глыбах снега не так-то уж приятно. Но вскоре мы выходим из положения — пересаживаемся на горячую тушу и как бы немного оттаиваем. Поднявшийся ветер старательно выгоняет льдину к середине полыньи, а она настолько мала и до такой степени промокла теплой кровью, что вот-вот, кажется, развалится.
— Ну, — смеется Шмидт, — как бы не пришлось нам с вами принять холодную полярную ванну.
Часа через три прибыла группа матросов. Быстро, не теряя времени, обнажили кинжалы, с трудом перевернули огромную тушу на спину и начали разрезать кожу с живота. Надо сказать, что моржовая кожа весьма ценится в промышленности. Из нее вырабатывают самые толстые и самые крепкие приводные ремни.
Прежде чем разрезать кожу животного, матросам несколько раз пришлось точить койки. Словно от камня, стальные лезвия быстро тупели.
— Ну, и чорт! — смеются матросы. — Воистину, толстокожий.
Медленно врезались ножи в моржовую шкуру. Медленно, кропотливо отделялась коло от огромного слоя жира. И лишь через несколько часов с животного сняли теплую шубу.
— Мы сделаем блестящий подарок Ленинградскому институту по изучению севера, — говорит Шмидт: — чучело моржа весьма редко можно видеть в европейских музеях.
Погрузив шкуру на лодку, выехали на открытую водную поверхность и, взяв направление на едва видимый впереди, почти затерявшийся в тумане ледокол, поплыли вперед.
Близко к «Седову» подойти не удалось. Нашу лодочку от него отделяло огромное ледяное, торосистое поле. На конце полыньи нас ожидали товарищи с ледокола, уже прослышавшие о блестящей охоте. Мы доверили им шкуру, попросив немедленно доставить ее на судно, а сами, усталые, проведшие целые сутки без сна, окончательно выбившиеся из сил, пошли вперед.
В теплой уютной кают-компании нас долго поздравляли, пожимали руки, заявляя, что наш трофей является блестящим экземпляром, что в этих водах моржа уже трудно встретить, ибо иностранные зверопромышленники варварски его истребляют.
Снова в пути, снова наш стальной таран дробит и крошит льды, пробираясь по узеньким проливам меж чернеющих пятен островов.
Ночью проходим Британский канал — широкую улицу, целый проспект среди маленьких переулочков- заливов.
По совету проф. Визе заходим в бухту Тихая, где, по его мнению, наиболее удобно построить радиостанцию.
С трех сторон бухта закрыта высокими горными кряжами. Огромная окала Рубини Рок, переливаясь причудливыми красками, гордо высится среди льдов и глетчеров.
Высаживаемся на берег, делаем первую разведку. У подножья одной из гор обнаруживаем покосившийся от времени, исцарапанный когтями медведей, деревянный крест на могиле механика экспедиции Георгия Седова — Зандера, умершего от цынги.
В 1914 г. здесь разыгралась трагедия. Экспедиция Седова, зимовавшая на этом месте, испытывала огромную нужду в свежих продуктах. Большинство людей переболело страшным бичом севера — цынгой.
Эта болезнь появляется, прежде всего, от недостатка хорошего питания и недостатка свежих продуктов. У человека, заболевшего ею, распухают десны, вываливаются зубы, а самое главное — появляется апатия, страшная сонливость и нежелание думать, работать, лечиться и заботиться о себе. Если такой человек находится в пути, он неожиданно заявляет своим спутникам, что итти дальше не хочет, что ему лучше лечь спать и, главное, не двигаться. Никакими силами нельзя больного заставить двигаться вперед, нельзя доказать ему, что от этого зависит спасение его жизни.
И вот механик Зандер, заболев цынгой, не желал слушать уговора товарищей немедленно сесть кусок свежей медвежатины. Этот человек решил лучше умереть, чем «осквернить себя» таким мясом.
