впереди. И полная неизвестность вокруг.
Провожали нашу группу, как в последний путь – торжественные сборы и долгие проводы: то одно забыли, то другое, сухпай, проверка связи.
Старые, но так не не позабытые картинки сменялись одна за другой.
Напряжённый Руслан Бероев у тяжёлых створок, взгляд ревнивый…
Набежавшая Зенгерша, женщина-мечта любого голливудского режиссёра, особа с лицом Розы Клебб, полковника советской контрразведки из старых фильмов про Джеймса Бонда и характером старой чёрной пантеры. Даже наколотив нам в задницы целые связки шприцов, она не успокоилась, в последний момент догнав и вручив самосборные индивидуальные пакеты, по штуке на брата.
Первый внимательный взгляд с земли. Первые впечатления.
На подходе к поселению перед Замком мы разделились и начали чесать местность, названную Зоной, парами. Мишка с Монголом ушли левей, туда, где сейчас за кабаками раскинулись обширные сады, а мы с Демченко взяли правее, чтобы исследовать территорию к югу. Доставшееся нам поселение, позже ставшее Посадом, в тот день выглядело реально тревожным. Пустые дома вокруг замерли, но что-то живое или жилое в них всё-таки оставалось. Большие капитальные строения из толстых брёвен находились словно в анабиозе, автономно, готовые проснуться после нужного сигнала. И постоянно намекали, напоминали нам о чём-то своём, будоража воображение.
Помню, как мы нашли медвежьи следы возле избы, вот страху было! А парни двух вышедших прямо на них огромных лосей завалили! Тогда весь Замок возбудился – столько свежего мяса добыли, у Сотникова канал на время освободился под всякое нужное, что было очень важно в те первые дни! Повара нас взасос целовали, герои, чё там…
А следов людских не нашли. Никаких.
И мы даже примерно не знали, чего ожидать. Заразы неизвестной? Радиации? Монстров за углом? Натуральных динозавров? Это был мой первый настоящий фронтир, и я лично, бок о бок с друзьями его раздвигал, огребал и учился быть сталкером. Постепенно, болезненно, нервно. В Замке этот фронтир не чувствовался так остро, замки, видать, плохо впитывают и плохо отдают. В Посаде же аура неизвестности и тревоги уже пёрла в полный рост.
– Не торопись, друг Лёха, – с грустным вздохом повторил я. – На месте оглядишься… Работаем!
Пару раз мы натыкались на оставшихся здесь жителей многоэтажек – из числа тех, кто решился высунуться. Общаться с бесцеремонными реквизиторами местные категорически не захотели, а один истеричный мужик даже показал нам с балкона седьмого этажа двуствольное охотничье ружьё, ещё и прокричал что-то бодрое. Да и пошёл бы ты в задницу и передницу! Такое ракушечное поведение – лучший фильтр при отборе нужных анклаву людей.
Короче, желания взять с собой кого-либо из мельком увиденных не возникло. Плохая методика, но другой за критической нехваткой времени просто нет, одна надежда на чуйку и подсказки от людей толковых.
Следы падений и ударов метеороидов попадались тут и там.
Особенно страшно они смотрелись на брикетах одинаковых панелек ещё югославской постройки – страшные круглые и овальные провалы-пробои, порой насквозь, с зеленой панорамой окружающих городок склонов через бетон. От таких катастрофических картин невольно хотелось работать быстрей и закончить миссию досрочно.
Несмотря на весь ужас разрушения и хаос постапокалипсиса, пустоту и тишину вокруг, мрачное серое небо над головой и развалины домов, это знаменитое курортное местечко каким-то чудом не утратило свой южноморский шарм. Лёшка, так до конца и не осознав случившееся с родной планетой, то и дело, и всегда с большой гордостью, рассказывал нам о своём мёртвом городе, как о ныне живущем и процветающем.
