внимательно следил за толпой: все ли прониклись рассказом Мичуры?
Тот снова упрямо набычился.
— А что нового я услышал? Послов убили какие-то черные волки. А кто сказал, что эти волки не подчинялись Волху? А может, сам он и есть — оборотень?
— Тогда зачем бы он вам про оборотня рассказывал? — возмутилась Сайми. — А ты, Кулема, зря за отца переживаешь. Ясное дело, он жив. Он ведь так спешил спастись, что бросил раненого товарища!
— Заткнись, дура! — Кулема изменился в лице.
— Кто теперь верит князю — подойди к крыльцу! — во весь голос крикнул Бельд.
И многие так и сделали.
— Ну вот, почти поровну, — удовлетворился подсчетом Клянча. — Теперь посмотрим, кто кого! Ну, парни! Кому мало слов своего князя? За доказательствами — ко мне.
Волх ничего не сказал. Сжимая меч, он спрыгнул с крыльца. Сайми горестно охнула.
— Да погодите вы! — с досадой воскликнул Бельд. — Мы же все здесь как братья, мы столько пережили вместе…
— Не болтай, сакс! — ощерился Клянча. — Этот что ли сын хорька, — он кивнул на Кулему, — мне брат?
— Ты… — зарычал Кулема, бросаясь на Клянчу с мечом. Но того заслонил Волх. Мечи скрестились с первым звоном.
Бельд выругался, сплюнул и тоже схватился за меч.
— Молодые… Горячие… — пробормотал Мичура, прислоняясь к Парушиным коленям.
Из гудящей толпы, как ужаленная выскочила Ялгава. Ребенок вопил у нее на руках. Дико озираясь, чудянка метнулась к хоромам.
— Куда? — сузив глаза, прошипела Ильмерь. — Ты свой выбор сделала, верная жена.
— Уйди, челядь.
Ялгава толкнула ее плечом и шмыгнула в сени, как в нору.
Другие женщины тоже спешно покидали площадь. Мужчины, поделившиеся почти пополам, встали друг против друга, готовые к схватке.
И вдруг… Коротко и тревожно прокричал дозорный, но тут же придушенно смолк. На площадь выбежали волки. Серой стеной они заслонили Волха и его сторонников. Шерсть на холках у волков стояла дыбом, пасти скалились, лапы пружинисто замерли перед прыжком.
— Один… два… три… — начал считать их Кулема. — Ого! Тридцать восемь! Это мне уже нравится! Молодец, Волх Словенич, что их позвал!
— Но я не звал, — сказал Волх немного растерянно. Он не спешил вступать с волками в разговор, боялся отвлечься, отвести глаза от Кулемы, который не преминет этим воспользоваться. Но все, как завороженные, пялились на волков, и Волх рискнул. Он бросил сознание в знакомую, отстраненную от реального мира тьму.
— Почему вы пришли? — спросил он вожака.
— Мы виноваты перед тобой, сын скотьего бога, — отвечал тот. — Мы не выполнили твой приказ. Но ты можешь располагать нами. Мы будем драться за тебя до последнего, мы любому глотку перегрызем! Но пришли мы не только за этим. Ты должен знать: еще ночью из города на наш берег переправился отряд всадников. Их около трех сотен человек, и скачут они прямо сюда!
У Волха сделалось такое лицо, что даже Кулема, не опуская, правда, меча, нетерпеливо спросил:
— Что? Что они тебе сказали?
— Сюда из Словенска скачет отряд, — ответил Волх. — Всадники — значит, это русы. Словен их послал, потому что…
— Потому что чей-то папаша благополучно добрался до Словенска и нагородил там на нас напраслину, — вставила Сайми.
— Постой, — осадил ее Бельд. — Сейчас не время ругаться. А когда они высадились?
— Ночью.
