На поляну?! Волха прошибло холодом. Но Сайми с суровым лицом ждала — и он поднялся, с силой оторвав прилипшую к смоле рубаху.
— Пойдем, пойдем!
Сайми решительно двинулась туда, куда даже смотреть было страшно. Волх велел вожаку следовать за ними.
Ровное гудение мух висело над поляной, словно плач по убитым. У Сайми побелело лицо, Волх оперся плечом на осину, и даже волк, прижав уши, сел у его ног.
Первой опомнилась девушка.
— Здесь обязательно должны оставаться следы, — заявила она преувеличенно бодрым голосом. Волх смотрел, как она, подобрав подол, бродит среди останков, но заставить себя присоединиться к ней не мог.
— Куда ушли черные волки? — спросил он вожака.
— Они не ушли, они исчезли! — сказал тот. И вдруг тоскливо завыл.
— Я нашла! — звонко воскликнула Сайми. — Князь, иди сюда.
— Хорошая мысль, — проворчал Волх. Преодолев тошноту, он подошел к Сайми и уставился на землю. Ничего, кроме бурой от крови травы он не видел.
— Да вот же!
Действительно… Ну и глазастая эта Сайми! Это чудская кровь ей подсказывает, как читать лес. Вот и пять лет назад она первой заметила следы Тумантаевых охотников…
— Волчьи следы… Их здесь полно, — задумчиво говорила Сайми. — А вот — человеческие. Человек, хромая, уходил с этой поляны.
— Мичура, наверно, — хрипло сказал Волх.
— Но вот это — смотри! Осторожнее, ты сейчас все затопчешь! Видишь? Волчьи следы ведут к опушке леса, а потом превращаются в человеческие. Оборотень! Понимаешь? Это оборотни, не обычные волки, уж точно не твои!
Услышав про оборотней, Волх не удивился. Словене верили в оборотней — как и все народы, чья жизнь тесно переплеталась с жизнью звериного мира. Только стало немного не по себе — как будто услышал о товарищах по несчастью. Но волновало Волха другое: поверят ли новгородцы этому сомнительному следу? И еще: если вожак сказал правду, то что за злая сила вмешалась в его дела? И какими будут ее следующие действия?
Пока шли до города, Сайми без умолку убеждала Волха, что все образуется.
— Утро вечера мудренее. К утру Кулема сам поймет, что был не прав, возводя на тебя напраслину. Они скоро пойдут собирать для послов погребальный костер, и я пойду с ними, покажу Кулеме следы. Тут-то все и прояснится.
Говоря все это, Сайми чувствовала странную раздвоенность. Неужели это она запросто идет рядом с Волхом по лесной тропе? Как долго она этого ждала… Ей вдруг показалось, что ноги ее не касаются земли, а душа парит где-то выше сосновых крон…
Волх молчал. Только у самой городской стены, уставившись в землю, спросил:
— А что будет, если мне не поверят?
Сайми тут же стало стыдно своей радости. Сердце ей скрутили тяжкие предчувствия. Ясное дело, если Кулему и других убедить не удастся, ничего хорошего Волха не ждет. И может, самым правильным было бы прямо сейчас, не возвращаясь в город, исчезнуть в лесу. Поселиться вдвоем, вырыть землянку, как испокон веков делали предки Сайми. Он будет ходить на охоту, она — костяной иглой шить одежду из шкур…
— Даже не бери в голову, — покраснев, решительно заявила Сайми. — Следы — это доказательство. Кулема не дурак, он поверит своим глазам. Но в любом случае, у тебя есть друзья, которые не дадут тебя в обиду.
Город встретил князя напряженным молчанием. Все либо мрачно на него косились, либо шарахались, как от прокаженного. Такая же тишина стояла в хоромах. Ялгава забилась к себе, на женскую половину, и только зыркала оттуда испуганными глазами, прижимая к себе дочку. Волх понимал: если завтра новгородцев не удастся убедить в своей непричастности к убийству послов, то расправа не минует и его жену с ребенком. Но их судьбы мало его волновали.
