— Трусики. Голубые, —ответила она и добавила не без вызова: — Лифчик не ношу, — но одобрения не дождалась.
— Завтра наденешь черное белье, пояс с чулками. Так полагается — чем больше есть что с себя снять, тем лучше.
Не теряя времени и излагая все эти сведения как откровение, Милан сообщил: «Копакабана» — не какой-нибудь притон, а порядочное заведение. Мужчины приходят сюда, пребывая в уверенности, что встретят здесь одинокую, свободную женщину. Если кто-нибудь подсядет за ее столик, а не будет перехвачен по дороге (ибо, помимо всего прочего, существует такое понятие: «Особый клиент»), то наверняка спросит: «Позвольте вас угостить?» На что Мария может ответить согласием или же отказом. Она имеет право выбирать себе партнера, но говорить «нет» больше одного раза за ночь не рекомендуется. В случае согласия она заказывает себе фруктовый коктейль (это — по странному совпадению — самое дорогое, что есть в меню). Ни капли спиртного, и нельзя, чтобы выбор напитка делал за нее клиент.
Затем она должна принять приглашение потанцевать. Большая часть завсегдатаев хорошо всем известна (на то они и завсегдатаи) и, если не считать «особых клиентов» (более подробно о них Милан распространяться не стал), никакой опасности не представляют. Полиция и министерство здравоохранения требуют ежемесячно делать анализ крови, чтобы девицы не распространяли болезни, передающиеся половым путем. Презерватив — обязательно, хотя никто, разумеется, проверять, выполняется это правило или нет, не станет. Никаких скандалов: Милан — женат, отец семейства, он дорожит своим добрым именем и репутацией заведения.
Он продолжал объяснять тонкости ритуала: потанцевав, она с клиентом возвращается за столик, а клиент, как если бы эта мысль только что пришла ему в голову, предложит ей пойти в отель. Обычная такса — 350 франков, из которых 50 получает Милан, якобы за обслуживание (эта юридическая уловка позволяет избежать неприятностей с законом и обвинения в незаконном предпринимательстве и сексуальной эксплуатации девушек с целью получения прибыли).
— Мне за… это заплатили тысячу, — попробовала возразить Мария.
Хозяин приподнялся, показывая всем своим видом, что разговор окончен, но бразильянка, сидевшая рядом, удержала его: — Да она шутит.
И, повернувшись к Марии, произнесла по-португальски отчетливо и раздельно: — Это — самое дорогое заведение во всей Женеве. Никогда больше не повторяй таких глупостей. Он знает цены на рынке и знает также, что никто не получает за сеанс тысячу франков, разве что от «особого клиента». Да и то — если повезет и если научишься всем премудростям.
Глаза Милана — позднее Мария узнала, что он родом из Югославии, но живет здесь уже лет двадцать, — не оставляли и тени сомнения: — Такса — 350 франков.
— Поняла, — пробормотала униженная Мария. Сначала спрашивает, какого цвета у нее исподнее.
Потом определяет, сколько стоит ее тело.
Но времени подумать не было — хозяин продолжал давать инструкции: к клиенту домой или не в пятизвездные отели не ходить. Если клиенту некуда отвести ее, она должна сама отвезти его в отель, находящийся в пяти кварталах отсюда, причем — обязательно на такси, чтобы не примелькаться девицам на Бернской улице. Тут Мария сообразила — не в том дело, чтобы не примелькаться, а чтобы не переманили в другое заведение, где будут лучше платить. Однако, наученная горьким опытом первой дискуссии, смолчала.
— Еще раз говорю: на работе — ни капли спиртного, как будто ты американский полицейский, — видела, наверно, в кино? Ладно, пока все, мне пора, сейчас начнет подтягиваться клиентура.
— Поблагодари, — сказала девица опять же по-португальски.