— Это волки тебе сказали? — запальчиво спросил Кулема. — Или ты сам придумал? Как мы можем это знать? Может…
— Узнаем, когда русские стрелы нас за уши пригвоздят к городской стене, — прервал его Бельд. — Русов послали к нам не лясы точить. Они всех убьют. Надо готовиться к обороне. Ты! — гаркнул он на первого подвернувшегося дружинника. — Бегом на стену! А ты, ты и ты — к оружию. Надо проверить, чем мы располагаем. Живо! Живо!
Кулема попытался что-то еще возразить. Но остальные дружинники так привыкли повиноваться спокойным и уверенным приказам Бельда, что сами не заметили, как кинулись их исполнять.
Кони тяжелыми копытами били лесную землю. Наемники сдерживали их бег — не растратить бы по пути боевой задор и благословение богов. Конские гривы и хвосты смахивали паутину с кустов, всадники сосредоточенно молчали.
Доброжен ехал рядом с Альвом. Он боялся этих воинственных северных людей, боялся их злых, могучих коней. Как и все словене, привыкшие к долгим пешим переходам, он неуверенно чувствовал себя в седле. Доброжена отправили с руссами, чтобы он нашел дорогу к Новгороду по посольским меткам. А ему казалось, что он попал в заложники. И если он ошибется, пропустит хоть одну метку, его тут же зарубят и кинут на съедение лесным зверям. Или еще хуже — отдадут этим жутким Безымянным, а они зарежут его во славу безжалостного Перуна. Вот он и лез из кожи вон.
— На березе! На березе зарубка!
Альв косился на него с нескрываемым презрением.
Безымянные ехали сразу за воеводой — восемь фигур в косматых плащах. Со своими конями, тоже косматыми, они казались одним целым, эдакой страшной лесной химерой. Остальные русы не сговариваясь старались держаться от них подальше — хотя бы на лошадиный корпус.
Вдруг кони Альва и Мара с яростным ржанием взвились на дыбы. Прямо перед ними рухнуло дерево — старая, в два обхвата сосна, срубленная под корень. Она перегородила дорогу и смешала ряды наемников.
— Засада! Засада! — раздались крики. Свистнули стрелы. Двое русов одинаковым жестом схватились за шеи. Один мешком рухнул к конским ногам, другой повис, запутавшись ногами в стременах. Испуганная лошадь поволокла его в лес.
Видавшие виды русские кони вообще вели себя странно. Они бешено косили глазами, рвали из рук поводья. Казалось, еще чуть-чуть — и они вовсе выйдут из повиновения.
Но русы по властному жесту воеводы восстановили нарушенный строй. Новые стрелы уже отскочили от щитов.
— Пошел, — тихо скомандовал Альв, и первый всадник погнал коня в объезд препятствия. Но не успел он вернуться на прежнюю дорогу, как серой тенью ему на плечи бросился волк. Лошадь дико метнулась в сторону, раздался рык, рус неуклюже взмахнул мечом — и, захрипев, упал на землю. Он был мертв, а волк исчез в лесу. Лошади снова взбесились, и всадники были близки к панике. О новгородских делах слышали всякое, но одно дело слушать, а другое — видеть своими глазами, как волки несут дозор на подступах к городу.
Отряд наемников превратился в перепуганную толпу. Стрелы из засады свистели у них над головами. Еще четверо русов упали к ногам своих коней. А лес, казалось, кишел хищниками.
— Трусы! Бабы! — орал Альв. — Вперед!
— Сам поезжай, дядюшка! — возмущенно заявил ему Мар, с трудом удерживая рвущегося в безумии коня. — Я готов за деньги биться с людьми, но чтобы звери меня порвали… Нет, это без меня.
Безымянные с бесстрастными лицами наблюдали эту позорную суету. Никто не заметил, как они пустили коней рысью в объезд дерева. Но потом все заметили, как их окутал густой черный морок.
Черный морок клубился, меняя форму. Потом он разорвался на восемь частей, и каждая обернулась огромным черным волком. Вздрогнули и замерли еловые лапы, невиданные звери бесшумно скрылись в лесу. Послышался отчаянный визг и скулеж, потом и он начал стихать.
Русы, оцепеневшие от ужаса, переглянулись.