Ильмерь тоже сидела у себя. Она жгла лучину, склоняясь над каким-то шитьем. Волх с бьющимся сердцем проскользнул мимо. Он боялся взглянуть Ильмери в глаза и увидеть там торжество.
— Хорошо, доживем до утра, — ободряюще сказал ему Бельд при встрече. Волх видел: сакс о чем-то договаривался с Клянчей. Но это все пустое. Если дело дойдет до расправы, то горстка верных людей его не спасет. И все-таки надо дожить до утра.
Ночь тянулась мучительно долго. Волх бродил у себя в покоях, как зверь взаперти. Он то комкал в руках льняную вышивку — материн подарок, то хватался за меч. За окном он слышал шаги. Бельду и Клянче удалось-таки собрать семь человек, готовых любой ценой защищать князя. Но эти приготовления только злили и раздражали Волха. Он был уверен, что не сомкнет глаз всю ночь, а потом все же уснул. Сидя на полу, прислонившись к лавке спиной, с рукой на рукоятке меча.
Крадущиеся шаги оглушительно ворвались в его сон. Еще до конца не проснувшись, Волх вскочил, выставив перед собой клинок.
— Тише, тише, — усмехнулся знакомый голос.
Ночь скрывала силуэт Ильмери. Но даже в кромешной тьме Волх узнал бы ее дыхание, ее запах…
— Сейчас ко мне приходил Кулема, — без обиняков сообщила она. — Сказал, что останки послов преданы огню. Со всеми почестями и жертвоприношениями. А еще сказал, что твоя подружка Сайми собиралась показать ему какие-то следы, якобы важное доказательство. Но так и не сумела их найти. Бежать тебе надо.
Волх вглядывался в темное пятно, которое должно было быть лицом Ильмери. Он не понял и половины из ее слов — кроме того, что она пришла ему помочь. Больше всего ему хотелось сейчас упасть к ее ногам, прижаться щекой к ее коленям, стать мальчишкой, беспомощным в первой любви… Но на такой смелый поступок решиться он не мог.
— Ценю твою преданность, — сказал он очень надменно. — Впрочем, челядь должна быть благодарна своему господину. Я кормлю тебя, даю тебе кров. Боги карают неблагодарных.
Ильмерь издала звук, похожий на рычание. Она уже проклинала себя за то, что пришла.
— Завтра Кулема будет требовать для тебя смерти, — не без злорадства сказала она. — Он просил меня его поддержать. Любой голос может стать решающим, даже голос челяди.
— И как же ты поступишь? — ровным голосом спросил Волх.
— Кары богов я давно не боюсь, — заявила Ильмерь.
— Понятно. Значит, я все-таки угадал, сделав тебя из княгини челядью. Тут тебе самое место. Душа- то у тебя подленькая, холопья.
От Ильмери словно полыхнуло жаром.
— Ты… — прошипела она. — Я хотела помочь тебе, потому что не хочу видеть, как толпа разорвет в клочья сына моего мужа… — моего навсегда любимого мужа, — добавила она с вызовом. — Но ты ему действительно не сын. Ты выродок! Надеюсь, завтра мне удастся плюнуть в твои мертвые глаза раньше, чем их выклюют вороны!
— Пошла прочь! — процедил Волх. Его начинала душить холодная ярость. Ильмерь хлестко взметнула волосами и вылетела за дверь. Едва не сбив на пороге Сайми.
Увидев чудянку, Волх не удивился. Мелькнула только ленивая мысль: совсем его уже за князя не считают, если даже эта не постеснялась заявиться к нему посреди ночи.
— Ну, а ты, — усмехнулся Волх, — за что отдашь свой бесценный голос? За жизнь мою или за смерть?
Сайми не поняла его иронии. Растерянным, дрожащим голосом она прошептала:
— Я не знаю, куда делись следы. Я сама с факелом облазила всю поляну, но их не было! Прости меня, пожалуйста…
Волху вдруг стало все равно. Пусть приходит утро, пусть они кричат: Смерть! Смерть ему! Пусть хохочет Ильмерь, пусть друзья погибают в тщетной попытке его защитить. Только бы сейчас его оставили в покое. Дали подремать еще пару часов.
