Я обернулась на голос Ганса и обнаружила что только что прошла мимо крепкой резной двери, спрятанной между ржавыми доспехами и высоким подсвечником без свечей. Ну, Кира, ну, молодец! Только рассуждать и умеешь, а по сторонам не смотришь!
Немного раздосадованная своей невнимательностью, я подошла к ученому, который уже протянул руку, чтобы открыть дверь.
— А пыли-то на ручке нет, — произнесла я, отметив, что дверь не так давно открывали. Во всяком случае, не больше недели назад.
— Сейчас посмотрим, почему, — ответил Ганс, но голос его звучал не очень уверенно.
— Мне дверь не открыть, — напомнила я, когда парень слишком долго не решался повернуть ручку.
— Я не боюсь, — попытался возмутиться он и толкнул дверь.
С тихим скрипом она отворилась и мы медленно вошли в комнату.
К нашему удивлению там оказалось даже относительно светло — горели свечи, и именно их аромат я почуяла еще в коридоре.
— Мои свечи! — неожиданно то ли обрадовался, то ли разозлился Ганс. — Так вот где они!
— Ты что? — удивилась я.
— Этот нехороший человек, кем бы он ни был, украл мои свечи! — возмущенно сказал Гансик, вбегая в комнату. — Я потратил на их изобретение три недели, а он взял — и украл!
— Но они горят… — я тоже прошла в комнату вслед за другом. — Значит, он был здесь недавно?
— Ничего это не значит, — сказал Ганс. — Эти свечи горят по пол года, и не плавятся. А он их украл!
— Так забери их обратно, — посоветовала я.
Но Ганс неожиданно успокоился и забыл про свечи.
— Интересно, а это ему для чего? — он подошел к прижатой к полу книгами шкуре волка.
— Возможно, для какого-нибудь ритуала, — предположила я, оглядывая комнату.
Она оказалась похожа на кабинет какого-нибудь колдуна — со старыми книгами, черепом, пером и чернильницей на старом дубовом столе. В углу комнаты красовалось побитое молью чучело филина, а под картиной, на которой было изображено бушующее море, стоял старенький, но крепкий диван.
— Кажется, наш «оборотень» частенько сюда наведывался, — сделала вывод я.
— Но зачем? — удивился Ганс.
— В замке удобнее прятать трупы, — пожала плечами я, и это известие ученого не порадовало. — Смотри-ка, интересная книжка.
Я подошла к лежащему на столе большому тому по «Практической магии к’хоров». Кажется, Кот был прав…
Я открыла книгу в том месте, где лежала закладка, сделанная из кожи какой-то рептилии.
— Руководство к ритуалу «Полного обращения», — прочитала вслух первую строчку. — Если вы недостаточно удовлетворены своей природой, если вам кажется недостаточно быстрой ваша реакция, и ваше тело слабое и беспомощное, то в ваших силах это исправить. Никто не говорит, что смена расы — удел богов. Примите облик любого хищника, и поймете, насколько прекрасно это ощущение — жажда крови и абсолютная свобода.
Я замолчала, осмысливая прочитанное. Да он же просто псих, если решился на такое! Здесь написано, что для того, чтобы обрести силу превращения нужно выпить жизни… о боже… пятидесяти пяти жертв! Их, кстати, по смерти, подлежит сжечь, все вместе. Нет, этот парень точно псих… Но, видимо ему не хватает «жизней», иначе он не выглядел бы так уродливо при превращении. Но теперь мне понятно, почему об оборотнях ходит такая дурная слава — благодаря таким вот ненормальным. Но теперь-то я открою всем глаза на него.
Я прочитала дальше: в книге сказано, что десять жизней обычных людей может заменить одна жизнь человека, имеющего силу исцелять, убивать, либо воскрешать. Да, Кот подходит… Читаем дальше: отнять жизнь такого человека нужно до того, как Солнце поднимется к зениту. Понятно, почему Арафольд так хочет, чтобы казнь состоялась утром. Но ничего, придется его планы нарушить.
