обнаружил. Вместе с тем он обратился к нам с просьбой сообщать ему регулярно сведения о погоде и о состоянии льдов, ибо у него есть мысль пробраться к берегам Шпицбергена.
Проф. Самойлович по этому случаю рассказывал следующие интересные подробности:
— Мне, — заявил он, — было известно еще в прошлом году о сборах этой экспедиции, когда я ездил в Италию. В то время общественные сборы средств на экспедицию шли медленно и плохо. На вопрос интервьюера одной из итальянских газет, я заявил, что, случись такое несчастье в СССР, правительство не замедлило бы выделить достаточные ассигнования и средства для организации хорошей помощи и поисков. Это интервью было опубликовано во всех итальянских газетах, после чего сбор средств значительно повысился.
Тогда же Самойлович получил, благодарность от родственников и друзей Алессандри.
Сегодня утром у нас случилось большое несчастье. Сильный ветер неожиданно наполнил бухту Тихая большими глыбами айсбергов и широкими ледяными полями. Благодаря круговому движению воды, в бухте произошла сдвижка льда, в результате чего «Седов» оказался затертым. Громадные айсберги с гигантской движущейся силой обрушились на ледокол, стоявший невдалеке от берега.
В один момент судно, задрожав от могучих ударов, было брошено на мель. Положение оказалось чрезвычайно тяжелым, ибо достаточно было второго мощного налета, как ледокол был бы выброшен на берег и мы, не имея никаких шансов выбраться самостоятельно, принуждены были бы зимовать на Земле Франца Иосифа.
Целые сутки капитан делал попытки при помощи винта сойти с мели; механик Шиповальников бессменно торчал в машинном отделении, доводя давление в котлах до максимума. Раненое судно дрожало точно в лихорадке; за кормой винт упрямо буравил воду. Но «Седов» не сходил с мели.
Бухта Тихая на острове Гукера.
В бухте Тихой готовятся к выгрузке материала.
Вот в этот-то исключительно серьезный и опасный для всей экспедиции момент и обнаружилась находчивость и распорядительность Воронина, принявшего самые экстренные меры и мобилизовавшего команду. Немедленно были налажены подрывные работы для освобождения якорной цепи, на которую тяжестью в несколько десятков тонн, навалился огромный айсберг.
Братья Илляшевичи на маленькой лодочке подбирались к ледяному гиганту, прорубали отверстия, закладывали толуол (взрывчатое вещество) и поспешно поджигали шнур. Вскоре раздавались оглушительные взрывы, от которых айсберг разламывался на куски.
Но и этого оказалось недостаточно. Пришлось предпринимать другое. Перекинули длинный стальной трос на соседний айсберг и при помощи лебедки стали к нему подтягиваться. С большим трудом этим способом удалось снять с мели носовую часть судна, но корма попрежнему оказалась плотно посаженной и не сходила с места.
Тогда задние трюмы освободили от тяжелых грузов, перенесли их на нос и вместе с тем произвели перекачку запасов пресной воды, находившейся в цистернах, на переднюю часть судна. Лишь благодаря этому центр тяжести «Седова» перекочевал на нос, находившийся на свободной воде. После долгой усиленной работы машин, а также в результате перекачки воды, поздно вечером нам удалось сойти с мели и поспешно выйти на середину бухты.
— Ну, дешево мы отделались, — говорили старые моряки. — Бухта Тихая совсем не тихая. Она не оправдывает своего названия, являясь, по меньшей мере, коварной.
Вот уже несколько недель, как радио оказывается единственным звеном, связующим нас с берегом. Длинные тысячи пройденных километров, вытянутых в одну маленькую нить, теряются за туманным горизонтом, откуда уже неделю не имеем никаких сведений. Особенно тяжело всем, привыкшим к газетам и уезжавшим в момент больших политических событий, терять всякое представление о международной обстановке, внутреннем положении республики. К сожалению, наше радио не в состоянии помочь. Тщетно по ночам, нацепив наушники, сидим в маленькой комнатке радиорубки у приемника, силясь, средь грозовых разрядов, шума и хрипа уловить так ценимое здесь радиослово газетной информации. Только здесь, за тысячи километров от СССР, чувствуешь всю мощь этого гигантского достижения человеческой мысли.
