сталкивался за всю свою долгую карьеру.
— Что вы сказали? — недоумевающе спросил он. — Вы сказали, что я… я… ошибаюсь?
Мейбл твердо встретила его взгляд. Так Жанна д'Арк противостояла своим судьям.
— Кукушка, — сказала она, — кричит не «ку-ку, ку-ку»… Она кричит «ву-ку, ву-ку». Четко слышен звук «в».
По комнате пронесся вздох изумления перед дерзостью этой девушки. На глаза некоторых чуть было не навернулись слезы. Она выглядела такой юной, такой хрупкой.
Благодушие мистера Шнелленхамера испарилось. Он громко задышал через нос. Было заметно, что он едва сдерживается.
— Так, значит, я не разбираюсь в ку-ку?
— Ву-ку, — поправила Мейбл.
— Ку-ку!
— Ву-ку!
— Вы уволены, — сказал мистер Шнелленхамер.
Мейбл покраснела до корней волос.
— Это нечестно и несправедливо! — вскричала она. — Я права, и всякий, кто изучал кукушек, скажет вам, что я права. С сафьяном я ошиблась и тут же признала, что ошиблась. Но когда речь идет о кукушках, то позвольте вам сказать, что вы говорите с артисткой, которая имитировала крик кукушки от «Паласа» в Портленде, штат Орегон, до «Ипподрома» в Самкасете, штат Мэн, и всякий раз трижды выходила на поклон. Да, сэр, в чем, в чем, а уж в кукушках я разбираюсь. Если не верите мне, то спросите у мистера Муллинера вон там. Он родился и вырос на ферме и в своей жизни слышал кукушек столько, сколько нам всем и не снилось. Как по-вашему, мистер Муллинер? Кричит кукушка «ку-ку»?
Уилмот Муллинер вскочил, и в обращенных на нее глазах сиял свет любви. Любимая девушка в беде взывала к нему, и все лучшее в моем дальнем свойственнике было извлечено на свет Божий. На краткий миг он чуть было не поддался искушению трусливо поджать хвост и встать на сторону власть имущих. Он любил Мейбл Поттер безумно, отчаянно, сказал он себе в эту краткую омерзительную секунду хвостоподжатия, однако мистер Шнелленхамер подписывал чеки, и риск навлечь на себя его гнев с последующим увольнением напугал его. Ибо нет душевных мук подобных тем, которые испытывает человек, который, привыкнув утром в каждую субботу вскрывать хрустящий конверт, протянет за ним руку и обнаружит, что конвертов больше не будет. Мысль о том, что кассир «Идеало-Зиззбаум» из источника золота обернется всего лишь человеком с моржовыми усами, превратила позвоночник Уилмота в желе. И на миг, как я упомянул, он готов был обмануть доверие этой чудесной девушки.
Но, поглядев в ее глаза, он вновь обрел силу духа. Будь что будет, но он останется с ней до конца!
— Нет! — загремел он, и голос его разнесся по комнате как трубный звук. — Нет, она не кричит «ку- ку». Вы впали в распространенную ошибку, мистер Шнелленхамер. Эта птица вукует, и, клянусь Богом, я не перестану утверждать, что она вукует, как бы я ни оскорблял этим интересы финансовых воротил. Я от всей души и бескомпромиссно удостоверяю правильность точки зрения мисс Поттер. Кукушка не кукует, она вукует. И можете скушать это за обедом.
Внезапно послышался шелест. Это Мейбл Поттер воспарила в воздухе и упала в его объятия.
— Ах, Уилмот! — вскричала она.
Он свирепо уставился на магната поверх волос на ее затылке.
— Ву-ку, ву-ку! — завопил он с почти дикой яростью.
И с удивлением обнаружил, что мистер Шнелленхамер и мистер Левицки торопливо очищают помещение. Авторы уже устремились сквозь дверь пенящимся потоком. Вскоре они с Мейбл оказались наедине с двумя вершителями судеб корпорации «Идеало-Зиззбаум» — мистер Левицки тщательно закрывал дверь, а мистер Шнелленхамер направлялся к нему с вкрадчиво-нервной улыбкой на губах.
— Ну-ну, Муллинер, — сказал он.
И мистер Левицки тоже сказал:
— Ну-ну.
— Я могу понять вашу горячность, Муллинер, — сказал мистер Шнелленхамер. — Осведомленного человека ничто не раздражает сильнее глупых ошибок, которые допускают люди менее осведомленные. Я считаю занятую вами твердую позицию ярким свидетельством преданности корпорации.
— И я тоже, — сказал мистер Левицки. — Я просто восхищался.
— Ведь вы преданы корпорации, Муллинер, я это знаю. Вы же никогда не сделаете ничего, что могло бы повредить ее интересам.
— Ну конечно, не сделает, — подтвердил мистер Левицки.
— Вы же не станете разглашать маленькие секреты корпорации, ввергая ее в тревогу и уныние, верно, Муллинер?
— Ну конечно, не станет, — подтвердил мистер Левицки. — Тем более сейчас, когда мы прочим его в администраторы.
— В администраторы? — повторил мистер Шнелленхамер, удивленно вздрогнув.
— В администраторы, — твердо повторил мистер Левицки. — В ранге шурина.
Мистер Шнелленхамер помолчал. Он как будто не без труда свыкался с мыслью о таком крутом шаге. Но он был человек острого ума и понимал, что бывают моменты, когда необходим самый широкий жест.
— Именно так, — сказал он. — Я поставлю в известность юридический отдел и распоряжусь, чтобы контракт был заключен без промедления.
— Это вас устроит, Муллинер? — озабоченно осведомился мистер Левицки. — Вы согласитесь стать администратором?
Уилмот Муллинер выпрямился во весь рост. Пробил его час. Голова у него все еще болела, и он самым последним стал бы утверждать, будто понимает, что, собственно, происходит. Но одно он знал твердо — Мейбл покоится в его объятиях, а его будущее обеспечено.
— Я…
Но тут слова изменили ему, и он кивнул.
© Перевод. И.Г. Гурова, наследники, 2011.
Лорд Эмсворт и его подружка
День был такой теплый, солнце так сияло, птицы — пели, что всякий, знакомый с девятым графом Эмсвортом, решил бы, что он гуляет в своих садах. На самом же деле он сидел в столовой и смотрел на копченую селедку таким горестным взглядом, что селедка даже поеживалась. Наступил тот понедельник августа, когда в конторах все свободны, а здесь, в Бландинге, удается создать небольшой ад.
Ему, владельцу замка, запрещают в этот день гулять по своим садам в старом костюме. Силы, неподвластные графам, вбивают его в стоячий воротничок, венчают цилиндром и говорят, чтобы он был как можно приветливей. А под вечер тащат на помост и велят говорить речь. Что погода, что птицы для того, кому предстоит такой день?
Сестра его, леди Констанс, беспечально глядела на него поверх своего кофе.
— Какое утро! — сказала она.
Лорд Эмсворт совсем загрустил. Этой ли женщине держаться так, словно все хорошо в лучшем из миров? Если бы не она с ее орлиной зоркостью, он бы увернулся хоть от цилиндра.
— Ты речь написал?
— Да.
— Смотри, заучи наизусть, а то будешь заикаться, как в прошлом году!
Лорд Эмсворт отодвинул тарелку, он потерял аппетит.
