фунтов…
— Зачем? Он любит фунты или есть другая причина?
— Один его друг, врач, хочет основать курорт. Вы слышали о Малдуне?
— Конечно. Я бывал у вас в Америке.
— Вот примерно такой, только…
— Пошикарней?
— Ну, скажем, поизящней, это же в Англии. Для усталых лордов и обессиленных миллионеров. Плата — огромная. Такой курорт уже есть в Уэлсе, они просто гребут деньги. А этот — еще и удобней, он в Сассексе или в Сарри, ближе к Лондону. Джерри находит две тысячи фунтов и становится младшим партнером. Друг щупает пульс, прописывает диету, а Джерри играет с ними в гольф, ездит верхом, вообще — развлекает их. Ему это нравится, и выйдет у него прекрасно. Мало того — он сможет писать свою книгу.
— Он пишет книгу?
— Пока что нет, ему некогда. Но у него все в голове. Ему бы несколько часов в день посидеть спокойно, и он такое напишет… Почему вы похожи на лягушачье чучело?
— Вы хотите сказать, на роденовского «Мыслителя»? Потому что я гадаю, как вы с ним познакомились. Конни встретила вас в порту и повезла сюда.
— Подумайте, Галли. Ну, ну!
— Нет, не понимаю!
— Да на пароходе. Джерри очень умный. Он решил изучить американский рынок и побывал в Америке.
— А как изучают рынок?
— Наверное… ну, изучают.
— А, вон что! Изучают.
— Именно. Он изучил и поплыл домой.
— И естественно, встретил вас?
— Да. На второй день. Мы больше не разлучались. Какая луна!
— Там есть луна?
— А то как же!
Галли почесал подбородок, снял монокль и тщательно его протер.
— Прямо не знаю, что и сказать. Да. Удивили вы седого друга… Значит, вы влюблены?
— Рассказать еще раз?
— Но вы же недавно знакомы!
— Ну и что?
— Так, размышляю… Не мне говорить о благоразумии. Сам я хотел жениться на певичке в розовом трико. Однако…
— Да?
— Я бы на вашем месте был осторожен. Разные бывают люди. Одно дело — пароход, луна, другое — жизнь. На суше, среди всяких блондинок, человек меняется.
— Галли, мне противно вас слушать.
— Простите. А все ж надо намекнуть — суровая реальность, то да се.
— Если бы я узнала, что Джерри — плохой, я бы бросила его, Доналдсоны горды.
— Еще бы!
— Но он хороший. Он — просто тюпочка. Это же очень хорошо!
— Куда уж лучше!
— Ну вот!
Императрица жалобно захрюкала — картошка, источник калорий, откатилась за изгородь. Галли учтиво ее вернул, и благородная свинья хрюкнула благодарно.
— Если он тюпочка, дело плохо. Нелегко расстаться с таким сокровищем! Вы — здесь, он — в Лондоне. Томитесь, а?
— Томилась до сегодняшнего дня.
— Почему это?
— Сквозь тучи пробился свет. Леди Констанс едет завтра на примерку. Нас повезет лорд Воспер.
— Как он вам?
— Ничего, нравится.
— Вы ему тоже нравитесь.
— Да, я заметила.
— Красивый такой.
— Ничего, красивый. Да, так вот, мы едем в Лондон, и я обедаю с Джерри.
Галли приятно поразил этот детский оптимизм.
— Под надзором Конни? Ничего не выйдет!
— Выйдет, выйдет. Понимаете, у папы есть в Лондоне старый друг. Папа мне не простит, если я к нему не зайду. К ней, это дама. Вот мы и пойдем обедать.
— И с Джерри?
— Между нами говоря, ее нет. Я — как поэт у Шекспира, дала небытию и дом, и имя. Вы видели «Как важно быть серьезным»?
— Не отвлекайтесь.
— Я и не отвлекаюсь. Помните Бенбери? Герой его выдумал. Вот, а у нас — его мама, миссис Бенбери. Немного такта — и все устроится. Ну, я пошла. Надо написать Джерри.
— Вы же его завтра увидите!
— Нет, правда, Галли, вы плохо знаете жизнь! Письмо я прочитаю за столиком, а он прочитает мне свое, он его сейчас и пишет. Утром я послала телеграмму, что остановлюсь у леди Гарленд. Если вы помните, это ваша сестра Дора. Встретимся мы с ним в «Савое», ровно в восемь.
И Пенни убежала легкой поступью любви, а Галли, чья молодость прошла среди менее предприимчивых девиц (если не считать танцовщиц или барменш), погрузился в размышления о современных нравах. Бесспорно, думал он, нынешняя девица умеет решать свои проблемы, тем более если она духовно сформировалась в Северной Америке.
Придя к выводу, что благоразумные советы седых друзей не годятся там, где действует младшая дочь Доналдсона, Галахад стал смотреть на свинью, когда сзади раздалось блеяние. Он обернулся. Лорд Эмсворт напоминал умирающую утку, и брат его понял, что с ним что-то случилось.
Он не ошибся. Глядя на него, Галахад вспомнил Рожу Биффена, который приклеил ассирийскую бороду, чтобы спастись от букмекеров, а она упала. Такой самый вид.
— Ну, Кларенс, — воскликнул он, — ты прямо из русского романа! Что случилось? Что ты сделал с Парслоу? Гадаешь, куда деть тело?
Лорд Эмсворт обрел дар речи.
— Галахад, — начал он, — не знаю, как тебе и сказать. Во-первых, — лорд Эмсворт повис на перильцах, как мокрый носок, — этот Парслоу истинный мерзавец.
— Ничего нового. И что же?
— Не перебивай!..
— Ты говори, в чем дело. Значит, так: ты пошел к безнравственному баронету. Входишь в замок, он сидит босой. Холодно на него взглянув, ты сухо спросил: «Чем обязан чести?» — а он, шевеля пальцами ног, ответил… Чему ты обязан? Что он ответил?
Лорд Эмсворт немного успокоился, словно черпал силы из созерцания весомой красоты.
— Галахад, — спросил он, — у тебя бывают предчувствия?
— Не юли, Кларенс.
— Я не юлю. Я рассказываю. Когда я вошел, мне что-то подсказало: он принес дурную весть. Он был
