иллюминатора.
— Мне стьясьно, — пропищал Юй.
— И мне, — нервно сказал доцент. — Много раз бывал на краю гибели, но чтобы такая глупая и нелепая смерть — от рук профессора космобиологии… Никогда!
— Не сметь! — рявкнул Полозков. — Завершим жизненный путь с достоинством, как и подобает великим корсарам космоса! Так сдвинем чарки, йо-хо!
— Зачем вам понадобилась такая ужасающе сложная комбинация? — задал вопрос я.
— Ничего в ней сложного не было, — отозвался Ползучий. — Комбинация — что в ней? Лямки. Надел и пошел.
— Тьфу ты! — заплевался от досады я. — Я не про одежду! Кстати, где ты ее взял, старый извращенец? Неужели в каюте моей дочки?
— Будто у меня своей нет, — пожал плечами доцент. — А что? Люблю, знаете ли, прогуляться перед сном в комбинации…
— Я с вами буду разговаривать, Полозков, — сказал я устало. — Пожалуй, из всей этой шайки ты — самый близкий и понятный. Предатель! Как ты посмел? Мы же с тобой с первого класса вместе! Помнишь? Ты тот лайнер вел, а я в первом классе сидел!
— И приперся ко мне жаловаться на стюардессу! — захохотал капитан. — Как не помнить! Так и познакомились! Навалял я тебе по первое число!
— Ага! А мой коронный бросок через пупок? Аж салон затрясся! Забыл? Вот! — я торжествовал, но тут же вновь посуровел. — Зачем, Полозков?
— Затем, что я — благородный разбойник, — просто ответил капитан. — Все благородные разбойники обязаны время от времени выкидывать подобные фортели. Ноблесс оближ, понимаешь.
Я нахмурился. Мертвые языки никогда не были моей специальностью. Вот мертвые редкие звери…
— Товалиса, товалиса! — ощутил я на своем рукаве чью-то длань. — Плофессола! Я кое-сьто знаю! Тойко надо, сьтобы осьтайные ни сьисали!
— Конечно, конечно, дражайший Хай Сан Хоп Сан, — польстил пришельцу я. — Я никому не скажу, — я повысил голос, — что вы хотите рассказать мне удивительный секрет!
Последние слова я проорал так, что даже наемники, игравшие в углу в «мясо», повернули к нам настороженные физиономии.
— Сьто вы! Не нада кьитять! Не нада, а то Юй не яссказет вам пьо зоето и бьийянты!
— Так-так-так, — зашевелил ушами я. — С этого места — тщательно и очень медленно. Где бранзулетки?
— Тама, — показал Юй в темный угол за «Зимородком», где располагалось неприметное отверстие в стене. — Они спьятаи, а я отыскай. Евко?
— Ловко, ловко, — я потрепал Мамочку по плоской морде. — Прямо пекинес!
— Пекинес, — покорно кивнул Юй. — Пойдете смотьеть и загьебать?
— Непременно, — сказал я. — Только возьму с собой Голубого.
— Нелиза! — заверещал Юй. — Тойко один! Сам тойко! Со мной. Посьи?
— Нет уж, — я помотал головой. — Чтобы ты меня заманил в темный коридор и нажал на скрытую точку «сабзиро» на моем позвоночнике? Благодарствуйте.
— Я пьесто хотей оммен, — шепотом сказал Юй.
— Как?
— Оммен. Я вам камуськи, вы мине зизню.
— Как с куста. Подожди, я только мешки возьму.
Я поднялся на борт «Зимородка» и в лоб спросил у идущего мне навстречу Второго капитана:
— Дай мешков. Лучше два.
Капитан недоуменно посмотрел на меня. Затем его неприятное лицо осветилось.
— Ты хочешь сложить туда куски расчлененных пиратов? Так вы что, уже управились? А я хотела помочь — вот, лазерный резак захватила…
— Нет, нет, — замахал руками я. — Я тут узнал, что в одной из нор прячется донельзя редкий зверек. Теперь хочу его словити. И в мешок посадити. Дашь?
