—Строительство не очень важно для меня. Оно не поменяет мое материальное положение, потому что я остаюсь здесь. Я из тех парней, что любят ладить с людьми. — Джойнер откинулся назад и вытер руки об джинсы, размазав масло по ним. — «Живи и дай жить другим» — вот мое кредо.
—И мое тоже, — сказал Монк. — Вы вытерли руки о штаны.
—Эстер не любила людей вроде нас с Вами. Она сидела перед окном с биноклем, делая заметки и фотографии, вторгаясь в дела, которые ее не касаются. Она увидела, что я смотрю футбол на одном из платных каналов, позвонила в кабельную компанию и настучала им, что я ворую их сигнал незаконным конвертером.
—А Вы не воровали? — поинтересовалась я.
—Не в этом дело, — ответил Джойнер. — Как ее может волновать, что я сижу на своем кресле в своей гостиной и смотрю футбол по телевизору?
—Вы испачкали свои штаны, — произнес Монк.
—Все в порядке, это рабочие штаны. — ответил Джойнер. — Приведу вам другой пример. Мое хобби — коллекционирование и реставрация старых автомобилей ЭйЭмСи. Я продал пару из них, чтобы срубить немного налички, пока не найду работу. Эстер сфотографировала людей, которые покупают у меня машины, и подала жалобу налоговому инспектору, который оштрафовал меня на две тысячи долларов за занятие бизнесом на дому без лицензии.
—Она что-то имела против Вас? — спросил Монк.
—Абсолютно ничего. Я ей ничего плохого не делал. Она так ко всем относилась. У нее было свое представление о жизни, и она ожидала, что все будут ему соответствовать. Безумие, правда?
—Полное безумие, — подтвердил Монк. — Вы можете пойти переодеть штаны, мы подождем Вас здесь.
—Я не хочу менять штаны.
—Но Вам это необходимо! — настаивал Монк.
—Да мне и в этих хорошо.
—Потом меня поблагодарите!
—Нет! — вскрикнул Джойнер. — У Вас еще есть какие-нибудь вопросы? Я хотел бы вернуться к работе.
—Где Вы были в пятницу между девятью и десятью вечера? — уже в который раз за сегодня задал Монк этот вопрос.
—Я был дома, занимался стиркой.
—Я вижу, — произнес Монк. — Значит, Вы не отрицаете, что у Вас есть чистая пара брюк, которые Вы можете надеть вместо этих?
—Да что с Вами такое? — воскликнул Джойнер.
—Подумайте о карме, которую создают Ваши брюки! — не унимался Монк. — Вы не видели кого- нибудь, посещавшего Эстер в пятницу вечером?
Джойнер покачал головой.
—Я не шпионю за своими соседями; не отслеживаю, кто приходит и уходит, или что они смотрят по телевизору.
Он вытер руки об рубашку — сознательно, я полагаю — взял свой гаечный ключ и вернулся к работе.
—Зачем Вы это сделали? — спросил его Монк. — Теперь Вы должны переодеть и рубашку.
—Пойдемте, мистер Монк, — позвала его я. — Нам нужно поговорить с другими соседями.
—Но мы не можем его просто оставить вот так!
—Пойдемте, — я схватила его за плащ и потащила наружу.
Он вышел, крайне удрученный, продолжая оглядываться на дом Джойнера.
—Не понимаю, как ты можешь закрывать глаза на страдания других людей!
—Он не страдает, — возразила я.
—А я страдаю. — простонал Монк.
Выслушав историю Джойнера и других соседей, я начала задумываться, как тяжело было Нилу и Кейт Финни. Все доказывало, что Эстер Стоваль ничем не заслужила теплоты и понимания от окружающих ее людей. Я представила, как относилась бы к Эстер, живя на одной улице с ней год за годом. Возможно, я бы тоже танцевала с ликованием после ее смерти.
Оставался последний сосед, которого Монк собирался опросить, поскольку в квартале было по шесть домов с каждой стороны, а он не мог пропустить четные номера.
Лиззи Драпер жила в викторианском доме на углу. Ее дом был поделен на жилую часть и художественную мастерскую. Это было светлое, открытое и проветриваемое помещение, наполненное красочными букетами цветов, один из которых она использовала в качестве модели для натюрморта, который рисовала. Я поняла почему. Букет великолепно сочетал в себе зеленые орхидеи, голубые гортензии, красные и желтые лилии, оранжевые розы, коралловые пионы, фиолетовые трахелиумы, желтые целозии и красные амарилии.
Печально, что у нее не было таланта отобразить яркие цвета и естественную красоту букета. Примеры ее других рисунков, эскизов и скульптур были повсюду, и я, признаться честно, видела работы получше в дни открытых дверей в школе Джули.
Единственной скульптурой, заслуживающей внимания, была ее грудь: огромные импланты, как два баскетбольных мяча, выпирающие из-под джинсовой рубашки свободного покроя. У нее были расстегнуты три кнопки, провоцируя заглянуть в глубокое декольте.
—Меня зовут Эдриан Монк, а это Натали Тигер, — представил нас Монк. — Мы помогаем полиции в расследовании убийства Эстер Стоваль.
Монк уставился на ее грудь. Ей это польстило, но я-то знала, что его внимание привлекла не грудь, а три кнопки. Если она не расстегнет еще одну или, напротив, не застегнет, его может хватить удар.
—Я бы хотел задать вам троим несколько вопросов, — сказал он.
—Троим? — переспросила она.
—Думаю, он имел в виду три вопроса, — уточнила я. — Не так ли, мистер Монк?
—Видели ли Вы или слышали что-нибудь необычное в пятницу вечером? — обратился он к пуговицам.
—Меня не было дома, — ответила она. — Я была на работе. Я бармен в Флакксе.
Знаю это место. Это клуб на Маркет стрит, куда красивые, молодые и богатые люди ходят, чтобы показать всем, какие они красивые, молодые и богатые. Я пыталась устроиться туда на работу, но мне не хватило квалификации. Монк по-прежнему стоял, уставившись на нее.
—Так Вы не художник? — спросила я.
—Это лишь работа, а не то, что я творю. Это поддерживает меня, но не то, чем я живу. Это...
—Кажется, я понимаю, — сказала я, прерывая ее.
Она снова посмотрела на Монка, все еще пялившегося на ее кнопки.
—А во сколько вы вернулись домой с работы? — ему становилось все труднее сосредоточиться. Как и дышать.
—За полночь, — ответила Лиззи. — Вся улица была перекрыта. Повсюду стояли пожарные. Я не могла поверить, что это случилось.
Его внимание к ее груди, наконец, даже ей показалось чрезмерным. Она согнула колени, чтобы посмотреть ему в глаза, но он повторил ее маневр, по-прежнему сосредоточившись на кнопках.
—Мистер Монк, Вы не смотрите мне в глаза с тех пор, как зашли в мой дом!
—Простите, это все Ваши кнопки, — оправдывался он. — Они очень отвлекают.
—Мои кнопки? Как мило! — Лиззи выпрямилась и улыбнулась, явно неправильно поняв его. — Я не хотела смущать Вас. Они новые, и мне нравится показывать их.
—Хорошо, когда их две, — сказал Монк.
