальник экспедиции был человечен и добр. Его уважали и любили.
Колчак — правитель государства приносил в гражданское управление казарменный дух нетерпимости, неукоснительного слепого подчинения, авторитаризма, жестокости. Слишком часто Колчак наивно распахивал глаза, отказываясь понять своих подданных. Его все меньше уважали, почти не любили, боялись.
Колчак «точно знает», что люди должны платить налоги. Что это их вклад в общую победу над большевизмом. Он искренне гневается на тех, кто обманывает свое государство, и совершенно от души не хочет понимать: не все люди считают его государство «своим».
Для вроде бы вполне вменяемого Колчака 19-летний крестьянский парень, который не хочет воевать на его стороне, не инакомыслящий и не «другой». Он — предатель! Обсуждая нежелание людей поступать «правильно», Колчак неоднократно срывался на крик, стучал кулаком по столу, топал ногами… Только что не катался по земле. И отдавал крутые приказы в духе «Всыпать шомполов!», «Показать канальям, где раки зимуют!», «Расстрелять!».
Исполнители же истово выполняли приказы и даже добавляли от себя. Не только от чрезмерного усердия, но и потому, что сами думали так же. Почему люди не хотят вести себя «хорошо» и ведут себя «плохо»?! Их надо наказать, и это наказание глубоко справедливо. Пусть осознают свои заблуждения и исправляются.
Мобилизации городского населения были сравнительно несложны: города в Сибири тогда были небольшие, в них не особенно спрячешься. А то еще ставились заслоны на железнодорожных станциях, на улицах… Мужчин призывного возраста останавливали и могли тут же на месте «мобилизовать».
Или еще проще: начальники любых воинских команд имели права «мобилизовать» любого подходящего им человека. А откажется — вплоть до расстрела на месте. Археолога Г. П. Сосновского забрали в армию непосредственно на вокзале г. Ачинска: он собирался ехать в Красноярск для участия в археологической экспедиции[191].
Сам он был не таким уж и врагом колчаковского режима. Н. К. Ауэрбаху он писал из своей части: «В Иркутске появились отряды Семенова и возвращаются отряды Красильникова после освобождения Якутской области от большевиков… ст. Колтуки… занята красногвардейской бандой… Учебная команда нашего полка… отправилась на усмирение…»[192] Лояльнейшее письмо, но, судя по всему, имей Г. П. Сосновский возможность выбирать — долго бы его ждали в армии генерала Колчака.
До переворота союзники были готовы признать Директорию… Но пока в Париже и Лондоне копались, в Сибири уже произошел переворот.
На следующий день лорд Роберт Сесил сказал бывшему российскому поверенному в делах Константину Набокову: «Мы решили признать Директорию. Она свергнута. Кто может сказать, сколько будет править новый режим? Не случится ли с ним того же через три недели? Мы не можем принимать решения в таких обстоятельствах. Нам остается только ждать развития событий».
Иностранцы готовы были признать правительство Колчака — но при условии, если он докажет, что «не реакционер». 28 мая 1919 года Командование стран Антанты ставило свое признание Колчака законным правителем России в зависимость от получения следующих гарантий:
1. Созыв Учредительного собрания, как только Колчак возьмет Москву.
2. Проведение свободных местных выборов на всех контролируемых Колчаком территориях.
3. Отказ от восстановления привилегий какого-либо класса и отказ от восстановления режима, уничтоженного революцией.
4. Признание независимости Финляндии и Польши.
5. Консультации с Лигой Наций об отношениях правительства Колчака с Прибалтийскими, Закавказскими и Закаспийскими территориями.
6. Вступление в Лигу Наций.
7. Подтверждение, что правительство Колчака признает российские внешние долги.
Колчак ответил 4 июня 1919 года. Он выразил согласие почти по всем пунктам. Признавая независимость Польши и допуская обсуждение независимости Финляндии, Колчак отвергал возможность независимости остальных государств, возникших на территории бывшей Российской империи.
12 июня 1919 года Колчаку было отправлено следующее послание: «Союзные державы подтверждают получение ответа адмирала Колчака. Они удовлетворены тоном этого ответа и намерены оказать помощь, обещанную в предыдущем послании».
Таким образом, о каком-либо признании правительства Колчака не было сказано ни слова. Он все- таки оказался слишком «реакционен».
На Юге России «интервенты» пробыли три месяца. В Сибири и на Дальнем Востоке — почти два года. Видимо, у Запада не было уверенности, что Сибирь — это неотъемлемая часть России. В январе 1919 года М. Жанен был назначен командующим вооруженными силами всех союзных государств «на востоке России и на западе Сибири». Обратите внимание на формулировку! Как видно, союзники разделяли Россию и Сибирь.
Британские и американские части эвакуируются из Владивостока только в феврале — марте 1920 года. Японцы остались и после этого — в надежде сохранить свои базы.
Но раз Колчак — Верховный правитель всей России, пусть он отвечает за ее политику в целом.
В январе 1919 года Колчак подписывает соглашение, которое обязывает «высшее русское командование согласовывать ведение операций с общими директивами, сообщаемыми генералом Жаненом, представителем высшего международного командования». А Жанен получал право «производить общий контроль как на фронте, так и в тылу».
При этом 13 декабря 1918 года Клемансо телеграфировал генералу Жанену, так называемому главнокомандующему союзных войск в России, только что прибывшему во Владивосток: «План союзников не носит наступательного характера. Он лишь предусматривает не дать доступа большевикам к Украине, Кавказу и Сибири, где организовываются российские силы, выступающие за порядок. Таким образом, главная цель — установить и поддерживать оборонительный фронт перед этими регионами. Если потребуются наступательные действия для сокрушения большевизма, они будут проведены впоследствии силами самих русских».
На севере России велись операции англичан, на юге французы и греки действовали против Григорьева… Но в Сибири ни французские, ни английские солдаты ни разу не скрестили оружие с большевиками или с «зелеными».
Американцам пришлось участвовать и в боевых действиях, но и это — считанные эпизоды, когда на них нападали. Самый крупный бой за время их присутствия на Дальнем Востоке России произошел 25 июня 1919 года. На роту американцев, стоявшую гарнизоном на станции Романовка, напало около 300 красных партизан. В этом бою американцы потеряли убитыми и ранеными 51 из 92 бойцов.
Всего за 1 год и 8 месяцев интервенции на Дальнем Востоке и севере России американцы из примерно 12 тыс. контингента потеряли безвозвратно 353 человека, из них 180 в боях, остальных от болезней (122), несчастных случаев (46) и самоубийств (5).
Безвозвратные потери британцев и французов на театрах интервенции во всей России (включая небоевые потери, то есть самоубийц и заболевших) составили примерно 500 британцев и 50 человек французов.
Из всех иностранных частей только польские части отчаянно дрались в Сибири. Большинство поляков были «местные», родившиеся в России. У них было много и друзей, а часто и родственников —