Постройки быстро подвигаются вперед. На берегу уже высятся скелеты трех домов — кладовой, бани и большого вместительного дома на 13 комнат. Каждый зимовщик будет иметь отдельную, просторную и светлую комнату.
Это совсем не роскошь. Это необходимость. Ведь, смельчакам придется провести 128 дней, не имея возможности из-за полярной ночи выйти из помещения. Понятно, что люди надоедят друг другу и многим захочется просто побыть в одиночестве — хотя бы спокойно почитать книгу. Вот для этого-то каждому и предоставляется отдельная комната.
Как надоело видеть постоянно на небе светлое пятно негреющего солнца. День и ночь — эти названия здесь совсем неподходящи. Собственно, ночи сейчас нет.
Вот проснется человек на ледоколе, протрет глаза испрашивает: «А который сейчас час?» — «Два часа», отвечают ему. «А что это, дня или ночи?» — «Ночи». И все же встает человек, одевается, вылезает на палубу и бодрствует до утра. А утром опять ложится спать и дрыхнет до вечера. В общем, перепутали, когда ночь, когда день. Большого труда мне стоило во-время ложиться и во-время вставать. Как-то странно итти спать в то время, когда на небе бессменно торчит яркое светило.
Мясная пища порядком надоела. Каждый день — консервы, солонина и опять — консервы. В целях пополнения запасов продовольствия, однажды светлой ночью Шмидт и я выехали на маленькой шлюпке на охоту. Всю бухту заволокло густым туманом, от которого пропали резкие очертания прибрежных гор. Перед лодкой, в виде сказочных дворцов и башен, неожиданно выплывали изломанные контуры айсбергов и огромных глыб льда. Неясный свет бодрствующего полярного солнца ложился неправильными узкими полосами на лед и создавал какую-то феерическую картину.
У подножья Рубини Рок встретили огромные стаи чистяков, кайр и люриков. Собственно, охоты даже и не было. Был массовый расстрел наивной птицы, не понимавшей, какие опасности в себе таит длинное дуло двустволки. Под утро, к радости судового кока, мы привезли целую корзину дичи. В этот день на столе появилось отличное жаркое, по вкусу весьма напоминавшее мясо дикой утки.
10 августа состоялась закладка самой северной в мире радиостанции. Общими усилиями всех членов экспедиции был подведен фундамент и установлен станок для машины, которая будет вырабатывать энергию для радиотелеграфа.
Все три дома вчерне уже готовы. Сейчас приступили к внутренней отделке зданий и покрытию их толем.
Последние два дня стоит сырая, промозглая и холодная погода, с резким северным ветром. Вся бухта наполнена огромными ледяными полями и свежим, только что появившимся налетом — салом.
Сегодня воскресенье. Но на «Седове» оно отличается от обычных будничных дней лишь тем, что на столе кают-компании появляются сладости. Законный, декретированный на материке день отдыха здесь совсем не соблюдается. Да и вся обстановка, в которой мы находимся, настойчиво диктует отложить все мысли об отдыхе до окончания строительных работ. Не за горами холодная бурливая осень, а дальше — долгая, тяжелая полярная ночь. Надо торопиться закончить разгрузку трюмов, постройку жилищ, закончить внутреннее оборудование помещений, чтобы предоставить необходимый уют семерым смельчакам, которым предстоит многие месяцы провести в суровых условиях Арктики.
У нас кончается запас пресной воды. Здесь этот вопрос получает весьма большую остроту. Надо изыскать способы пополнить резервуары.
По предложению капитана, наш ледокол пришвартовался к огромному ледяному полю. Дело в том, что
