В этой живой картине мы застыли надолго.
Глава VIII
Дживс первым прервал довольно напряженное молчание.
— Насколько можно судить, сэр, блокнота здесь нет.
— М-м?
— Я осмотрел весь верх шкафа, сэр, но блокнота не нашел.
Возможно, я ответил более резко, чем следовало. Едва спасшись от этих слюнявых челюстей, я, конечно, еще не успел прийти в себя.
— К черту блокнот, Дживс! Как быть с собакой?
— Да, сэр.
— Что значит — «да, сэр»?
— Я пытался дать вам понять, сэр, что совершенно с вами согласен: вы вовремя подняли эту тему. Несомненно, неожиданное появление животного представляет серьезную проблему. Если оно останется сидеть там, где сидит, нам будет нелегко продолжать поиски блокнота мистера Финк-Ноттла. Очевидно, что наша свобода действий окажется весьма ограниченной.
— И что нам теперь делать?
— Затрудняюсь сказать, сэр.
— Вам ничего не приходит в голову?
— Нет, сэр.
На это я мог ответить ему ядовито и колко — не знаю, что именно я бы сказал, но уж сказал бы, — однако удержался. Я понимал, что даже самому одаренному человеку трудно всегда, в любых обстоятельствах выдавать правильное решение. Несомненно, его блестящий, вдохновенный ход, который дал мне возможность одержать окончательную победу над силами зла в лице Р. Спода, отнял у него много душевных сил, сейчас его мозг нуждается в отдыхе. Оставалось только ждать и надеяться, что скоро он снова включится в работу и сможет достичь еще больших высот.
Чем скорее это произойдет, тем лучше, решил я, мысленно рассматривая создавшееся положение, потому что мне было ясно: этот косматый сукин сын не тронется с места, надо начать массированную атаку, разработать дерзкий план и искусно его выполнить. Мне кажется, я никогда еще не видел собаку, которая бы всем своим видом выражала, что она приросла к месту и не сдвинется с него, пока не придет хозяйка. А я еще не продумал во всех деталях, что именно я скажу Стиффи, когда она вернется и увидит меня на своем комоде, я сижу там как курица на насесте.
Наблюдая за животным, которое торчало как шишка на ровном месте, я начал злиться. Вспомнил Фредди Уиджена, которого во время визита к друзьям в их загородный дом немецкая овчарка загнала на гардероб, и он потом рассказывал мне, что ужасно страдал от унижения, это было самое скверное во всей истории, такой удар для гордого духа, надеюсь, вы понимаете, — и он, чей род ведет начало от сотворения времен, как вполне справедливо можно выразиться, по прихоти гнусной шавки вынужден гнездиться на платяном шкафу.
В точности как я. Конечно, хвастаться своими предками дурной тон, но, черт возьми, Вустеры и в самом деле пришли в Англию вместе с Вильгельмом Завоевателем и, между прочим, были с ним большие друзья; но что толку от дружбы с Вильгельмом Завоевателем, если отпрыску древнего рода суждено погибнуть от зубов паршивого скотч-терьера.
От этих мыслей я совсем раскис и стал глядеть на пса с ненавистью.
— По-моему, это чудовищно, Дживс, — сказал я, выразив вслух свои мысли. — Как можно держать такого пса в спальне? От него одна грязь.
— Да, сэр.
— Скотч-терьеры пахнут, даже самые породистые. Вы, конечно, помните, какой ужасный запах шел от Макинтоша моей тети Агаты, когда она гостила у меня. Я часто вам жаловался.
— Да, сэр.
— А этот просто смердит. Его давно следует переселить в конюшню. Что за порядки в Тотли-Тауэрсе? У Стиффи в спальне живет скотч-терьер, Гасси держит стаи тритонов, — не дом, а настоящий зверинец.
— Да, сэр.
— Взгляните на все с другой точки зрения, — продолжал я, разгорячась. — Я говорю об опасности, которую представляет собой пес такого нрава, когда вы держите его в спальне: ведь он может броситься на кого угодно и растерзать. Нам с вами удалось спастись, когда мы оказались в опасности, а если бы вместо нас вошла пугливая горничная?
— Да, сэр.
— Я так ясно вижу, как она идет сюда, чтобы постелить постель. Это хрупкая девушка с большими голубыми глазами и робким взглядом. Она открывает дверь, переступает порог и направляется к кровати. А на нее прыгает этот людоед. О том, что произойдет, даже думать не хочется.
— Нет, сэр.
Я нахмурился.
— Вместо того чтобы сидеть на шкафу и повторять «Да, сэр», «Нет, сэр», вы бы, Дживс, лучше бы что-нибудь сделали.
— А что я могу сделать, сэр?
— Начать действовать, Дживс. Смелое, решительное действие — вот что нам сейчас нужно. Может быть, вы помните, как мы однажды гостили у тети Агаты в Вуллем-Черси в графстве Гертфордшир? Там еще был достопочтенный А. Б. Филмер, член кабинета министров, а от меня все не отставал разъярившийся лебедь, и я влез на крышу домика, который стоял на островке посреди озера.
— Я очень хорошо помню этот эпизод, сэр.
— И я тоже. Картина так ярко запечатлелась на сетчатке моего воображения — это действительно сетчатка, да?
— Да, сэр.
— Так вот, вы бесстрашно встаете перед лебедем — а ну кыш отсюда, глупая птица, — и набрасываете ему на голову свой плащ, лебедь в полной растерянности, я свободен, а он вынужден продумывать весь план военных действий заново. Великолепная сцена укрощения. В жизни не видел ничего удачнее.
— Благодарю вас, сэр. Я рад, что оказался полезен.
— Еще как, Дживс, не знаю, что бы я без вас делал. И вот сейчас мне пришло в голову, что можно повторить тот маневр, пес будет совершенно сбит с толку.
— Несомненно, сэр. Но у меня нет плаща.
— Тогда я советую вам обдумать, как заменить его простыней. А если вы сомневаетесь, что простыня сослужит службу не хуже плаща, могу рассказать, что как раз перед тем, как вы вошли в комнату, я испытал ее на Споде с отличным результатом. Он никак не мог из-под нее выпутаться.
— В самом деле, сэр?
— Можете не сомневаться, Дживс. Лучшего оружия, чем простыня, и желать не приходится. На кровати есть простыни.
— Да, сэр. На кровати.
Молчание… Я не люблю обижать людей, но если это не nolle prosequi, значит, мне не понятен смысл этой процедуры. Замкнутое хмурое лицо Дживса подтверждало, что я не ошибся, и я решил сыграть на его гордости, как Гасси во время наших pourparlers[19] относительно Спода пытался сыграть на моей.
— Дживс, вы боитесь крошечную плюгавую собачонку?
