баб погрузим. Сядем. Поедем. Шум поднимать всё равно некому будет - ну, разве что случайно. Езды тут - пять минут. Ну - шесть. А штатовцев пшеки всё равно останавливать особо не станут. Пока с начальством свяжутся, пока то, пока сё…
- Наглость, - сказал Верещагин, качая головой.
- Так это - наглость второе счастье, - заметил Дед, вставая. - Ну, я пойду готовиться. А ты, надсотник, вот что. Ты с полуночи и до трёх утра держи проезд на Московский проспект открытым. Сегодня в ночь. Ну и завтра - на всякий случай. Вдруг задержимся? Уговор?
- Уговор, - Верещагин пожал протянутую руку. И только сейчас заметил на тыльной стороне кисти Деда синие штрихи татуировки - буквы ГСВГ.
Свирепо дёргая ножом, Димка чистил чёрт-те-какой по счёту вялый прошлогодний клубень. В соседней комнате повариха - девчонка на пять лет старше него - напевала немузыкально 'с Новым Годом, крошка' и по временам нагло покрикивала:
- А-рес-то-ван-ны-ы-ы-ый! Скоро дочистишь?!
- Лахудра, мочалка, блин… - бурчал мальчишка и кромсал картошку. За этим занятием и застал его Верещагин.
- Ты ещё и вредитель, - грустно сказал надсотник, останавливаясь в дверях. Димка вскинул злые глаза:
- Почему вредитель? - не удержался он.
- Потому что у нас картошки хорошо если десять ведёр. А у тебя половина в отходы уходит. Дай сюда.
Отобрав у Димки нож, он присел на корточки и начал ловко, одной лентой, снимать тонкую кожуру, почти непрерывно вращая картошку в пальцах.
- Дома не чистил, что ли? - поинтересовался он.
- У нас ножик был специальный… - Димка с интересом наблюдал за процессом и, когда очищенная картошка булькнулась в ведро, с готовностью подал новую. Верещагин засмеялся и вернул нож:
- Дочищай норму и свободен. Зайдёшь ко мне за барахлом.
- Я всего три дня отсидел, - напомнил Димка.
- А больше и не надо, - ответил Верещагин. - 'Солардъ' вернулся.
- Вернулись?! - Димка приоткрыл рот. - А они…
- Вывезли сто семнадцать человек, потерь нет, - сказал Верещагин, встал и, не оглядываясь, вышел.
Димка засмеялся. Подбросил картошку, поймал её на кончик ножа. Вздохнул. Начал чистить, стараясь срезать кожуру так же, как надсотник.
И, чертыхнувшись, сунул в рот порезанный палец.
- Сержант уже не вернётся.
Димка промолчал, ощущая, как сами собой набухают губы. Потом спросил у Верещагина, неотрывно глядящего в проём окна:
- Я не знал, что его посылали… А он один ходил?
- Нет, - надсотник пошевелился, сел удобнее на опрокинутом шкафу. - Я не знаю, если честно, кто с ним был. Ещё двое ребят из его отряда.
- Может, они просто… задержались? - безнадёжно спросил Димка.
- Нет, - надсотник вздохнул. - Они… они висят на пересечении Острогожской и Херсонской, Дим.
- Как… - Димка подавился - Как висят, Олег Николаевич?
- За ребро, - тихо ответил надсотник. - За ребро на фонарных столбах они висят, Дим… Одно хорошо - кажется, их повесили уже мертвыми.
Димка отвернулся в угол. Верещагин продолжал смотреть в окно.
Где-то там, на юго-западе, в придонских плавнях, лесах и одичавших садах, ждали проводников и плана действий почти три тысячи бойцов, подошедших на помощь блокированному гарнизону Воронежа. Чэзэбэшники, сводный отряд из старших суворовцев и кадетов, кубанцы - тащившие на себе боеприпасы, немало продуктов, медикаменты. Войти в город с боями они не могли, слишком неравными были силы. Ромашов со штабом выбрал место для возможного прорыва, составил план. Оставалось одно - связаться с командованием отряда.
И при попытках установить эту связь погибли уже две группы. Первая - разведчики-десантники. Вторая - мальчишки Сержанта во главе с ним самим.
- Скоро янки опомнятся, - сказал Димка, глядя всё туда же - в угол, - и перепашут участок самолётами. Я те места знаю, там глушь, но со всех сторон дороги. Олег Николаевич, я пойду, а?
- Придётся, - Верещагин не отворачивался от окна. - Один пойдёшь?
- Нет… Зидана возьму… ой, Альку Зиянутдинова. Он в Малышево родился, всё там исползал.
- Не ходи сам, - предложил надсотник. - Пошли Альку и ещё кого-нибудь. Ты всё время сам ходишь.
- Все ходят, - возразил Димка и встал со шкафа. Поправил куртку, ремень. - Дел много. А тут такое… в общем, сам пойду. Сержант, наверное, на Песчаном Логу сгорел. Там вроде маленькое пространство, а всё открытое. Наверное, решил - перебежим. И забыл, что там пожаров-то нет, фона нет, в ночники всё видно. А мы вдоль речки пойдём, она в Дон впадает. Там дольше, зато рощи, а потом сразу садовые участки. Нырь - и на месте. Всё нормально будет. Я пойду готовиться.
