Американские просветители. Избранные произведения в двух томах. Том 2

делает маловероятной убедительность [этого рассуждения]. Кто может честно и искренне спорить о зависимости мысли от тела?

8. Я предполагаю, что все феномены, называемые духовными или интеллектуальными, объяснимы как феномены тела. Гартли^{23} и Дестют де Траси^{24} убедили меня в этом. (Первый—в первом томе «О человеке», второй — в своей «Идеологии».) Я не могу входить в их размышления; они могут говорить сами за себя. Публика вскоре воздаст им по справедливости то, чего не хочет признать современная ортодоксия.

9. Мы не имеем ни малейшего доказательства какого бы то. ни было рода, что идеи могут возникать или могут существовать независимо от телесной организации. Мы никогда не знаем их существующими в таком виде. Мы не знаем этого, и, исходя из фактов, мы не имеем ни малейшего основания верить, что так может быть. Но сама душа изобретена, чтобы объяснить их. Они [идеи] рассматриваются (теми, кто верит в отдельную душу) как существенное для этого существа—особенное свойство и результат действий души. Но где доказательство того, что идеи могут существовать в душе вне тела? Где мысль, когда тело умирает? Где была мысль до того, как тело начало существовать? De non apparentibus et non existentibus eadem est ratio^{25}. Все утверждения равно истинны как в отношении того, что не существует, так и в отношении того, для существования чего нет свидетельств.

Таковы аргументы абстрактного и метафизического характера, на которых я основываю мое мнение, что нематериальная, бессмертная, отдельная от тела душа не существует и не может существовать. И мне представляется на основании того, что уже было сказано, что имеется такое же доказательство истинности учения материализма, как и того, что золото — тяжелое, чернила — черные, вода — жидкая, и других бесспорных утверждений. Вместе с тем имеется и доказательство того, что противоположная доктрина не может быть истинной, ибо два таких противоречащих друг другу утверждения не могут быть оба истинными.

Теперь перехожу к группе аргументов скорее физиологических, чем метафизических. Но прежде вступления в эту область знания, я хотел бы выдвинуть некоторые положения физиологии относительно организма животного, касающиеся вопроса, о котором идет речь.

Окружающие нас объекты условно разделены на минеральное, животное и растительное царства. Частицы тел, из которых состоит каждый род субстанции, имеют своеобразные активные свойства, благодаря которым они располагаются — в тех случаях, когда они свободны от помех, создаваемых добавлением чужеродных тел,— в некоторые особенные формы.

Частицы минеральной субстанции в тех случаях, когда они имеют достаточное время и пространство, чтобы расположиться соответственно присущим им свойствам, предполагают определенные формы, обычно призматические, число сторон и величина углов которых детерминированы в определенных границах химическим составом (constitution) минерала, о котором идет речь. Следовательно, определение минералогических видов, проделанное за эти двадцать лет, в частности минералогами французской школы, основывается на форме кристалла. Этот общий факт неоспорим, но ограничения и точные отношения между химическим составом (composition) и формой минеральных зародышей (nucleus) [кристаллов] до настоящего времени не установлены с точностью.

Минералы возрастают в величине путем кристаллизации добавочных частиц вокруг откристаллизовавшегося зародыша, производя вторичные формы. Но им не свойственны поглощения, разложение, переваривание, ассимиляции, секреция, экскреция, рост и размножение. Представляется, что они не имеют какого-либо свойства, к которому может быть ясно приложен термин жизнь, и не страдают от чего-либо подобного тому, что мы называем смертью, хотя и невозможно сомневаться в том, что они наделены [некоторыми] активными свойствами[37]. Подобно всем другим субстанциям они подвержены химическому разложению и Последующей дезинтеграции. Они совершенно лишены ощущения и золения и не имеют аппаратов, связывающих их с окружающими телами.