– Да что вы понимаете в курортах! Дагомыс – это просто рай на Кавказе! Красивое, тихое место. Если ты любишь спокойный отдых, природу, красивые горы и чистый воздух, то Дагомыс самое то! На пляже кафешек навалом, цены ниже, чем в Сочи, отличное обслуживание, живая музыка, дискотеки… Молодежи хватает, есть, где тусануться. Да и центр Сочи рядом, пятнадцать минут на тачке, и вы там, если уж парит покруче выступить. У нас тут родня жила, они и посоветовали переехать. А меня с детства сюда на лето отправляли. Пару раз и зимы тут провёл.
Как выяснилось, по одной из версий, само название курорта, которое в переводе с черкесского языка звучит, как 'прохладный, тенистый', говорит о его особенном микроклимате. Здесь нет палящего зноя, а прохладу и мягкость обеспечивает река Дагомыс. Здесь можно вдоволь накупаться в тёплом море и отлежаться на широких пляжах. В горах вокруг масса красивых мест.
– На Озерах Любви были?
Гоблин серьёзно качнул головой в отрицании. Не были мы там, пацан. Мы в других местах бывали.
– Красивейшее место в девяти километрах отсюда. Там река заполняет пустоты в каменных пластах, это Дагомысские корыта. А Восточный Дагомыс, падая с уступов, создал ещё одну природную достопримечательность – Самшитовые водопады, – он говорил, как записной экскурсовод. – В принципе, можно съездить, если успеем, покажу вам всё… Если понравится, заедем ещё и на водопады в Барановке и Головинке.
Жалко было прерывать мальчишку.
Он сам себя лечит, чтобы не свихнуться от вида этих страшных дыр в крупнопанельных зданиях, где когда-то жили его товарищи по дворовым играм… Лучше не мешать.
По мне, так воздух здесь излишне влажный и немного душный. Может, с непривычки кажется, может, из-за акклиматизации. Море? Мы с Гобом прокатились с утра к пляжу и даже по-быстрому искупались. В акватории было волнение балла на три, цвет воды под таким небом – как в названии моря, а процесс входа-выхода был несколько затруднен, потому что пляж галечный, не шибко мелкий, а накатывало по спине прилично. На территории вдоль берега достаточно гармонично разместилось множество симпатичных баров, кафе и ресторанов в ряд, почти все целые.
Море как море, и поинтересней видали. Но Лёхе я этого никогда не скажу. Пусть родные места останутся в его ещё детской памяти такими, какими он их хочет запомнить. У него и так при рассказах то и дело слёзы на глаза наворачиваются.
Млять, материться хочется…
В целом же день получился удачный – это была самая крутая мародёрка в нашей сталкерской карьере.
То ли ещё будет.
По-настоящему яркий момент дня следующего начался у подъезда крайней многоэтажки на улице Российской, девятый дом.
Памятный случился эпизод.
Дело было такой важности, что мы с Гобом, забросив на время всю мародёрку и дальнейшие переговоры, вскочили в 'Егеря' и, прихватив нашего инициативного хозяина, помчались сюда сломя голову.
Пока группа, заехав, как и было оговорено, к владельцу 'Планеты охоты', знакомилась с ним и его семьёй плотнее, Степан, оставив нас на время в гостях, вскочил, вспомнив что-то важное, и резко смылся в неизвестном направлении, я даже не успел поинтересоваться, – с такой резвостью он исчез.
Семья Кузьминых по первому впечатлению – ячейка общества что надо.
Не удивительно, правильные люди и тянутся к правильным, верно Стёпа говорил. Глава семьи – невысокий сорокалетний мужик с усталыми, немного водянистыми глазами, огненно-рыжий, конопатый, и жену себе такую же подобрал, надо же… Супруга Евгения много лет проработала технологом на местной чаеразвесочной фабрике. Теща – несколько стервозного вида особа, а на поверку вполне компанейская дама, преподаватель химии в техникуме. Двое деток, пяти и семи лет, внешность очевидна.
Оружия после подлого наезда МЧС-ников владелец охотничьего магазина сохранил действительно немного: нарезной 'Вепрь' под 'семёрку' и гладкий 'Вепрь' двенадцатого калибра. Но сохранил ведь!
