какой-то зловещий. Знаешь, я не ошибся. Он говорит: «Добрый день, Эмсворт», — а сам вынимает из кармана фотографию.
— Чью?
Бросив для подкрепления сил еще один взгляд на Императрицу, подступившую к пятидесятичетырехтысячной калории, лорд Эмсворт проговорил, понизив голос:
— Огромной свиньи, Галахад! И еще говорит: «Прошу! Победительница будущей выставки». Прямо так и сказал.
Галли его не понял. Ему показалось, что старший брат говорит загадками.
— Это была фотография Красы Матчингема? — уточнил он.
— Нет, нет, нет. Что ты, что ты. Она в два раза больше. Новая. Только что привез из Кента. Зовут Королева. Галахад, — голос девятого графа задрожал от страданий, — Императрице будет очень трудно победить.
— Неужели та свинья толще? — удивился Галли, бросая искоса взгляд на Свинью свиней.
Лорд Эмсворт был неприятно поражен.
— Я бы не сказал. Нет-нет, не сказал бы. Но разница — в каких-то унциях. Соревноваться теперь труднее.
Галли присвистнул. Кроме любви к брату в дело входили и финансовые соображения — как и Бидж, он поставил на Императрицу.
— Вот почему Бинстед ходил такой гордый! А можно прикупать свиней? Я думал, надо растить своих собственных, какие есть.
— Неписаный закон был всегда, а правила — нет. Никому и в голову не приходила такая низость! Прямо поразительно!..
— Чудовищно, — согласился Галли.
— А ужасней всего, что ее готовит к борьбе не Моника.
Галли стал суровым. Увидев его, продавец заливных угрей бежал бы со всеми угрями, словно от грозы.
— Долой Монику! — сказал он.
Лорд Эмсворт заморгал.
— Конни…
— Долой Конни! Нам не до ее прихотей. С ней управлюсь я. Кроме того, я предупрежу Парслоу, что мы таких штук не потерпим. Не забывай, Кларенс, он на этом не остановится. Если его не предупредить, он не оставит камня на камне, только бы унизить Императрицу.
— Господи!
— Да. Но ты не волнуйся. Я владею ситуацией. Главное — вдохнуть страх божий в Конни. Где она? Отравляет нервы чаем? Ничего, я с ней поговорю, как строгий дядюшка!
— Галахад, — сказал лорд Эмсворт, глубоко вздохнув, — ты мне очень помогаешь!
— Стараюсь, Кларенс, стараюсь, — откликнулся Галли, установил покрепче монокль и, дыша решительностью, направился к замку. Лорд Эмсворт восторженно глядел ему вслед, не понимая, как может так держаться человек, который сейчас увидит Конни.
Что ж, Галахад — это Галахад.
Глава 2
А в замке, кое-как обувшись, сэр Грегори стоял у окна и глядел в парк.
Если вам нравятся тонкие, извилистые баронеты, вы не оцените сэра Грегори. То был высокий и толстый человек за сорок, похожий на тех вельмож, которые так расцвели во времена принца-регента (1811–1820). Как и Бидж, он утратил стройность, но вы могли бы сделать из него не двух вполне солидных дворецких, а двух солидных аристократов; утратил же он ее потому, что получил наследство и замок, которых у него не было в те дни, когда он слонялся по Лондону без гроша в кармане.
Если вы неравнодушны к яствам и винам, то, получив после тощих лет много денег и обширный погреб, вы станете лицом к лицу с тяжкими соблазнами. В земле, текущей молоком и медом, естественно сесть поудобней и есть, пока не лопнешь. Так и случилось с сэром Грегори. Лишь железная воля спасла бы его от излишнего веса, а железной воли у него не было. День ото дня, долю кляня, он становился все то-о- ол-ще.
Терраса за окном сверкала в солнечном свете, но у балюстрады была тень от раскидистого дерева, а в этой тени — накрытый к чаю стол, за которым сидела леди Констанс Кибл, читая письмо. Сэру Грегори захотелось выйти к ней. После такого пути чашка чаю не помешала бы.
Когда он вышел на террасу, слегка ковыляя, ибо натер ногу, всякий подумал бы, что он размышляет о чае, но это было не так. Недели две назад он обручился, и размышлял о своей невесте Глории Солт. Если кто-нибудь умилится, мы заметим, что мысли его были горьки. Он едва ли не жалел, что, сраженный ее сверкающей красотой, произнес: «Вот что, как вы насчет, а?» Мы бы не сказали, что за эти дни он прозрел, но кое-какие стороны ее характера заметно охладили его чувства.
Завидев его, леди Констанс опустила одно из писем, которые пришли к ней с дневной почтой, и приветливо улыбнулась. В отличие от своих братьев, Кларенса и Галахада, она любила сэра Грегори.
— Как я рада вас видеть! — сказала она. — Что-то я не слышала машины.
Сэр Грегори объяснил, что пришел пешком, и леди Констанс удивилась:
— Боже мой! Вы очень устали?
— Отдохнул бы, ничего не скажу. Натер ногу, там пузырь.
— Ах Господи! Придете домой, проткните.
— Хорошо.
— Раскаленной иглой.
— Спасибо.
— Только не булавкой! А пока — выпейте чаю. Пончик?
Сэр Грегори посмотрел на пончик странным, печальным взглядом и положил его на блюдо. Леди Констанс снова взяла письмо.
— От Глории, — сообщила она.
— А! — сдержанно отозвался сэр Грегори.
— Послезавтра она сюда заедет. С секретарем все улажено.
— Э?
— Для Кларенса. Помните, вы собирались позвонить ей, чтобы она подыскала ему секретаря?
— О! Значит, подыскала? Прекрасно.
Если бы с ними был лорд Эмсворт, он бы этого не сказал. Конни вечно приманивала в замок жутких людей в очках, истинное мучение, но сейчас их давно не было, и он надеялся, что опасность миновала.
— Она его знает. Самый подходящий человек.
И это бы сразило несчастного графа, который именно и не хотел, чтобы им управляли подходящие люди.
— Кларенс такой беспомощный, за ним надо присматривать. Как мило, что Глория это вспомнила. Прелестная девушка!
— А? — снова сказал сэр Грегори с прежней сдержанностью.
— Такая спортивная, такая цельная. Я просто восхищаюсь. Как эти теннисные соревнования?
Сэр Грегори молчал. Он смотрел на пончик, тяжело вздыхая. Проследив за его взглядом, леди Констанс обратилась в удивленную хозяйку.