Мария сказала «спасибо». Милан улыбнулся, но его список рекомендаций еще не был исчерпан: — Да, совсем забыл! От предложения выпить и до выхода должно пройти никак не больше сорока пяти минут — а поскольку здесь, в Швейцарии, везде понатыканы часы, пунктуальными становятся даже югославы и бразильцы. И запомни, что время — деньги, а мне надо детей кормить.
Запомнила.
Милан протянул ей стакан газированной минеральной воды с ломтиком лимона — все вместе вполне могло сойти за джин-тоник — и велел подождать.
Бар мало-помалу стал заполняться посетителями. Мужчины входили, оглядывались по сторонам, рассаживались поодиночке, и тотчас появлялся кто- нибудь из «местных», словно начиналась вечеринка и люди, давно и хорошо друг друга знающие, собрались после долгого трудового дня, чтобы вместе повеселиться. Каждый раз когда посетитель находил себе пару, Мария с облегчением вздыхала, хотя уже немного освоилась. Может быть, потому что это была Швейцария, может быть, потому что рано или поздно она непременно найдет острые ощущения, деньги, мужа — все, о чем мечтала. А может быть, и потому, что — она только сейчас это поняла — впервые за много недель вышла вечером из дому и оказалась там, где играла музыка и время от времени раздавалась португальская речь. Она смеялась, потягивала фруктовый коктейль, весело болтала с другими девушками.
Никто из них не был с ней особенно приветлив, никто не пожелал ей успеха на новом поприще — ну да это и понятно: в конце концов, она была их конкуренткой, соперницей, ибо охотились они за одной и той же добычей. Но это ее нисколько не огорчало, а наоборот —раззадоривало и вселяло в нее гордость: она сражалась с ними, боролась на равных. В любую минуту Мария могла встать, открыть дверь, уйти и никогда больше не возвращаться, но даже и в этом случае навсегда запомнила бы, что у нее хватило отваги прийти сюда, обсуждать такие вопросы, о которых раньше не осмеливалась бы даже подумать.
Я — не жертва судьбы, повторяла она себе ежеминутно, я не боюсь рисковать, я не скована никакими рамками, я проживаю такие минуты, которые потом, в унынии старости, в безмолвии сердца, буду — как ни странно — вспоминать с отрадой и светлым чувством.
Она была уверена, что никто к ней не подойдет, и завтра все это предстанет безумным сном, увидеть который еще раз она не решится никогда, ибо с каждой минутой становилось все яснее —получить тысячу франков за ночь можно только однажды, а потому лучше взять билет и вернуться в Бразилию. Чтобы скоротать время, Мария стала прикидывать, сколько зарабатывают эти девушки, если, предположим, они выйдут с клиентом три раза за вечер, отработают четыре часа…
Получалось, что за день они получают столько, сколько она — за два месяца стояния за прилавком магазина тканей.
Да, конечно, ей заплатили тысячу за ночь, но ведь недаром говорят —новичкам везет. Но все равно —доход обычной средней проститутки во много раз больше того, что она могла бы заработать уроками французского в своем городке. А для этого всего только и надо — сколько-то времени посидеть в баре, потанцевать да лечь на спину, вот и все. Даже разговаривать не обязательно. Деньги — это, конечно, стимул, продолжала размышлять она. Но ведь это еще не все. А вдруг тем людям, что собираются здесь, — и клиентам, и девицам — удается найти еще какую-то отраду? А вдруг мир — совсем не такой, как рассказывали о нем в школе? Если пользоваться презервативом, опасности нет никакой. И можно даже не бояться, что тебя узнает соотечественник.
Никто не приезжает в Женеву, кроме тех — им однажды сказали об этом на курсах, — кто ходит в банки. Но большинство бразильцев всему на свете предпочитают магазины, особенно в Майами или в Париже… Триста франков в день, пять дней в неделю…
Огромные деньги! Что же здесь делают эти девицы, если за месяц можно скопить столько, что хватит купить дом для родителей?! Может быть, они работают недавно?
Или — спросила себя Мария и сама испугалась — или потому, что им это нравится?
Ей захотелось выпить — накануне шампанское очень помогло.
— Позволите вас угостить?