Растения суть субстанции, которые имеют особую организацию или устройство плотных, трубчатых, клеточных и жидких частей, посредством которых они осуществляют свойственные им питание, переваривание, ассимиляцию, секрецию, экскрецию, рост и размножение. Они умирают от насильственного воздействия, болезни, старости. Будучи прикреплены своими корнями, они не передвигаются. До настоящего времени у них не открыто никакого нервного аппарата, но некоторые из их волокон являются раздражимыми и сократимыми. Не имея нервного аппарата, они не имеют восприятий (ощущения) или воли, они не мыслят. До настоящего времени ясно установлено, что растения не могут появляться иначе, чем путем порождения от предшествующего растения, и, хотя благодаря процессу ассимиляции неорганическая и безжизненная материя может превращаться в органическую и живую, растительная жизнь должна (насколько мы знаем) предсуществовать. Представляется, что главное назначение растений состоит в том, чтобы снабжать животных пищей и частично подготовить превращение безжизненной, неорганической материи в чувствительную, способную к наслаждению и страданию. За исключением меньше одной тысячной части веса, растения разложимы на углерод, водород, кислород, с небольшой порцией азота, калия и фосфора. Земли (earths), в них находимые, не представляются имеющими существенное значение для их устройства.

Животные суть субстанции, имеющие особенную организацию, или расположение, плотных, трубчатых, клеточных и жидких частей, посредством которых они осуществляют поглощение, переваривание, ассимиляцию, рост, секрецию, экскрецию и размножение. Они умирают от насильственного воздействия, болезни, старческого возраста. Когда они умирают, они разлагаются на азот, или нитроген, углерод, водород, кислород, известь и фосфор. Они подвижны. Для этой цели они имеют мышечные аппараты. И они имеют также нервные аппараты для целей ощущения и воления, посредством которых они связаны с окружающими объектами — одушевленными и неодушевленными. Благодаря ассимиляции они превращают неорганическую и безжизненную материю в органическую, живую и чувствующую[38]. До настоящего времени ясно не обнаружено, что какое-либо животное возникает иначе как преемник некоторого сходного животного, его непосредственного предшественника. Теория nisus formativus^{26} Блюменбаха, теория Дарвина^{27} и Ламарка не являются невозможными, но пока имеют мало приверженцев. Представляется, что против учения о самопроизвольном зарождении имеются веские факты. Зоофиты, маленькие инфузории, черви и другие паразиты, разрушающие внутренние части живых организмов, создают трудности [для этого учения], но не исключают его. Равным образом плесень, мхи и другие мельчайшие растения, изучаемые фитологией.

Все позвоночные животные имеют: а) органическую систему, предназначенную для поддержания простой жизни животного и являющуюся аналогичной органической системе растений; b) мышечную систему, предназначенную частично для внутреннего действия, частично для перемещения; с) нервную систему, частично предназначенную для ощущений и волений и наших отношений к другим существам.

Непроизвольно движущиеся мышцы обладают благодаря секреции, выделяемой органической системой, и соответствующим им нервным аппаратам, силой сокращения. Иначе говоря, они становятся в результате приложения раздражителя тоньше или толще. Раздражитель может быть либо естественным раздражителем нервной системы или крови, либо искусственным. Действия непроизвольно движущейся мышцы совершаются, не сопровождаясь чувствованием или восприятием. Произвольно движущиеся мышцы раздражаются естественно, благодаря [действию] той части нервной системы, которая соответствует ощущению или ведению. Иначе говоря, благодаря мозгу и церебральной иннервации какая-либо часть или волокно нервного ствола передает иннервацию к мозгу, а другая [часть] — от мозга. Полагают, что гальванические процессы до некоторой степени могут быть заменителями нервных раздражителей мышц, движущихся как произвольно, так и непроизвольно.

Установлено, что мышечная сила пребывает в мышцах, является свойством мышечного волокна и отличается от нервной силы, действующей просто как один из стимулов нервной раздражимости. Мышечная раздражимость и сократимость могут существовать в отдельной мышце. Установлено, что нервная сила, предназначенная для целей непроизвольной, нечувствительной, органической жизни, отличается от нервной силы, предназначенной для целей ощущения и воления, ибо каждая может быть продемонстрирована отдельно от другой. Весьма вероятно, что первая из названных частей нервной