Екатерина Вторая и Г. А. Потемкин. Личная переписка (1769-1791)

Сентября 14 дня 1774 года

114. Екатерина II – Г.А. Потемкину

[14 сентября 1774]

Il n'y a rien de plus impertinent que се 'раб' {Нет ничего более дерзкого, чем сей 'раб' (фр.).}. Естьли б я браниться намерена была, то бы я привязку имела. Но я не намерена, слышишь ли, сударушка? Я здорова, но не весела, не печальна, а радовалась видеть тебя в окошке.

115. Г.А. Потемкин – Екатерине II

[14 сентября 1774]

Отчего, матушка, ни весела, ни печальна?

Р_у_к_о_й_ _Е_к_а_т_е_р_и_н_ы II: Куды ответ хорош. Нельзя суше быть. Разве надлежит быть необходимо или весела или печальна.

116. Екатерина II – Г.А. Потемкину

[После 14 сентября 1774]

Савву Яковлева можно бы скоро от ратманства освободить (все же сие только годовое дело) пожалованием его дворянином. Только он деревень накупит пропасть и станет мужиков переводить к рудокопным заводам¹ и умножит число роптунов по справедливости.

Преимущество дано и освобождены они от служб казенных, а общественных – едва написано ли. Когда лучие выбудут, кто же останутся – дурные?

117. Екатерина II – Г.А. Потемкину

[После 14 сентября 1774]

Вы, сколько я Вас знаю, желаете, чтоб не одна часть только была в хорошем состоянье, но все. Когда пришло до того, чтоб выбрать в магистратские члены порядочных людей, а не банкрутных купцов, тогда роптанье ото всех тех, кои, пользуясь купеческими выгодами, не хотят обществу служить. Когда же банкрутных и бездельников выбирали в члены, тогда не менее роптанья было, что ни суда, ни расправы нету в магистрате. Освободя всех лучих людей из сей должности, само собою останутся плохие.

Прошу сыскать средства, как быть? Не думала я, чтоб моя давнишняя цыдулка принесла бы мне толиких выговор[ов] за дело, однако, для общества небезполезное¹.

118. Екатерина II – Г.А. Потемкину

[15 сентября 1774]

Здравствуй, миленький. Каков твой кашель, пришли сказать. Отъезжающие в Царское Село теперь ко мне приходили веселехоньки. Я, видя сие, сказала, что я рада видеть, что он веселее сегодня, нежели вчерась, где казался инак, и спросила, что тому причиною было? На что он сказал: 'rien, sur mon honneur' {'ничего, клянусь честью' (фр.).}, a она сконфузилась и, не захотя (казалось мне) солгать, смолчала. И поглядя друг на друга, он еще повторял, что он ничего не имеет, чему я верить была принуждена, ибо божился 'sur son honneur' {'своей честью' (фр.).}.

Прощай, любушичка.

119. Екатерина II – Г.А. Потемкину

[15 сентября 1774]

Старайся узнать, отданные в Комиссариат знамены голштинские живописцем Фохтом¹, – целы ли и все шесть тамо ли налицо или куды их девали. И спросите о сем у Мерлина². Он должен знать, ибо он был у разбора и заплаты Голштинских дел. Рисунок же у Федора Матвеевича³. А на то, что Фохт говорит, что Белое знамя им отдано было самому императору, нечего смотреть, а надо смотреть в комиссариат.

120. Екатерина II – Г.А. Потемкину

[21 сентября 1774]

Друг мой сердечный, я очень жалею, что недомогаешь. Я принуждена была из обедни выйти (так голова болела) и, дав аудиенцию шведскому камергеру, разделась и обедую у себя. Мочи нету, такая боль.

121. Екатерина II – Г.А. Потемкину

[До 23 сентября 1774]

Я думаю, душа моя, что естьли ослепленный В[еликий] Кн[язь] инако не может быть приведен в резон на щет Раз[умовского], то не может ли Па[нин] уговорить его, чтоб он Раз[умовского] услал в море, дабы слухи городские, ему противные, упали. Из приложенного пакета зделайте употребление, как сами разсудите.

122. Екатерина II – Г.А. Потемкину

[До 24 сентября 1774]

Первый час. Естьли тебя теперь стригут и завивают, то обедать дома будешь, я догадываюсь. Зятя определю, и мне сие отнюдь не противно. Но и зятю скажи, чтоб он держал ухо востро¹, ибо, конечно, я как не хочу разоренья ничьего, так и равно хочу, чтоб Корона вышла без потери и обмана из сего дела.

123. Екатерина II – Г.А. Потемкину

[После 24 сентября 1774]

Пожалуй, голубчик, призови зятя и поговори с ним о разбросанных моих мыслях в приложенной бумаге.

124. Г.А. Потемкин – Екатерине II

[До 28 сентября 1774]

Сентября 28 дня за Левенгауптскую баталию положено по табели из Санкт-петербургской крепости поднимать штандарт и в присутствии Ея Императорского