Она подняла голову. Перед ней стоял мужчина: лет тридцати на вид, в темно-синей форменной тужурке, украшенной эмблемой какой-то авиакомпании.
Земля замедлила вращение, и Мария почувствовала, будто отделяется от своей телесной оболочки и смотрит на себя со стороны. Умирая со стыда, но не в силах справиться с жарким румянцем, заливающим щеки, она кивнула, улыбнулась и поняла, что с этого мгновения жизнь ее изменилась необратимо.
Фруктовый коктейль, разговор, что вы здесь делаете, холодно, не правда ли? Мне нравится эта музыка, хотя я предпочитаю «Абба», а вы —из Бразилии? Расскажите мне о своей стране. У вас там карнавал. Бразильянки все такие красивые?
Улыбнуться и поблагодарить за комплимент, быть может, немного смутиться. Еще один танец, перехватить взгляд Милана, который чешет в затылке и показывает на часы. Аромат туалетной воды — придется привыкать к чужим незнакомым запахам. По крайней мере, к запаху туалетной воды. Они танцуют медленно, прильнув друг к другу. Еще один фруктовый коктейль, а время идет. Она взглядывает на часы, летчик спрашивает — может быть, она кого-нибудь ждет? Да, через час должна будет встретиться тут с друзьями. Он приглашает ее в отель, Отель, постель, 350 франков, душ (летчик с интересом заметил, что раньше такого не пробовал). Нет, это не Мария, это какое-то другое существо, вселившееся в ее бесчувственное тело, механически выполняющее некий ритуал. Роль сыграна. Милан все предусмотрел, обо всем предупредил, не сказал только, как надо прощаться с клиентом. Она говорит «спасибо», летчик потерял прежнее оживление и явно хочет спать.
Хочется домой, но она пересиливает себя, надо идти в бар, отдать Милану пятьдесят франков, и вот — новый клиент, еще один фруктовый коктейль, вопросы о Бразилии, отель, душ (на этот раз — без комментариев), возвращение в бар, комиссионные хозяину, а он говорит: на сегодня свободна, клиентов мало. Она не берет такси, пешком проходит всю Бернскую улицу, поглядывая на клубы и бары, на витрины часовых магазинов, церковь на углу (она закрыта, как всегда закрыта…) Некому встретить ее взгляд — все как всегда.
Она идет по холодной улице, но не чувствует, что озябла. Она не плачет, не думает о том, сколько заработала, она в некоем душевном оцепенении — кажется, это называется «в трансе». Есть люди, которые родились на свет, чтобы идти по жизни в одиночку, это не плохо и не хорошо, это жизнь. Мария — из их числа.
С трудом удается ей собрать силы и подумать о случившемся. Она только начала — и уже может считать себя профессионалкой, кажется, всю жизнь только этим и занималась. Она испытывает странный прилив любви к себе, она довольна тем, что не убежала. Теперь надо сообразить, будет ли она продолжать. Если будет, то станет самой лучшей — а ведь она никогда, ни в чем не была лучшей.
Но жизнь внушила ей — и как быстро! — что выживает сильнейший. Чтобы стать сильной, надо быть лучшей из всех. Иного не дано.
Запись в дневнике Марии, сделанная через неделю: Я — не тело, наделенное, душой, я — душа, часть которой видима и называется телом. Все эти дни —хотя следовало бы ожидать, что все будет наоборот, — душа обнаруживала свое присутствие сильней, чем прежде, больше, чем всегда. Она ничего мне не говорила, не упрекала меня и не жалела, а только наблюдала за мной.
И сегодня я поняла, почему так происходит: уже давно я не думаю о том, что называется «любовь». Мне кажется, она убежала от меня, будто почувствовав, что ей тут не рады, что она — нежеланная гостья, что ею пренебрегают. Но если я не буду думать о любви, я стану ничем.
Когда на следующий день я вернулась в «Ко-пакабану», на меня поглядели не без уважения — и я поняла, что многие девушки приходят на один вечер, а
