просачивалась ручейками и струйками через все щели старого каменного дома, Анне Рисуэнье пока удавалось предотвратить настоящее наводнение. Корни оливкового дерева уже полоскались в воде, и оно клонило отяжелевшие ветви, словно от жалости к самому себе. Временами мимо высокого крыльца проплывал какой-нибудь предмет: свалившийся со столба старый почтовый ящик, бильярдные шары, выкатившиеся на запруженные улицы, и среди прочего одинокое распятие с плывущим на спине Спасителем. Анна Рисуэнья, скрестив руки на груди, стояла у кухонного окна, глядя на это Божье наказание, нежданно-негаданно обрушившееся на их головы. Александра лежала в кровати, она вообще была склонна заболевать от дождя и впадала в это время в спячку, сопровождаемую легким бредом. Если бы насущные заботы не требовали безраздельного внимания Анны Рисуэньи, она бы, вероятно, обратила внимание, что перед домом не видно было ни сына, ни двух обычно стоящих там кресел. Они пропали без следа, бегущие потоки смыли следы сына и отпечатки кресел, которые он унес с собой. Может быть, Анна Рисуэнья подумала, что и их тоже унесла непогода, подобно тому, как исчезало все остальное, смытое разбушевавшейся стихией. И если бы кто-нибудь спросил ее, где ее сын, она бы, вероятно, ответила, что его тоже смыли потоки дождя.
Клара Йоргенсен встала утром с таким чувством, что забыла что-то важное. Буря продолжалась несколько дней напролет, дождь не переставал и ночью. От сумрака за окном в комнате было почти темно, словно вся печаль мироздания опустилась над домом. Она встала с постели и босиком спустилась с лестницы по скользким от дождя ступеням. Капли замочили ей лоб и губы, они спокойно скатывались по деревенеющим щекам и стекали за ворот ночной рубашки. Даже в груди побулькивало, как в глубокой трясине, в которой идет брожение, но пузырьки никак не могут вырваться на поверхность. Ощущение проснувшейся головы казалось непривычным, как будто для нее стало обычным делом расхаживать в сомнамбулическом состоянии. Она подняла руку и смахнула со лба водяную пыль, прежде чем вернуться в комнату и, закрыв за собой дверь, стянула рубашку. Раздетая, она подошла к кровати и подняла покоробившуюся открытку, завалившуюся под кровать. Письмо было написано корявым почерком моряка, который плавал в прибрежных водах и ждал ее возвращения. Она отряхнула открытку от пыли и прижала к лицу, чтобы ощутить давно забытый запах моря. Затем Клара Йоргенсен оделась и вышла под дождь с зонтиком и в сандалиях.
По пути ей попались несколько всклокоченных бродячих псов, похожих на мохнатые пледы, брошенные кем-то на улице. На верандах в креслах, качалках и гамаках сидели люди; укрытые от дождя, они глядели, как он льет, не давая им выйти из дома. На главной улице за прилавком стоял булочник, и запах ароматных маисовых лепешек, вырываясь из двери, тотчас же превращался во что-то промозглое и противное. Между скамеек на площади вода прорыла туннель в цветочных клумбах; никто не догадался выключить фонтан, и теперь он торчал посередине в виде переполнившейся ванны. На фоне этого серого пейзажа люди не поднимали друг на друга глаз. Те, кто решались выйти за порог, встретившись, проходили мимо, вздыхая под сенью недавно купленных зонтов и не обращая внимания ни на что, кроме луж и струек, стекающих с пальмовых листьев. Лишь те немногие, у кого были резиновые сапоги, отправились слушать мессу, ибо площадь перед собором превратилась в сплошное озеро, и никто не мог представить себе, чтобы Богу было угодно требовать от людей сидения в церкви с мокрыми ногами.
Шлепая по воде, Клара Йоргенсен двинулась вверх по склону к аэродрому. Перед входом в здание аэропорта, где обычно стояли свободные такси, она сложила зонтик и взглянула в сторону обезлюдевшей билетной стойки. Здесь царило полное запустение, в последние дни ни разу не прилетал и не вылетал ни один самолет. Тем не менее она миновала ряды глянцевых кресел, молча демонстрировавших пустые сиденья, и так громко хлюпала мокрыми сандалиями по полу, словно брела по болоту. В дальнем конце зала за стойкой виднелась единственная живая душа. Женщина в синей форме дежурила в одиночестве; авиакомпания, в которой она служила, была самой крупной в этой стране, там кое-чему научились у американцев и продолжали ходить на работу, невзирая на погоду. Увидев Клару Йоргенсен, она заулыбалась ей с таким облегчением, как будто до ее прихода женщине казалось, что на всем земном шаре не осталось больше ни единого человека. Клара Йоргенсен тоже чуточку улыбнулась в ответ, извлекая из мокрой сумки бумажник.
