меня смотрит.
Ну скажите, пожалуйста, разве не удивительная у меня мама?
Хоть она и мама, но всё-таки девочка. И хоть она героиня, но всё-таки не совсем военная. И генералом, уж наверное, никогда она не будет.
МЫ ПРАЗДНУЕМ ПРАЗДНИК
Накануне праздника — шестого ноября — мама пришла домой постирать и прибрать. И папа пришёл на нас посмотреть. Худой он сделался, чёрный совсем, на себя не похожий. Ноги длинные, руки длинные, лицо длинное, и отовсюду торчат кости. Даже из лица кости торчат.
— Здравствуй, — говорит, — моя дорогая семья. Просто забыл, как вы выглядите. Это, кажется, моя жена Наташа? А это, если не ошибаюсь, мой сын Миша?
Положил наш папа на стол песку кулёчек маленький и четыре печенья — гостинец к празднику, лёг на диван и улыбается.
— Хорошо, — говорит, — в гостях, а дома лучше. На диване лежишь, родной сын на тебя смотрит, жена песенку поёт...
А мама ему в ответ:
— Я ничего не пою.
— Почему? — папа спрашивает.
— Настроение невесёлое.
— Зря, — говорит, — невесёлое. Гитлер только этого и хочет, чтобы настроение наше было невесёлое. Но не выйдет его номер. Давай, Мишка, петь. Помнишь, мы всегда под праздник пели; мама пироги пекла, а мы пели...
И запел.
Я ему помогать стал.
Попели мы немножко.
Потом папа и говорит шёпотом:
— Хватит. Если долго петь, так очень кушать захочется. А кушать нам, дорогой, нечего.
Поцеловал маму, поцеловал меня, попил воды и собрался в свою пожарную команду.
Мама ему на прощание говорит:
— Ты там поосторожнее со своим огнём.
А он ей в ответ:
— А ты со своими бомбами поосторожнее.
И улыбаются друг другу. Но не очень весёлые у них улыбки.
Вот прибрала мама, бельё развесила сушиться и мне велела переодеться во всё праздничное. Переодевался я, переодевался, но только ничего из этого не вышло.
Вырос.
— Вот так номер, — мама говорит.
— Ты уж извини, — говорю, — я не виноват.
Пришлось опять будничные одёжки надевать.
Потом разложила мама на столе праздничные угощения для меня: консервы на блюдечке, печеньев четыре штуки и сахарный песок в вазочке. Всё на скатерти, очень красиво, но только мало. И радио включила, чтобы я слушал.
Вздохнула и говорит:
— Ну, счастливо тебе, мальчик, праздник встретить.
— И тебе, — отвечаю, — счастливо!
Ушла она. Я один остался. Послюнил палец — и в вазочку.
Облизал. Ещё раз — послюнил, облизал. Ну и вкусно! Ещё послюнил.
Вдруг голос как гаркнет:
— Вы что, молодой человек, делаете?
Я и не заметил, как дверь отворилась и вошёл Иван Фёдорович Блинчик — тоже похудевший и бледный. Поздоровались мы, сел он и рассказал, что контуженный. Снаряд разорвался давеча на улице, по которой он шёл. Его и контузило. Не разогнуться ему теперь, как старичок ходит.
— Я, — говорит, — со своим угощением.
И кладёт на стол хлеба кусочек, две конфеты и ещё что-то в баночке.
Я понюхал — столярным клеем пахнет.
— Что, — спрашиваю, — такое? Клей?
— Студень, — говорит, — а не клей. Хорошее кушанье. Горчицу давайте на стол, и будем с вами пановать.
Принялись мы закусывать.
По городу, конечно, стреляют, а мы себе кушаем.
Кушаем и рассуждаем — когда будет наша победа и разное другое.
И вспоминаем, как до войны эскимо продавалось и разные булки и даже пирожные.
— А биточки в сметанном соусе, помните, как кушали? — он меня спрашивает.
Я ему в ответ:
— А компот?
Он мне:
— А борщ флотский с уксусом и перцем?
Я ему:
— А сосиски?
Он мне:
— Что там сосиски! Вот вы мне про селёдку скажите! Как её, родненькую, вымочить, да лучку к ней подрезать, да постным маслом...
Не договорил и хлопнул кулаком по столу:
— Всё! Воспрещаются разговорчики. Хватит. Возьмём себя в руки, дорогой товарищ, и прекратим.
— Прекратим! — отвечаю.
И — прекратили.
А снаряды рвутся всё ближе и ближе. И радио сообщает, что наш район обстреливают.
ШКОЛА В ПОДВАЛЕ
Бросил я с костылём ходить — ну его! Завёл себе палочку и с ней в школу отправился. Ну и школа... Холодно, сыро, темно, коптилки мигают, руки мёрзнут. И всё время кушать хочется. Решаешь пример, а сам думаешь — вот бы хлебца покушать. Пишешь контрольную, а сам думаешь — вот бы молока попить.
И вода остановилась — из кранов не идёт, и хлеба совсем мало давать стали, и мама не приходит...
