В перерыве возбужденные люди поздравляют друг друга, желают новых успехов в труде.
К Соколову, оттесненному оживленной толпой в угол фойе, пробралась Вихрова. На лацкане ее жакета орден Трудового Красного Знамени.
— Иван Иванович!.. Дорогой Иван Иванович! Спасибо вам! — В порыве нахлынувших чувств она целует Соколова в щеку. — Спасибо вам, — уже тише произносит она.
— Говори спасибо Советской власти, а мне чего…
— Первое спасибо всегда учителю! — восклицает Зина.
— Вот-вот, понимаешь… А кто нас всех учит?
Сюда же в угол пробился и Савелий Петрович с орденом «Знак Почета» на груди. Он тянул за руку Григорьева.
— Получил орден Трудового Знамени, теперь увиливает… А еще сосед! В русском, скажу я вам, обычае вспрыснуть радость! Не кажинный год ордена дают!
Павлов переводит взгляд на других. Вот Шувалов, агроном из «Труда». Возбужден, радостен. Награжден «Знаком Почета». Вообще к Шувалову удивительно быстро вернулась решительность суждений, смелость. Когда на совещании подводились итоги года, он попросил слова одним из первых и очень дельно говорил о путях освоения севооборотов в своем колхозе. «Этот обрел крылья», — думает Павлов, и ему самому приятно от сознания этого. Ведь и он помог Шувалову… Ему вспомнился утренний разговор с Несгибаемым. Разве вот то, что происходит сейчас, — не теплое поощрение заслуг? Не заменяет это теплых писем? Он отыскал Несгибаемого, сказал ему:
— Вот и поощрение за хорошую работу.
— Я понял, Андрей Михайлович… Тут самые передовые. А сколько тысяч средних, без которых не свершишь большого, общего дела? И те, средние, теперь особенно нуждаются в теплом слове…
И вот что-то похожее на это произошло после перерыва, когда продолжалось вручение орденов и медалей.
Медаль «За доблестный труд» вручалась колхознице из артели «Труд» Петровой. Получив награду, она повернулась лицом к залу. Все притихли.
— Большое спасибо, товарищи, за награду… Правительству нашему спасибо! Только я, товарищи мужики, хотела и другое сказать…
— Почему мужики? А женщины! — кричат из зала.
— А я к мужикам! Неудовольствие хочу высказать, вот что! — сразу сердито заговорила Петрова. — А неудовольствие мое вот какое… Поглядишь летом на поля — все бабы и бабы. На прицепе — бабы, на токах только они и есть, на огороде общем — опять бабы, на ферме — там сплошь женщины. А поглядите теперь сюда вот, — она развела руками, — все ордена мужикам! За орденами-то, почитай, только мужики приехали!
В зале смех, затем бурные аплодисменты.
Павлов чувствует, что лицо его стало пунцовым. «Как же сами мы этого не заметили? Из трех сотен награжденных только одиннадцать женщин…»
Прощаясь с Павловым, председатель облисполкома усмехнулся:
— А здорово эта женщина, а? Здорово!
Павлов глядел на председателя и не мог понять: то ли сам инцидент ему понравился, то ли он все же почувствовал, сколь тягостен упрек и ему, и Павлову, и другим товарищам, брошенный колхозницей.
Сам же он чувствовал себя плохо. Торжественный вечер для Павлова был испорчен. Масла в огонь подлил Быстров. Подойдя к Павлову, не без ехидства сказал:
— Рядовая, а разобралась в наших ошибках…
Павлов наблюдал за Быстровым. Всем своим поведением тот выражает свое неудовольствие. Но какая разница в негодовании Быстрова и рядовой колхозницы Петровой. И Павлов бросил с несвойственной ему резкостью:
— Она-то разобралась, вот мы с тобой — не совсем!
— Самокритика, говорят, — вещь полезная, — усмехнулся Быстров и отошел в сторону.
Совсем по-другому реагировал Несгибаемый.
— Вот как, Андрей Михайлович, — сказал он. — Колхозница разобралась в вопросе. Люди в деревне не те стали.
11
В районной газете появилось сообщение селькоровского поста из совхоза «Восток», которое заставило Павлова еще раз подумать о некоторых своих выводах. Ему было приятно видеть возмужание руководящих кадров. Особенно нравился ему Несгибаемый. Он стал еще более решителен и настойчив в своих предложениях, всегда подкрепленных убедительными цифрами.
А цифры эти, как теперь выяснил Павлов, подготавливал экономист совхоза Бородин. Это был немолодой уже человек с седоватым ежиком на голове. Он и раньше работал с Несгибаемым, вместе с ним переехал на целину. У Бородина множество анализов на основе отчетов и других совхозов области. Этими анализами Бородин «покорил» и Павлова. Например, как агроном он знал о влиянии перекрестного сева на урожай: это прибавка в полтора-два центнера зерна на гектар. А почему нет решительной борьбы за эту прибавку? Почему совхозы и МТС планировали незначительные площади для перекрестного сева? Боялись затянуть его?
Бородин говорил Павлову:
— У нас есть данные за все три года… Средняя прибавка от перекрестного сева — сто шестьдесят килограммов с гектара. Однако в прошлом году у нас рядовых посевов было четырнадцать тысяч гектаров. Значит, мы по своей вине недополучили 22 400 центнеров зерна. Если его скормить коровам, то можно надоить почти пятьдесят тысяч центнеров молока, а если свиньям, то можно получить пять тысяч центнеров мяса. А Михаил Андреевич, — кивнул он в сторону Несгибаемого, — испугался, когда в плане этого года мы наметили надоить двадцать тысяч центнеров молока и получить три тысячи центнеров мяса. И он прав…
— Как же прав? — удивился Павлов.
— Концентратов мало. А если бы вот эту прибавку от перекрестного сева оставить в хозяйстве, тогда названные мною цифры реальны.
Павлов проверял расчеты: все было правильно. Мысленно прикинул: сколько же за прошлый год недобрано хлеба по району? Получилась страшная цифра: больше миллиона пудов! И только потому, что пренебрегли одним агротехническим приемом, в эффективности которого никто не сомневается. Миллион пудов! Павлов горько усмехнулся, вспомнив, с каким трудом удалось ему в облисполкоме добиться наряда на тысячу тонн концентратов. Это для всего района. А семнадцать тысяч тонн на своих полях не захотели взять.
— Алексей Антонович своими цифрами в могилу раньше времени сведет, — усмехнулся Несгибаемый.
— Цифры — вещь упрямая, дорогой мой, — отпарировал Бородин. — А вот анализы по белку…
— Подождите, Алексей Антонович, — остановил его Несгибаемый. — В наш план на этот год внесите поправки: все зерновые только перекрестно и узкорядно!
— Очень хорошо! — обрадовался Бородин.
— А разве раньше ты не знал этих анализов?
— Знал, Андрей Михайлович. Только на молоко и на мясо Алексей Антонович не переводил…
— Я только сегодня сделал этот расчет.
Экономист оказался хорошо эрудированным и в вопросах животноводства. Он доказывал, что пренебрежение к производству белковых кормов приводит в их совхозе к напрасной трате третьей части кормов.
— Вы знаете, дорогой мой, — заспешил Бородин, видя, что его слушают внимательно, — по