— Один билет, — сказала она коротко.
— Куда?
— На побережье.
— Когда вы хотите лететь?
— Как можно скорее.
— Обратный будете брать?
— Нет.
Служащая подняла голову и несколько секунд смотрела на нее, словно бы желая удостовериться, что девушка действительно не намерена возвращаться.
— Разумеется, я не могу гарантировать точное время отправления, — сказала служащая. — Это невозможно, если такая погода сохранится.
Клара Йоргенсен кивнула и спрятала билет и сдачу в сумочку. С челки на лбу стекала вода и капала ей на туфли.
— Здесь очень редко идет дождь, — сказала служащая извиняющимся тоном.
— Это так, — сказала Клара Йоргенсен. — Но уж как начнется, то никаких сил нет это вынести.
Она торопливо кивнула и направилась к выходу. Служащая поглядела вслед уходящей девушке с выражением любопытства и сочувствия. Несомненно, она туристка, и отчаяние в ее глазах объясняется тем, что ее угораздило очутиться тут как раз тогда, когда городок погрузился в облака густого тумана. Тогда понятно, что она не собирается сюда возвращаться, дождавшись, когда выглянет солнце.
Мир на секунду застыл в неподвижности, словно вселенная замерла, затаив дыхание. Перестали отправляться автобусы, конторы и магазины закрылись, булочник выключил духовку и скормил нераспроданные остатки уткам, приплывшим отовсюду в новое хлебное Эльдорадо. Таксисты поставили свои машины в гараж и подняли стекла. На заправочных станциях прикрыли колонки полиэтиленом и опустили решетки на окошечках касс. Во всех кафе пирожные исчезли в холодильниках, кофеварки опустели, а перевернутые на столах стулья растопырили кверху свои ножки. С улицы Калье дес Пинторес исчезли художники и смолкли голоса предлагающих эмпанады дам и продавцов газет — все разошлись по домам. Захлопнулись двери церквей, а банки отключили счетные машины и заперли деньги в сейфы. На улицах перестали лаять собаки и кошки никуда не шастали крадучись в ночной темноте. Казалось, весь город погрузился в сон, горы застыли в коме, а люди в гипнотическом трансе. Все засели по домам, день- деньской услаждая себя ромом и телесериалами, пока наконец не оборвался прием сигнала от телевизионных антенн в горах, так что людям осталось только пить ром и в энный раз пересказывать друг другу одни и те же истории.
Вернувшись к себе в комнату, Клара Йоргенсен начала укладывать свои пожитки. Она собиралась уехать через неделю, если позволит погода. Она уезжала досрочно, но все равно дела, связанные с окончанием курса, грозили затянуться. Последняя курсовая работа уже лежала готовая на столе у окна: анализ «Дон Кихота» Сервантеса с упором на развитие характера главного героя. Она добросовестно, хоть и без огонька, написала ее под звуки барабанившего по черепичной крыше дождя, скучая и не ощущая обычного подъема. Ни одна книга ее больше не увлекала, все они казались бессодержательными и пошлыми, все говорили о самоочевидных вещах. Ей вдруг стало неинтересно переживать чужие романтические трагедии, молчаливую грусть или печальные судьбы героев. Открыв книжку и скользнув взглядом по первым страницам, густо покрытым буквами, она слышала только навязчивый звук собственного сердца. Биение крови в висках, удары в груди, вибрация в запястьях — все раздражало ее и мешало сосредоточиться; ей стоило величайших усилий все-таки дописать до конца последнюю курсовую.
По вечерам она теперь подолгу сидела, уставясь на себя в зеркало. Собственное лицо казалось ей чужим, словно она не знала, каким оно выглядело в действительности. Только сейчас она обратила внимание, какое оно узкое и словно бы неживое, а вовсе не холодноватое и невозмутимо спокойное, как она думала раньше. Гладкая кожа сделалась как будто толще от солнца, вокруг глаз появились морщинки,
