— Умозрительно я это приветствую. Но существует одно непреодолимое препятствие: нам ничего не известно.
— Да, ты прав. — Она поднялась. — Впрочем, я просто так сказала. Чего только не придет в голову. Пойду-ка я к себе в комнату, смочу виски одеколоном. Голова раскалывается — боюсь, разлетится на тысячу осколков.
Дверь закрылась. Я опустился в кресло, в котором она сидела, и вытер лоб.
— Уф, пронесло, — сказал я с облегчением. — Она перенесла удар лучше, чем я думал. «Куорн» отлично дрессирует своих дочерей. Держалась она великолепно, но все равно чувствовалось, что она ранена в самое сердце, и бренди пришелся очень кстати. Между прочим, где это вы столько времени пропадали? Собака-поводырь принесла бы в десять раз быстрее.
— Вы правы, сэр. Прошу прощения. Я задержался, потому что беседовал с мистером Финк- Ноттлом.
Я посидел, подумал.
— А знаете, Дживс, тетя Далия высказала неплохую мысль: узнать о Споде что-то компрометирующее. По-моему, мысль на редкость здравая. Если Споду есть что скрывать и мы его уличим, враг будет в тот же миг устранен. Но вы говорите, что ничего о нем не знаете.
— Нет, сэр, не знаю.
— Да я и сомневаюсь, что он что-то скрывает. Есть типы до того правильные, что просто тошнит, сроду ни на шаг от дозволенного, их с первого взгляда узнаёшь, так вот, подозреваю, даже среди них Родерик Спод — пример для подражания и восхищения. Боюсь, самые скрупулезные расследования всего, что касается этой персоны, не выявят ничего более криминального, чем эти его усики, а он, естественно, не против, чтобы весь мир сосредоточил на них внимание, иначе не вырастил бы на лице такую мерзость.
— Вы совершенно правы, сэр. Однако дознание все же провести стоит.
— Да, но где?
— Я подумал о «Ганимеде», сэр. Это клуб для камердинеров на Керзон-стрит, я уже довольно давно в нем состою. Не сомневаюсь, что слуга джентльмена, занимающего столь заметное положение в обществе, как мистер Спод, тоже в него входит и, уж конечно, сообщил секретарю немало сведений о своем хозяине, которые и занесены в клубную книгу.
— Как вы сказали?
— Согласно параграфу одиннадцатому устава заведения, каждый вступающий в клуб обязан открыть клубу все, что он знает о своем хозяине. Из этих сведений составляется увлекательное чтение, к тому же книга наталкивает на размышления тех членов клуба, кто задумал перейти на службу к джентльменам, чью репутацию не назовешь безупречной.
Меня пронзила некая мысль, и я вздрогнул. Чуть ли не подпрыгнул.
— А что было, когда вы вступали?
— Простите, сэр?
— Вы рассказали им все обо мне?
— Да, конечно, сэр.
— Как, все?! Даже тот случай, когда я удирал с яхты Стоукера и мне пришлось для маскировки намазать физиономию гуталином?
— Да, сэр.
— И о том вечере, когда я вернулся домой после дня рождения Понго Твистлтона и принял торшер за грабителя?
— Да, сэр. Дождливыми вечерами члены клуба с удовольствием читают подобные истории.
— Ах вот как, с удовольствием? А если однажды дождливым вечером их прочтет тетушка Агата? Вам это не приходило в голову?
— Вероятность того, что миссис Спенсер Грегсон получит доступ к клубной книге, чрезвычайно мала.
— Надеюсь. Однако события, произошедшие под крышей этого дома не далее как вчера, несомненно, продемонстрировали вам, каким способом женщины получают доступ к книгам.
Я погрузился в молчание, дивясь открывшейся мне картине жизни заведений, подобных «Ганимеду», о которых я до сих пор и понятия не имел. Конечно, я знал, что после скромного ужина Дживс надевает свой добрый старый котелок и исчезает за углом, но мне почему-то казалось, что направляется он в бар какого-нибудь ресторанчика по соседству. О существовании клубов на Керзон-стрит я и не предполагал.
Еще меньше я мог предположить, что в клубной книге записаны самые скандальные из всех курьезных проделок Бертрама Вустера. Вспомнились Абу Бен-Адем и ангелы со скрижалями, на душе было погано, я даже нахмурился.
Но изменить что-либо было не в моей власти, и потому я вернулся к тому, что относится к делу, как определил бы полицейский Оутс.
— Что вы задумали? Обратиться к секретарю за сведениями о Споде?
— Да, сэр.
— Вы думаете, он раскроет их вам?
— Конечно, сэр.
— То есть как, он готов раздавать эти сведения, чрезвычайно интимные и важные, сведения, которые могут погубить человека, если попадут в руки врага, — он готов раздавать их направо и налево?!
— Только членам клуба, сэр.
— Когда вы можете с ним связаться?
— Могу позвонить ему прямо сейчас, сэр.
— Так звоните, Дживс, и постарайтесь записать разговор на счет сэра Уоткина Бассета. Пусть телефонистка хоть сто раз предупреждает вас: «Три минуты истекли», — не обращайте внимания, говорите хоть час, плевать на расходы. Ваш секретарь должен понять — обязательно должен, — что сейчас все, кто способен испытывать сострадание, просто обязаны кинуться нам на помощь.
— Надеюсь, я сумею убедить его, что это случай чрезвычайной важности, сэр.
— Если вам не удастся, свяжите с ним меня.
— Хорошо, сэр.
И он пошел выполнять благородную миссию спасения.
— Кстати, Дживс, — сказал я, когда он уже открыл дверь, — вы, кажется, сказали, что говорили с Гасси?
— Да, сэр.
— У него есть какие-нибудь новости?
— Да, сэр. Судя по всему, мисс Бассет порвала с ним отношения. Помолвка расторгнута.
Он выплыл из комнаты, а я чуть не к потолку подскочил. Это довольно трудно из положения «сидя», но я умудрился.
— Дживс!!! — завопил я.
Но его уже и след простыл.
Внизу неожиданно раздался звук гонга, сзывавшего к ужину.
Глава VI
Я до сих пор жалею, вспоминая тот ужин, что душевные терзания помешали мне по достоинству оценить трапезу, которая при других обстоятельствах доставила бы мне истинное удовольствие. Конечно, сэр Уоткин Бассет — гнуснейшая личность, но закатывает своим гостям настоящие пиры, и как я ни был
