Капитан кивнул: —Да, около двух часов.
—Может, еще есть время, — сказал Монк.
—Для чего? — спросила я.
—Не дать Брину уйти от наказания за три убийства, — ответил Монк.
20. Мистер Монк играет в кошки-мышки.
Мост, соединяющий Сан-Франциско и Окленд — на самом деле два моста: один, идущий к острову Йерба-Буэна, и другой, выходящий из него. Они соединены тоннелем, прорезающим середину острова.
Рядом с Йерба-Буэной находится Остров Сокровищ, плоский, искусственный клочок земли, созданный для размещения международной выставки Золотые Ворота в 1939 году, который правительство во время Второй Мировой войны заграбастало для базирования военно-морской базы.
Остров Сокровищ получил свое название от частички золота в почве дельты реки Сакраменто, сброшенного в залив, чтобы на этом месте воздвигнуть остров. Но если вы спросите меня, реальный остров Сокровищ находится на другой стороне залива, к северу от Сан-Франциско в графстве Марин.
Остров Бельведер длиной в милю и шириной в полмили — анклав сверхбогатеев, смотрящих на город, залив и мост Золотые Ворота из окон и балконов своих многомиллионных, обращенных к заливу домов. Там, возможно, и нет вкрапления частички золота в почве, но горсть земли на Бельведере стоит больше, чем акр в любой другой части Калифорнии.
Если б зависело от меня и ради точности именования островов, название «Остров Сокровищ» перешло бы от островка, находящегося в середине загрязняемого рекой Сакраменто залива, острову Бельведер.
Разумеется, Лукас Брин жил на Бельведере, ибо другое место не отложило бы на нем столь сильный отпечаток. Он с женой обитал в чрезмерно хвастливом тосканском особняке с собственным причалом для глубоководного парусника. (Не то, чтобы я против богатых — я сама из небедной семьи, хоть у меня и не много своих денег. Вседозволенность и чувство превосходства среди богатеев я всегда терпеть не могла).
Чтобы добраться до дома Брина, нужно выехать по мосту Золотые Ворота из города, проехать через Саусалито, затем переехать через дамбу к острову и помотаться по покрытым лесом холмам. Даже с включенными сиреной и мигалками нам потребовалось бы добрых сорок минут. А Стоттлмайер их выключил, пересекая дамбу, чтобы не шокировать местных жителей.
Ворота участка Брина были широко открыты. Как-будто он нас ждал. Ситуация не радовала.
Особняк Брина возвышался в конце круговой дорожки на вершине холма с потрясающим видом на остров Энджел, полуостров Тибурон и мост Золотые Ворота — когда небо не черное, как смоль, и без стелящегося тумана, как в день нашего приезда.
Мы остановились у серебристого спортивного Бентли Континенталя Брина и вышли из машины. Стоттлмайер остановился и положил руку на гладкий капот Бентли.
—Он еще теплый, — заключил он, лаская автомобиль, будто это бедро женщины. — Как бы я смотрелся в ней, Монк?
—Как человек, сидящий в машине, — равнодушно ответил Монк.
—Это не просто машина, Монк. Это Бентли.
—По мне — просто машина, — пожал плечами Монк. — Чем она особенна?
Монк был хладнокровно серьезен.
—Не важно, — махнул рукой Стоттлмайер и направился к входной двери. Облокотившись о нее, он провел своим значком перед крошечной камерой безопасности над дверью, хотя Брин и так знал, что это мы, с момента нашего въезда в ворота.
Через минуту или две Лукас Брин открыл дверь. Его глаза были красными, из носа текло, поверх спортивного костюма накинут халат. Он выглядел несчастным.
—Я не привык договариваться по телефону о встречах с убийцами, — заявил Стоттлмайер.
—Капитан, я ужасно простужен, моя жена в отъезде, я хочу лечь спать! — разозлился Брин. — Мы поговорим с Вами позже.
Он начал закрывать дверь, но Стоттлмайер толкнул ее и втиснулся внутрь.
—Нет, мы сделаем это сейчас.
—Вы пожалеете об этом, — пригрозил Брин, заложенный нос и водянистые глаза сделали его похожим на капризного ребенка.
—Прекрасно, — произнес капитан. — Без сожаления мне будет не о чем подумать, и не будет повода напиться.
Мы последовали за капитаном и Брином в двухэтажную ротонду, увенчанную куполом из цветного стекла. Монк закрывал нос, и хоть держался далеко от Брина, тоже начал всхлипывать.
Ротонда возвышалась над гостиной с французскими дверьми и огромными окнами, обрамляющими шикарный вид на горизонт Сан-Франциско и мерцающие в тумане огни. С левой стороны, рядом с парадной лестницей, виднелся уставленный книгами кабинет, где огонь полыхал в огромном каменном камине.
—А я уж поверил, что Вы перестали преследовать меня, — сказал Брин, вытирая нос платком.
—Я иду туда, куда меня ведут доказательства, — ответил Стоттлмайер.
—Очень скоро Вам придется пойти на собеседование, — произнес Брин. — Что такого важного, из-за чего стоит выбрасывать полицейский значок?
—Бездомный человек был убит сегодня вечером.
—Это позор! Что вы от меня-то ожидаете?
—Признания, — ответил Монк.
—Скажите, мистер Монк, Вы собираетесь обвинять меня во всех убийствах в Сан-Франциско?
—Он был одет в Ваш плащ, — Монк чихнул и протянул ко мне руку за салфеткой. Я дала ему несколько.
—Я уже говорил, моя жена отдает много моей старой одежды в Гудвилл, — Брин зашел в кабинет и уселся в кожаное кресло перед камином. Бокал коньяка стоял на кофейном столике. Не нужно быть детективом, чтобы понять, что он сидел там перед нашим приходом.
—Ну и дела, похоже, все, кого мы встречали в последние дни, носят вашу одежду из Гудвилла! — воскликнул Стоттлмайер.
—Несколько счастливчиков, — отмахнулся Брин.