Я взяла со стола книгу в зубы, и направилась к двери.
Ганс пошел за мной, и в коридоре мы застыли в раздумьях. Стоит ли идти туда, откуда доносится запах падали? Думаю, нет — как-то не хочется смотреть на тех несчастных, которых «оборотень» стаскивал сюда, чтобы, когда наберется нужное количество жизней, сжечь их. Кстати, теперь понятно почему в деревне скот забивал зверь — у «Хозяина» не было слуг, кроме старосты, которому он наверняка платил. «Хозяин» сам превращался в полузверя и убивал животных, чтобы запугать крестьян, и чтобы те сами приводили ему жертв.
— Кира, — вдруг тихо сказал Ганс, подергав меня за клок шерсти.
Я не отреагировала, продолжая размышлять, стоя возле открытой двери.
— Кира, — не отставал парень, глядя куда-то в темноту. — Кира! — почти взвизгнул он и спрятался за меня.
А я тоже увидела то, чего так испугался Ганс.
Оно стояла посреди коридора, и слегка покачивалось из стороны в сторону.
— Х-хороший… хорошее… — я пыталась подобрать определение этому существу, но не находила его. Книга, естественно, выпала из пасти.
Оно в ответ заворчало, забулькало и протянула к нам костлявые руки, плотоядно улыбаясь.
Мамочки!!!
Мы тут же заскочили обратно в комнату и заперли дверь. Через секунду послышались весьма весомые удары, но мы подперли ручку деревянной палкой, найденной в углу, так что дверь не могла открыться. Если только ее сейчас не выломают…
— Что это? — от страха я едва смогла произнести два слова.
— Умертвие, — сказал ученый, тоже дрожа от ужаса.
О да, и куда там мне, с моими переодеваниями и игрой в «бледнолицых», восстающих из гроба?
— Арафольд столько трупов натаскал сюда, что рано или поздно хотя бы один должен был ожить, — сказала я, стараясь успокоиться.
— Подожди, — вдруг спохватился Ганс. — У меня же есть это!
Он выхватил из кармана «амулет», подаренный Котом и, прежде чем я успела что-то сообразить, открыл дверь.
— Что, испугался?! — выкрикнул Ганс, с торжеством подсовывая под нос умертвию камешек.
Умертвие немного опешило и с удивлением посмотрело на руку ученого. Наверное ему еще не приходилось видеть, чтобы жертвы сами давали руку на «откушение». Но раз дают, чего отказываться?
— Ай! — испуганно воскликнул Ганс, отдергивая руку, когда зубы чудовища клацнули в сантиметре от его пальцев. — Ты чего не боишься?
— Ганс, оно не испугается, — тихо сказала я, поджимая хвост.
— Что? — не сразу понял ученый.
— Бежим! — крикнула я, и, прежде чем умертвие опомнилось, проскользнула мимо, схватила зубами книгу и помчалась к выходу. Но затормозила на пол пути, оглядываясь на Ганса.
Но ни умертвия, ни ученого в коридоре не было. Зато из комнаты послышался шум, и я уже было решила бежать на выручку, бросив книгу, как увидела Ганса. Он выбежал из комнаты и вылил что-то из пузырька перед входом.
— Быстрее! — крикнула я, и вдруг замерла с открытым ртом.
Умертвие ступило на порог с явным намерением отловить жертву, как из каменного пола, разбивая в крошку булыжники, начала расти дерево. Причем так быстро, что подняло на себе умертвие и через секунду вместе с ним ударилось о потолок, пробив дыру.
Думаю, после такого даже живой мертвец не выживет… Вот и пригодилось деревце.
На выходе из коридора Гансик опять капнул этого вещества и вход прочно замуровало дерево, правда, снова изрядно покрошив и без того не новый пол и стены.
— От вашей магии никакого проку, — проворчал Ганс, бросив амулет на пол. — Наука — вот что станет признаком будущего!
