колонной с криками: —?Убийцы! Я знаю, куда вы ведете моего мужа. И меня берите с ним. Не хочу жить без него. Вы слышите, подлецы? Не хочу…
Она взяла мужа под руку и, поддерживая его, пошла вместе с колонной на смерть.
В обед мы условились с Шлойме собраться узким кругом сегодня в девять вечера, чтобы посоветоваться, как действовать дальше.
Совещание устроили в слесарной мастерской. Присутствовали: Борух, Шлойме, старший бригады столяров Янек, старший портняжной бригады Гжев, сапожник Якуб, Моня, я и еще двое.
Во дворе, у ворот первого лагеря, были расставлены люди для наблюдения за любыми передвижениями. Они должны были нас предупредить в случае необходимости, чтобы мы успели разойтись. Там стояли Аркадий Вайспапир и Семен Розенфельд. Под неусыпным наблюдением Семена находились центральные ворота.
Прежде всего я рассказал о своем разговоре с Бжецким и просил товарищей высказать свое мнение, следует ли его включить в нашу группу. Общее мнение было, что следует и нужно это сделать.
За Бжецким отправился Моня. Как только Моня с Бжецким переступили порог мастерской, я объявил, что начинаем совещание.
У Бжецкого на этот раз куртка была застегнута на все пуговицы. Он оглянулся по сторонам и спросил:
—?Что, Саша, вы хотите меня испытать или только предупредить?
—?Сейчас не время для пустых разговоров. Вы заслужили, чтобы вас судили, и все-таки мы доверяем вам жизнь шести сотен людей. Зачем предупреждать? Вы сами хорошо понимаете, что вас ждет в случае провала… А теперь о плане восстания…
А мой план был такой: в первую очередь мы должны уничтожить офицерскую группу, управляющую лагерем. Понятно, поодиночке, без малейшего шума. Но за короткое время, полагаю за час, не больше. Быст-рее вряд ли получится, а растянуть на более длительное время — опасно, могут спохватиться, что кого-то не хватает, поднимут тревогу.
Уничтожение немецких офицеров осуществляют самые надежные люди из советских военнопленных, которых я лично знаю, и уверен, что на них можно положиться. Ясно, что для такого дела требуются люди отважные, решительные, с твердой рукой. Минута колебания, провал только одного участника операции могут привести к гибели всех.
После обеда, в половине четвертого, капо Бжецкий под каким-либо предлогом отведет во второй лагерь трех человек, по моему указанию. Эти трое ликвидируют там четырех гитлеровцев. Борух должен обеспечить явку, поодиночке, офицеров в помещение, где и будет всё осуществлено. Также надо обеспечить, чтобы в это время никто из лагеря не выходил. Кто попытается поднять шум — надо любыми способами заставить его замолчать, вплоть до уничтожения. К четырем часам операция во втором лагере должна быть завершена.
В четыре часа специально выделенная для этого группа людей перережет телефонную связь, идущую через второй лагерь к резерву охраны. Провод надо срезать с обоих столбов и обязательно спрятать, чтобы лишить возможности скорого восстановления связи.
В это время начинается уничтожение офицеров в нашем, первом лагере. Офицеров, также поодиночке, приглашаются в мастерские. В каждой мастерской их будут поджидать по два человека, которые осуществят их ликвидацию. До половины пятого все должно быть закончено.
В половине пятого Бжецкий с Геником построят в колонну всех лагерников, как будто для выхода на работу. Половина колонны должна направиться к выходу. В первых рядах пойдут наши «восстанники». Передние нападают на оружейный склад. Остальные идут дальше, прикрывая нападение. Те, кто захватят оружие, нагоняют колонну, опережают ее, снимают охрану у ворот и нападают на караульное помещение.
Может случиться, что охрана спохватится раньше, чем мы рассчитываем, и нам перережут дорогу к воротам и откроют огонь из двух пулеметов, имеющихся у них. Если мы захватим оружие — вступаем в открытый бой, но, если не удастся, надо предусмотреть другой выход.
Недалеко от столярной мастерской, почти у самого ограждения, находится офицерский дом. Надо полагать, что если даже прилегающее к нему поле заминировано, то, скорее всего, сигнальными минами, не представляющими опасности. Вот здесь, у офицерского дома, и надо прорвать проволочные заграждения. Передние должны бросать перед собой камни, мины взорвутся, и дорога, хотя бы частично, будет очищена.
—?Таков план, — в заключение обратился я к собравшимся.?— Мы с Шлойме продумывали этот план не раз. Лучших вариантов не видим. Пусть каждый из присутствующих продумает, сможет ли он как следует обеспечить то, что на него возлагается. Завтра вечером опять встретимся. Помните товарищи, что никому — ни жене, ни брату, ни кому-то другому вы не должны и словом обмолвиться, о чем мы здесь говорили.
Обсуждения не было. Разошлись поодиночке.
В последние дни я обратил внимание, что отправляющемуся в караул наряду, утром выдают по пять патронов каждому. И потом патроны передаются по смене. Значит, можно было сделать вывод, что охранники, находящиеся вне караула, не имеют патронов. Хотелось в этом убедиться, и я договорился с Бжецким, чтобы меня послали в барак, где размещаются охранники, произвести там какой-нибудь ремонт.
13-го утром в столярную мастерскую пришел Бжецкий и раскричался на Янека, почему в казарме, где находятся охранники, плохо закрываются двери.
—?Откуда мне знать,?— оправдывался Янек, — мы ведь не имеем туда доступа.
—?Всегда у вас наготове оправдания! Дайте мне кого-нибудь из мастеровых, и я сам его проведу.
Легко понять, что мастеровым, который взял ящик с инструментами и направился в казарму, был я. Сперва я обошел казарму, осмотрел все двери. Затем зашел в комнату, где никого не было, и прикрыл дверь, будто для того, чтобы ее проверить, а сам быстро открыл шкаф, где в углу стояла винтовка. Заглянул в магазинную коробку — патронов нет. И патронташ, лежащий на полке,?— пустой. В другом шкафу то же самое.