— Дам. А когда будем членить?
— Позже, — сухо сказал я, получил мешки и откланялся.
Вылезши же, я огласил свою версию ухода с мешками. На удивление, поверили все. Кроме Аллисы. Она одна не стала желать мне удачи, а просто подошла поближе и шепотом сказала:
— Пап, я бы не советовала. Мамочка гонит.
— Кого? Ах, да, конечно. Гонит. Он будет загонять их на меня! Ну, тех пещерных зверей. Знаешь, — меня понесло, — он сказал, что это такие маленькие медведи! Размером с кулак!
— Дыра у тебя будет, папаша, — серьезно сказала Аллиса. — В глупой твоей башке. Очень возможно, что размером с кулак. Ты хоть видишь, с кем договариваешься?
— С нашим Мамочкой, — ответил я. — С нашим добрым старым плоскомордиком. А что?
— А то, что Хай Сан — член ужасной и таинственной секты камнеедов. Видел его татуировку на левой пятке?
— Интересно мне, как же ты ухитрилась увидеть его пятку? А?
— Это совершенно неважно. Важно то, что он хочет заманить тебя в пещеру, выгрызть у тебя в башке дырку и высосать мозги!
— И на здоровье, — рассеянно ответил я. — И ладушки. Зато целый мешок золота… Что?!! Какие мозги? Чьи мозги? Мои мозги? Что ты, доча? Их же нельзя сосать! Эти мозги принадлежат одному из ведущих ученых во вселенной! Или ты не знаешь?
— Так камнееды, сударь, не разбирают, кто ученый, а кто не ученый. Высосет, пап, и глазом не моргнет. Странно, что их зовут «камнеедами» — прозвище «мозгососы» подходит куда больше.
— И что же делать?
— Я пойду с тобой, — и Аллиса, взяв меня за руку, повела к пещере, возле которой уже стоял, нетерпеливо приплясывая, мозгосос Мамочка. Увидя Аллису, его и так узкие глаза совсем спрятались в складках физии.
— Здьяствуйти, — сказал он осторожно. — А вы сьто? Я зе сказай — тойко товалиса плофесола!
— Товалиса доська плофесола тозе пойдеть, — Аллиса пожала руку онемевшему от этакой наглости Мамочке и первая полезла в лаз.
— Вассь, вассь, — забормотал непонятное Юй, но последовал за ней. Я, оглядевшись, замкнул собой цепь кладоискателей.
Пройдя метров триста, я начал нервничать — вдруг проклятый Юй уже впился дочке в затылок и как раз сейчас подбирается к гипофизу? Нервничал я недолго.
— Па-ап! — раздался ликующий крик Аллисы. — Иди сюда! Я его держу!
Я кинулся на крик — и в то же мгновение получил чем-то тяжелым и тупым между глаз!
Но сознание я не потерял, нет! Свалившись на землю, я зажмурился и стал прислушиваться к происходящему вокруг меня. Вскоре послышался голос дочки:
— А что теперь? Можно нагребать золотишка и сваливать?
— Мозьно. Тойко чеез во-он тот пьявый ходик! Как йяз наюзу ведет, к васему коябьику. А я, есьи позвоите, наево. Там мая спасатийная капсуйка.
— Погоди, — задумчиво сказала Аллиса. — Зачем ты папашу с собой потащил? Я думала, ты только мне сказал. А потом гляжу — и он прется! Пришлось ему про тебя байки травить. Что за игру ты ведешь? Колись!
— Сьто за игьу? А вот…
Раздался мяукающий звук, стук, вопль Аллисы и шум падения. Я решил отменить данное себе слово не вмешиваться и разожмурил один глаз.
Мамочка сидел верхом на моей отчаянно сопротивляющейся дочке и разевал свою оказавшуюся неожиданно огромной пасть.
— Один укусик — и все! — уговаривал он вопившую Аллису. — Бойно не будет. А потом и твоего