- Да, - Верещагин кивнул. - Иди, потом зайдёте ко мне, я всё расскажу, как следует… Погоди, Дим! - надсотник встал. Мальчишка остановился у порога. - Это очень важно. Надо дойти. Надо, чтобы они прошли в город.
- Ой, да всё сделаем! - сказал Димка. И улыбнулся. Потом улыбка исчезла, он тихо добавил: - Сержанта жалко. Очень.
Круто повернулся и вышел из комнаты.
- Всё, - прошептал Зидан и, повернувшись на бок, вытер лицо, перепачканное болотной жижей. Подмигнул Димке. Димка подмигнул ему. Зидан подмигнул снова (он был совсем не похож на татарина, синеглазый и белобрысый), и мальчишки синхронно хихикнули.
До рассвета оставалось полчаса. Но они лежали в полусотне метров от сожжённого полевого стана, за которым начиналась садовая глушь. Оставался последний бросок, и они законно переводили дыхание после четырёх часов ползанья на животах по болоту, траве, щебню и прочим милым местам.
- Пошли, - Димка приподнялся. Но тут же присел на корточки. - Вот что… - он покусал губу, посмотрел на развалины. - Я сейчас пойду. Если позову - иди следом. А если что-то… - он покрутил ладонью. - Не вздумай лезть. Сразу уходи в обход.
- Да нет там никого, - сказал Зидан недовольно.
- На всякий случай, - строго ответил Димка. - И помни - я тебе приказал. Если что-то - сразу уходи.
- Ладно, понял, - буркнул татарчонок.
Димка поднялся и пошёл, чуть пригнувшись, к стану. Вообще-то он тоже был уверен, что там пусто (тыловой рубеж обороны интервентов остался на городских окраинах, и его они обошли по реке). Но всё-таки. Ну, просто на всякий случай.
Ему оставалось пройти метров пять, не больше, когда из чёрного широкого проёма дверей вышли сразу двое. Димка не различил ни лиц, ни каких-то знаков различия. Но угловатое снаряжение, матовый мутный блеск на шлемах - не оставляли сомнений в том, кто это такие.
Вот и всё, очень спокойно подумал Димка. И рванулся в сторону, выдёргивая из кобуры кольт.
Очевидно, встреча была неожиданной и для этих двоих. Грохнула, раскатилась запоздалая очередь. Димка, согнувшись, метнулся в темноту - с пистолетом в руке, но не стреляя. Потом - обернулся, упал на колено, выстрелил - раз, другой, третий - не целясь, отдача рвала руки.
Он мог уйти. Во всяком случае - попытаться уйти в темноте. Но сейчас важно было, чтобы Зидан понял, что к чему и тоже ушёл - незамеченный совсем, в другую сторону.
Димка перебежал и выстрелил снова. Ему ответили несколько автоматов и крики - неразборчивые, казалось, отовсюду. По развалинам сбегались люди. Мельтешили тени, и мальчишка выстрелил по этим теням - ещё, ещё, ещё! Сменил магазин, щёлкнул затворной задержкой, перебежал. Залег, отполз. Нет, прятаться нельзя… Выстрелил снова, ещё раз - и попал, возникший было слева среди развалин чёрный силуэт молча сложился пополам и исчез. Пять патрон. Можно выстрелить ещё четыре раза - и попытаться убежать, Зидан наверняка уже чешет в другую сторону и уже далеко…
Выстрел. Ещё выстрел - и мальчишка опять попал, но на этот раз подстреленный закричал, падая.
Ещё два раза. Димка вскинул кольт в обеих руках, прицелился, закусив губу - и в тот же миг на него навалилась страшная живая тяжесть. Мальчишка попытался вдохнуть - и не смог…
- Ну привет, Димка-невидимка.
Облегчение, которое Димка испытал при этих словах, было ни с чем не сравнимым. Рассвело. На него смотрело улыбающееся - совершенно своё, родное! - лицо. Человек, улыбаясь, держал в руке несколько листовок - вынутых из кармана Димкиной куртки.
Обрадованный и испуганный (неужели он стрелял в своих?!), Димка попытался сесть.
Руки его были связаны за спиной.
А в следующий миг мальчишка увидел на рукаве формы человека - на рукавах всех столпившихся вокруг людей! - сине-жёлтые нашивки.
- Поднимайся, - сказал украинский офицер. - С тобой жаждет поговорить полковник Палмер из польско-хорватской бригады. Ты ему чем-то крупно насолил.
Димка начал вставать - неловко. Кто-то ударил его ногой под коленку - мальчишка повалился лицом на битый кирпич и, ощутив вспыхнувшую во всю щёку жгучую боль, с холодным ужасом понял - это только начало.
Стиснув зубы, он начал вставать снова. На этот раз ему не мешали. Поднявшись в рост, мальчишка сморгнул слёзы (будь они прокляты, как же они всегда
