Экзамен Гриша сдал и Насреддинова это так поразило, что в следущий раз в штаб они полетели вместе. Возвращая документацию, старший лейтенант предложил Степченко самому поговорить с Гришей, но подполковнику было не до того, после очередного запоя у него ужасно болела голова и Насреддинова он слушал невнимательно. Его не интересовало, что сделал этот рационализатор-изобретатель. Было бы куда лучше, если бы он спирт гнать научился. Степченко взял техдокументацию и тяжело пошёл к шкафу. Вид пустой банки, в которой он обычно хранил резервный запас, разозлил его и он стал говорить старлею, что информация, содержащаяся в описании радара — государственная тайна, её нельзя разглашать, а единственный экземпляр книги должен быть как партбилет всегда в пределах досягаемости. Разумеется, это не все понимают, есть определённый сорт людей, которым совершенно нельзя доверять, потому что предательство заложено у них в крови. Во время войны они толпами переходили на сторону врага[32]. Они и мать родную готовы продать за 30 серебряников. Да и другие — при этом он выразительно посмотрел на Гришу — тоже только ждут удобного момента, чтобы слинять на Запад. Государство даёт им бесплатное образование, а они как волки, сколько их не корми, в лес смотрят. Все они пятая колонна. Из-за них русские люди живут в бедности. И его бы воля, он бы навёл порядок.
Высказавшись, подполковник посмотрел на своих подчинённых и спросил:
— Может, вы не согласны?
— За то, что государство даёт другим бесплатное образование эти другие бесплатно работают в условиях, где русские люди получают очень приличные деньги, — ответил Гриша, — и я могу привести пример, не отходя от кассы. А техническая документация мне понадобилась для того, чтобы отрегулировать радар, который защищает от самолётов-шпионов советское государство. Если радар сломается, то вы первый поплатитесь головой за преступную халатность, а мне ничего не сделают. Может даже объявят благодарность за инициативу. У меня к тому же будет свидетель — старший лейтенант.
Гриша с такой злобой смотрел на Степченко, что у того голова немного прояснилась. Он взглянул на Насреддинова. Физиономия старлея тоже не выражала большой любви. Их было двое, оба гораздо моложе его и наверно здоровее, лучше с ними не связываться.
— Какой ты ершистый, — сказал Степченко.
— Так точно, ершистый, — подтвердил Гриша.
С тех пор они встречались всего несколько раз, но каждая встреча была для Гриши жестоким испытанием.
Гриша ходил некоторое время из угла в угол и думал, что делать. Наконец он нашёл справочник и набрал номер, а через час уже сидел в кабинете дежурного в местном отделении ЦРУ.
— Почему вы решили, что человек, которого вы встретили в казино, русский шпион, — спросил тот, показывая всем своим видом, что ему надоели чересчур бдительные сограждане.
— Я работал с ним, когда он был офицером КГБ и руководил системой радарных установок в Сибири.
— Чем вы занимаетесь теперь?
— Оформляю допуск на преподавание радиотехники в МТИ.
— Как зовут вашего бывшего сотрудника?
— Степченко.
— Когда вы с ним работали?
— Десять лет назад.
— А вы уверены, что это он?
— Да.
— Вы знаете, что теперь делают операции, которые совершенно изменяют внешность человека. Можно даже сделать двойника.
— Знаю, — сказал Гриша, хмуро глядя на своего собеседника. Этот клерк разговаривал с ним как с неандертальцем. Если такие идиоты работают в американской разведке, то немудрено, что она за последнее время столько раз с треском проваливалась.
— И отличить этого двойника от оригинала можно только по ДНК и отпечаткам пальцев.
— Степченко был не такой уж важной птицей, чтобы ему делали двойников.
— Опишите его и мы сейчас составим фоторобот.
— Проще обратиться в казино Тадж-Махал[33], я видел его там вчера в 11 часов дня, — сказал Гриша и набросал план расположения игральных автоматов, обозначив крестиком тот, у которого сидел его бывший начальник, — наверно, в казино есть видеоплёнка.
— Да, возможно. Оставьте свой телефон, мы вам позвоним.
— Лучше я сам вам позвоню, скажите только когда.
— Попробуйте через неделю.
— Кого спросить?
— Джона Доу[34].
Через два дня Грише позвонили из ЦРУ и попросили приехать. В кабинете кроме Джона Доу сидел ещё один ничем не примечательный мужчина средних лет.
— Вы собираетесь работать у профессора МакНортона в МТИ? — спросил Джон Доу II.
— Да, МакНортон уже сделал мне оффер[35].
— Как вы с ним познакомились?
— Это долгая история.
— Расскажите, мы не торопимся.
— Они и говорят так же как в КГБ, — подумал Гриша, «Мы не торопимся, нам стало известно». Он посмотрел на Джона Доу II и сказал:
— Когда я учился в институте, он приезжал на конференцию в Москву. Мы устроили вечеринку и мои сокурсники спросили смогу ли я запомнить несколько страниц бессвязного текста. Я сказал, что смогу. У кого-то под рукой оказалась брошюрка с конференции. Там были напечатаны фамилии, места работы и основные труды всех участников. Кроме того было указано время их выступлений. Мне дали десять минут на запоминание. Я всё это выучил и повторил, но пари проиграл, потому что неточно назвал заглавие одной из работ МакНортона. Потом я стал заниматься теми же проблемами, что и он, а когда приехал сюда, послал ему своё резюме.
— Если у вас действительно такая хорошая память, вы должны помнить основные схемы радара, на котором проходили службу.
— Должен.
— А не могли бы вы нарисовать схему входного фильтра.
— Я давал присягу не разглашать государственные тайны.
— Техника, на которой вы работали, давно устарела, а сам радар наверняка списан.
— Тогда зачем вам нужна схема?
— Я хочу проверить вашу память. Если вы не преувеличиваете, мы можем предложить вам работу поинтереснее, чем игра в казино или преподавание в МТИ.
— Рисовать я ничего не буду.
— Почему?
— Генералам КГБ вы за информацию платите миллионы, а от меня хотите получить её за спасибо.
— Совсем не за спасибо, у нас очень большие возможности и я могу оказаться вам весьма полезным.
— Не надо, — сказал Гриша, прекрасно понимая, что за любую услугу этого ведомства придётся дорого заплатить.
Он набросал требуемую схему.
Джон Доу II достал портфель, вынул из него техническое описание радара и, открыв его на нужной странице, сказал:
— Здесь имеется дополнительная индуктивность, а величина сопротивления не такая как вы указали.
— Я специально изменил заводскую схему.
