Глава 8
Человек, которому приятно видеть молодых счастливыми, рад, когда о том узнает; а в этот летний день достопочтенный Галахад Трипвуд узнал немало хорошего.
Встретив Веронику на пути к рододендронам, он узнал от нее, какое счастье привалило ее дому. Еще до этого он встретил Пруденс, бледную и угасшую, передал ей письмо, и она порозовела. Когда он вышел на солнце из прохладной полумглы, он тихо напевал мюзик-холльную песенку своей молодости.
Наступил тот час, когда благоухание чая и бодрящий запах тостов осеняют, как благословение, английские дома. Бидж и его помощники приготовили все в гостиной. Галли пошел туда ради общения, ибо чаю не пил с той поры, как друг его Желтобрюх решил заменить им спиртные напитки и вскорости погиб. Да, он попал в аварию на Пиккадилли, но он бы выкрутился, если бы не ослабил организм.
В гостиной сидела одна Гермиона перед чашкой чаю, чтобы приступить к делу, как только прозвучит сигнал. Увидев его, она застыла, глядя на него неприятным взглядом, словно воспитанный василиск.
— А, вот ты где, Галахад! — сказала она с сестринской прямотой. — Зачем ты притащил эту свинью к Веронике?
Т о было не ясновидение. Леди Гермиона это вычислила. Обдумав свойства и намерения небольшого общества, она пришла к заключению, что только один человек способен притащить в спальню свинью, и человек этот перед ней.
Появление Биджа с миской клубники и двух лакеев (сливки, сахарная пудра) помешало ей получить немедленный ответ. Когда процессия удалилась, Галли беспечно сказал:
— Значит, ты слышала?
— Слышала? Мерзкая тварь скакала по всему коридору.
— Хорошая мысль, — скромно и гордо продолжал Галли. — Да, сам и скажу, хорошая. Эгберт плакал мне в жилетку сегодня утром. Я понял, что не время для полумер, и стал действовать. Верещала Вероника?
— Кричала, — холодно поправила сестра, — у бедняжки страшный шок.
— Не понимаю, чего ты ноешь, — сказал Галли, в отличие от лорда Эмсворта твердый с сестрами. — Ворчит, пыхтит…
Леди Гермиона отринула эти обвинения. По ее словам, она была огорчена.
— Огорчена? Да чем же?
— Эта тварь съела у Вероники кофточку.
— Ну и что? Зашла поела. Что лучше, по-твоему, — какая-то кофточка или богатый и преданный муж? Да Плимсол накупит ей бриллиантовых кофт, если нужно. Не ругайся, улыбнись своей лучезарной улыбкой. Неужели ты не понимаешь, что сегодня лучший день в году?
Побежденная его доводами, леди Гермиона немного отошла. Лучезарной улыбкой она не улыбалась, но стала помягче, не так похожа на очень строгую гувернантку.
— Что со свиньей? — спросил Галли.
— Бидж сходил за свинарем. Какой-то гном без нёба, очень вонючий.
— Вонючий? Ничего не поделаешь, такая работа. А нёбо — не всем же его иметь. Когда ты ждешь Кларенса?
— К чаю.
— Вечно он пьет чай! Не понимаю. Жуткий напиток, погубил моего друга…
— Вот телеграмма. Она пришла перед этим кошмаром.
Галли поморщился.
— Я бы тебя попросил не ворчать о кошмарах! — сказал он. — Подумаешь, обычная свинья. Ну, удивилась Вероника — и что? Да, так что пишет Кларенс?
— Он приедет с эликсиром.
— С чем?
— Читай сам.
Галли укрепил монокль и стал читать. Лицо его прояснилось:
— Совершенно ясно. Он едет с Лендсиром.
— Лендсиром?
— Такой художник.
— Он умер.
— Не сказал бы. Вчера был жив.
— Лендсир, который писал оленей?
— Свиней.
— В жизни не слышала.
— Ничего, услышишь. Мало того — увидишь. Кларенс заказал ему портрет Императрицы.
Леди Гермиона пронзительно вскрикнула:
— Ты его подговорил?
— Что ты! Он приехал в Лондон, дыша решимостью. Я просто помог найти художника. Он тебе понравится, приятнейший человек.
— Из твоих друзей?
— Да. Близкий друг. Что ты сказала?
Леди Гермиона ответила: «Ничего» — и не солгала: она фыркнула. Галли был тверд с фыркающими сестрами, но ответить не успел, ибо по гравию прошуршали шины.
— Кларенс, — сказал Галли.
— И твой Лендсир, — прибавила его сестра.
— Не надо так говорить, — строго заметил брат. — Он не будет красть ложки.
— Если он твой друг, будет. Ищет его полиция?
— Нет. Он ей не нужен.
— О, как я ее понимаю! — вздохнула леди Гермиона.
Из холла раздался тенор лорда Эмсворта:
— Бидж покажет вам комнату, мой дорогой. Скажет, где она. И проводит, а потом приходите в гостиную.
Сеньор Бландингского замка вошел, вдыхая приятный запах, кротко глядя сквозь пенсне.
— А, — сказал он, — чай. Славно, славно. Чай. — Для верности, как обычно, он повторил это слово еще три раза, и леди Гермиона, скорбно фыркнув, протянула ему чашку. — А, чай! — обрадовался граф. — Спасибо, душенька. — Он разумно положил сахару, подлил молока, размешал и сообщил: — Вот и я, Галахад.
— Как ты прав, Кларенс! — воскликнул Галли. — А где Лендсир?
— Кто это? А, да, Лендсир. Я с ним сейчас разговаривал. Лендсир, — объяснил он сестре, — это художник.
— Галахад мне говорил, — сказала леди Гермиона так сухо, что тот решил вмешаться.
— Гермиона против него настроена, — сказал он.
— Ничего подобного, — сказала его сестра. — Вполне возможно, что он приличный человек, хотя и дружит с тобой. Я просто считаю, что смешно тратить деньги на портрет этой свиньи.
Лорд Эмсворт застыл. Он не понимал, как можно назвать ее «этой свиньей».
— Императрица получила призы на выставке, — сдержанно напомнил он.
— Вот именно, — поддержал его Галли. — Единственная знаменитость нашей семьи. У нее больше прав на галерею, чем у каких-то бородатых разбойников.
Теперь застыла леди Гермиона. Как и ее сестры, она почитала предков с благоговением китайца.
— Не будем спорить, — закрыла она дебаты. — Надеюсь, ты не забыл купить подарок для Вероники?