В результате разведки, на собрании судовой руководящей тройки было решено строить колонию в бухте Тихая. За это говорило то обстоятельство, что будущая радиостанция, находясь на большом возвышении, будет господствовать над всем проливом, а крутые горы, окружающие берег, хорошо защитят ее от ветров. Вместе с тем, наш судовой радист Гершевич, в течение двух дней работавший в этом районе, заявляет, что, благодаря отсутствию к югу больших возвышенностей, коротко- и длинноволновая связь новой радиостанции должна быть весьма хорошей.
К вечеру приступили к первым работам. Произвели нивеллировку места будущих домов, разбивку крепления антенны и т. д., а в ночь, на трех морских карбасах, перевезли первый груз — бочки с керосином и ящики консервов.
Радиостанция, сооружаемая на месте, орошенном кровью отважных русских исследователей Арктики, явится новым культурным очагом в далекой безбрежной северной пустыне, оторванной на сотни едва проходимых километров от всего цивилизованного мира.
Круглые сутки в несколько смен идет лихорадочная выгрузка ледокола. Под’емные краны извлекают из глубоких, переполненных трюмов строительные материалы, продовольствие и радиооборудование. Вскоре на берег переправили живой инвентарь колонии — лошадь и коров. Группы рабочих копаются в нагромождении камней, оттаскивая их в сторону, расчищая места для будущих домов.
Погода на 80° сев. шир. меняется очень быстро. Еще вчера было хмуро и пасмурно, а сегодня — яркое солнце затопило лучами вершины гор и всю бухту, заставляя энергично плавиться прибрежный лед и сразу как-то осевшие айсберги. Сегодня тепло. В воздухе — плюс 5°.
— Если-б не снег — совсем как в Италии, — смеется Самойлович.
Пользуемся погодой и с удвоенной энергией круглые сутки разгружаем ледокол. С крутого берега мыса уже несутся запахи свежих досок. Там началась постройка кладовой и метеорологической станции, которая будет первой из серии намеченных к сооружению всеми государствами в Арктике в период 1932/33 г. В ближайший год наша станция развернется в большую международную обсерваторию, откуда не менее двух раз в сутки будут передаваться сводки погоды на материк. Для лучшего обслуживания всего района станции предполагается даже прикрепить к ней два самолета. Наличие спокойной воды должно обеспечить регулярность воздушных рейсов и безопасность посадки на лыжах или поплавках.
Таким образом, наша новая советская радиостанция, являющаяся давнишней мечтой всех ученых- полярников, будет наиболее оборудованной из всех сооруженных до сего времени.
Чтобы облегчить выгрузку, а главное, ускорить ее, Воронин подвел ледокол на расстояние 45 метров к берегу. Благодаря этому разгрузка идет значительно быстрее, чем мы предполагали.
Сейчас, на фоне угрюмых серых скал быстро вырастают две постройки — кладовая и баня. Застучали топоры, в исступлении завизжали пилы, архангельские строители, как мухи, облепили домишки, лазают по крышам, и ползают внизу. Работают все — от начальника экспедиции Шмидта, подавшего первый пример, до машиниста, только что закончившего очередную тяжелую вахту.
Эти дни, когда люди, работая до изнеможения, были связаны коллективным пафосом, одной общей мыслью — скорее закончить постройку, войдут в историю полярных экспедиций как одна из блестящих ее страниц.
Пока на берегу кипела работа, наши ученые использовали время для производства целого ряда научных работ.
Гидролог Горбунов совершил экскурсию на остров Скотт-Кельти, где обнаружил несколько озер, пополнил зоологическую коллекцию птенцами водоплавающих птиц — люриками, несколько напоминающими нашу утку.
Во время экскурсии, между прочим, едва не увяз в топком болоте корреспондент ТАСС Эклер, которого с трудом, общими усилиями, едва удалось вытащить.
Сегодня наш радист перехватил радиограмму экспедиции итальянского инженера Альбертини, который отправился на поиски пропавшей третьей группы Нобиле — Алессандри. Альбертини сообщил, что он находится около острова Шпицбергена, что на санях с собаками обыскал все побережье, но никого не
