Воздуха! Воздуха, черт побери!
И тут прямо за нашими суетливо дергающимися задами раздался голос Аллисы, произносящий мой любимый клич:
— Ни с места! Вы окружены! Бросайте оружие! Папа, ты живой?
— Да! — обливаясь слезами радости, закричал я. — Я здесь!
— Жаль, — отозвалась дочь. — Ну ладно. Не будем сетовать на судьбу.
Я уже хотел обидеться и, как в старые времена, отхлестать негодяйку по ногам капроновой сеткой, но решил на этот раз Аллису простить. Все-таки не тот нынче случай — героям ноги не полосуют.
Глава 20. Где же все время была эта негодная девчонка?
А была она вот где.
Мы расстались с ней, насколько вы помните, после того памятного выхлопа, проделанного дуралеем Голубым. Меня зашвырнуло на сук, трендун тоже за что-то зацепился своим поводком. Аллисе же повезло меньше (хотя, судя по дальнейшим событиям — больше). Она пролетела несколько десятков метров, упала в болото и стала медленно, но верно тонуть.
Вопреки заверениям некоего Дж. Р.Р.Толкиена, никаких мертвецов болото не хранило. Обычная гнилая грязь. Чрезвычайно топкая. Ни деревца поблизости. Ни кустика. Ухватиться, понятно, не за что. Словом, типичная ситуация Стэплтона из Меррипит-Хауса (для тех, кто понимает, конечно).
Но в жилах Аллисы, как вы помните, течет моя кровь, кровь знаменитого в узких кругах профессора Зелезнева, специалиста по отлову и использованию редких зверей! А отлов редких зверей предусматривает, в числе всего прочего, и способность к поиску выхода из самых нестандартных ситуаций. К примеру, однажды, будучи загнанным в джунглях Кепасы на дерево злобным эдафозавром (имевшим вид гуманоида с шапкой кучерявых волос, крючковатым носом, неприязненным взглядом, отвратительным характером и склонностью к немедленному людоедству), я не растерялся и начал читать кровожадной гадине лекцию под названием «Правила приличия по профессору Зелезневу, или Как научиться вести себя так, чтобы общество посчитало вас культурным человеком». Спустя какие-то два часа эдафозавр любезно помог мне спуститься, долго отряхивал мой походный костюм от коры и мелких насекомых, раскланивался, шаркал ножкой и приглашал на чай.
К чему я вам все это рассказываю? К тому, что дочь моя отлично справилась со столь, казалось бы, безвыходной ситуацией. Нет, она не воспользовалась принципом барона Мюнхгаузена и не стала вытаскивать себя из болота за собственную косу. Во-первых, это противоречит законам физики. А во- вторых, у Аллисы короткая стрижка, и, как она ни старалась ухватить себя поудобнее, проклятые волосы все время выскальзывали, и дочь, уже наполовину появившись на свет, вновь и вновь обрушивалась в грязюку. Тогда она просто и по-дилетантски начала кричать, надеясь, что кто-нибудь из нас прибежит и поможет ей.
— Что, не вылезается? — спросил вдруг чей-то голос.
— Нет, не вылезается, — автоматически подтвердила Адлиса. — А ты кто?
— Это неважно, — сказал голос. — Тебе вылезти-то помочь?
— А то, — сказала Аллиса. — А что мне за это будет?
— Ничего. Просто помогу. И ничего не надо.
— Занятно, — дочка выпростала одну руку из жижи и почесала в затылке. — Заманчиво. Но озадачивает.
— Что? — удивился голос. — Тебе предлагают помощь, а ты отказываешься?
— Просто я тебя не вижу. А я не привыкла доверять тем, кого не видно.
— Да тут я, — послушалось мокрое шлепанье, и вскоре перед лицом Аллисы появился некто незнакомый, грязный и жутко обросший.
— Вы тут живете? — буднично спросила Аллиса, выплевывая грязь.
— Руку давай! — крикнул незнакомец, протягивая свою волосатую лапищу.
— Не «давай», а «возьми», — оскорбленно поправила моя дочь, но все же ухватилась за предложенную конечность. Неизвестный ухнул, но резво заработал ногами, выволакивая Аллису из плена болота. Вскоре они оба уже валялись на относительно сухой кочке, тяжело дыша и глядя на пускающую в бессильной злобе пузыри бурую топь.
— Конечно, за это спасибо, — указала на пузыри Аллиса. — Сейчас бы я их пускала. Простите, а с кем имею честь?
— Сначала ты мне скажи, — прохрипел неизвестный. — Это не ты прилетела вон на том корабле, с кривой надписью «Беллерофонт» на боку?
— На том-то? Я.
— А кто еще?
— Ну папа мой еще, космобиолог Зелезнев. Еще механик Голубой — скользкий тип, если честно. Мало кому нравящийся, но симпатичный кок Можейка. И капитан, конечно, куда ж его девать. Полозков его фамилия.
— Полозков? — голос незнакомца неприятно заскрипел. — Это не такой смазливый тип с роскошными усами, подведенными глазами, золотыми зубами и вкрадчивым голосом?
— Насчет голоса я не согласна, — пожала плечами Аллиса. — А усы и зубы присутствуют. И тушь он время от времени у меня тырит, правда, говорит — иероглифы рисует для успокоения мятущейся души.
— И последнее — как бы ты описала его в двух словах?
— Бабам нравится. Но не мне, это точно. Зато вот мамуленции — верняк.
— Тогда это точно он, паскуда! Послушай, а вы прилетели сюда не на помощь капитану?
— Какому капитану? Мы зверей ищем, дядька.
— То есть вы ничего не знаете про тайное убежище Трех Капитанов?
— Нет. А что, оно здесь? Круто! Слышь, камрад, давай договоримся. Я сдаю капитанов, если они прячутся здесь, Прусаку, а тебе — пятьдесят процентов с вознаграждения! Только помоги мне выбраться отсюда.
— Прусаку? — незнакомец помрачнел. — А он-то тут при чем?
— Так ты что, про капитанов слышал, а про Прусака — нет? Балда, это же знаменитый звездный крестный папа! Он отбывает пожизненное заключение и передвигается всегда под конвоем. Зато у него столько денег, что передвигается он где захочет, а конвоем у него служат его же собственные охранники! Как раз у него капитаны и отняли чудесный философский камень! И теперь если Прусак узнает, где находятся похитители, он нападет на них и сотрет в пыль. Но предварительно, разумеется, переведет на мой счет кругленькую сумму! Поделим поровну, честно!
— Нет, — покачал головой неизвестный. — Если я поведусь на твои уговоры, получится, что мне придется сдать Прусаку самого себя.
— То есть как? — опешила Аллиса.
— Так. Я же Первый капитан.
— Но вы же пишете мемуары!
— Увы. Мемуары я уже не пишу. Трудновато писать, если у тебя тетрадку украли, предварительно высыпав в чай целую колонию фильтующегося вируса оспы! Хорошо, что я вот уже двадцать лет понемногу пью разные яды и закусываю штаммами всевозможной заразы, дабы уберечь себя от инцидентов вроде этого.
— Понятно.
— Ничего тебе не понятно! Ты, как я понимаю, очень пронырливая девчонка. И наверняка просчитываешь сейчас всевозможные варианты, как бы и от меня улизнуть, и Прусаку сообщить, так?
— Ничего подобного, — сказала Аллиса, которая проработала уже восемь подобных вариантов, но ни один из них ей не нравился — слишком много крови. — Я думаю, где же могут быть мои спутники. Да, а почему вы так помрачнели, услышав описание нашего капитана?
