— Я русский офицер, я давал присягу и не намерен становиться клятвопреступником.
— Да я не предлагаю тебе выдавать военные секреты, я просто хочу, чтобы ты жил с нами.
— А вы уже решили?
— Папа, у моих детей здесь нет будущего.
— Чушь собачья.
— Чушь?! Ты знаешь, что Игоря недавно избил Щукин. Тот хулиган, который живёт в нашем дворе. Я пошла в школу, но ни классная руководительница, ни директор ничего не сделали.
— Игорь должен уметь за себя постоять, — ответил Павел Иванович.
— Как же, интересно, он за себя постоит, если Щукин на два года старше его.
— В жизни противники не всегда бывают одного возраста.
— И одной национальности.
— Что ты всё время тычешь мне национальностью. Ты русская, а фамилия моего внука Королёв.
— Бьют не по паспорту.
Когда дочь ушла, Павел Иванович встал и начал ходить по комнате. Он невольно вспомнил, с чего это всё началось.
Тамару направили делать диплом в НИИ. Научным руководителем её оказался Григорий Яковлевич Рабинович. Она рассказывала о нём не замолкая, а после защиты диплома осталась у него в лаборатории. Павел Иванович сопротивлялся этому как мог. Он уговаривал дочь перейти в любое другое место, доказывал ей, что ничего против евреев не имеет, но всё же лучше встречаться со своими. Иногда он подсовывал ей статьи из газет, в которых клеймили позором израильских агрессоров. Она, обычно, ничего ему не отвечала, но однажды, когда он сказал, что Гриша в любой момент может уехать на свою историческую родину и начать расстреливать палестинцев, она не выдержала.
— Кого ты слушаешь? — тихо сказала она и лицо её покрылось красными пятнами, — этот Рашид Мулюков такой же подонок, как и его братья мусульмане. Он не говорит, что они взрывают школьные автобусы, бросают бомбы на рынках и расстреливают спортсменов на Олимпиаде.
— А ты откуда всё это знаешь, «Голос Америки» слушаешь?
— Да.
— Скоро ты станешь ещё большей сионисткой, чем твой Рабинович.
— Мой Рабинович ничем кроме науки не интересуется. Я сама не могу слышать, когда мне врут в глаза.
— Поэтому ты рвёшься грудью на амбразуру?
— Поэтому я хочу перейти в иудаизм.
— Дурацкая шутка.
— Я не шучу.
Он посмотрел на неё и Тамара ответила ему вызывающим взглядом.
Наступила тяжёлая пауза. Павлу Ивановичу показалось, что какие-то невидимые силы отнимают у него дочь. С огромным трудом он взял себя в руки и спросил:
— Зачем тебе это надо?
— Гришина мать боится, что после её смерти, он женится на шиксе.
— Что такое шикса?
— Так еврейские родители называют женщин других национальностей.
— Так пусть их чадо и женится на какой-нибудь Саре.
— Я его никому не отдам, — сказала Тамара и мельком взглянула на мать. Полковник почувствовал, что за его спиной женщины уже о чём-то договорились.
— Может, вы и меня посвятите в свои планы, — сказал он.
— Мы с Гришей собираемся жениться, — ответила Тамара.
У полковника вдруг заныла рука. Он сломал её, когда учился в военной академии. Он был тогда молод, здоров и самоуверен. Перелом ещё не успел до конца зажить, а тренер уже выставил его на соревнования. Павел сам рвался в бой, рассчитывая занять первое место в чемпионате Вооружённых сил, но произошло непредвиденное, он вторично сломал руку. Его спортивная карьера была окончена и с тех пор, когда он нервничал, рука напоминала о себе ноющей болью. Чтобы заполнить тяжёлое молчание, Павел Иванович стал её массажировать.
— Я твоего жениха в глаза не видел, — наконец сказал он.
— Если ты обещаешь вести себя прилично, я приглашу его к нам на обед.
— Зови, обещаю.
Гриша не любил резких перемен и если бы не Тамара, то, возможно, так и жил бы со своей мамой, которая была очень религиозной женщиной. Сам он относился к Богу с большой долей скептицизма, и считал, что Тамаре совсем не обязательно проходить гиюр[37], но конфликтовать с матерью не хотел. В глубине души он даже боялся, что по своим взглядам он гораздо ближе к своему будущему солдафону-тестю, чем к жене.
Дверь Грише открыла Тамара. Павел Иванович поднялся навстречу, протянул ему руку и сказал:
— Полковник Королёв.
— Доктор технических наук Рабинович.
— А я думал, ты кандидат, — не удержался от шпильки Павел Иванович, глядя на Гришу, который выглядел гораздо моложе своих 34 лет.
— Внешность обманчива, я тоже думал, что ты майор.
На секунду Павел Иванович потерял дар речи, а потом так посмотрел на доктора, что любой из его подчинённых предпочёл бы прогуляться по минному полю, а не находиться с ним в одной комнате, но Гриша спокойно выдержал его взгляд.
— Редкая у тебя фамилия, — наконец процедил он сквозь зубы.
— В вашем доме просто единственная, — согласился Гриша.
Он был невысокого роста, хрупкого сложения, в очках. Типичный представитель своей нации. Улыбаясь одними глазами, он смотрел на Павла Ивановича снизу вверх и совсем не собирался отводить взгляда.
— Смелый человек, — подумал тогда полковник.
Проучить Щукина следовало. Если ребята почувствуют слабинку, они могут довести Игоря до крайности, особенно когда узнают, что он уезжает в Израиль. В идеальном случае Игорь сам должен был набить морду этому хулигану, но два дополнительных года жизни давали Щукину слишком большую фору и рисковать не стоило.
В субботу Королёв одел парадную форму и отправился в школу. За несколько минут до конца последнего урока он остановился около двери в класс. К нему подошёл маленький, веснущатый мальчик и спросил:
— Вы дедушка Игоря?
— Да.
— Я вас видел, когда вы выступали на собрании, посвящённом Дню Победы. Меня зовут Коля Почивайло, я учусь с Игорем в одном классе.
— Кто его избил?
— Щука.
— За что?
— Силу свою показать хотел. Он и на меня наезжать пытался, но когда узнал, что у моего брата чёрный пояс, сразу отстал.
— Значит, он всех задирает?
— Конечно всех, но Игоря особенно.
— Почему?
— Потому что он еврей.
