— Ба, кого я вижу! — воскликнул Угрюмый, развалившийся на центровом месте. — Капитан, гип-гип, ура!
Остальные что-то лениво промычали.
— Где мы? — проворчал Максим.
— В море, — отозвался шалеющий от безделья и нахлынувшего богатства Коляша.
— Не знаю, Максим, — лениво отозвался Угрюмый. — Компас — там, — кивнул он на пост управления, до которого была жуткая бесконечность в десять шагов.
— Я не понял, — сказал Максим.
— А что тут непонятного, — зевнул Угрюмый. — Сели на спину и спим.
— Заняться нечем?
— Абсолютно, — сказал Макар. — Кофе пили, завтрак ели, тебе оставили на камбузе. Оружие сверкает, порох сухой…
— Замечательно, — вздохнул Максим. — Значит, будем прививать любовь к строевой подготовке. Порядок навели? Почему яхта плохо блестит?
— Да чтоб тебя, сбежали, называется, из дома… — всплеснул руками Фаткин. — Мы и нагадить-то не успели. Впрочем, можешь назначить Коляшу генералом — пусть делает генеральную уборку. Это он тут плевался и свинячил.
— А что сразу я-то? — возмутился Селин. — Все плевались и свинячили.
— Небольшое жизненное наблюдение, — сказал Макар. — Если уборку делать реже, то ее результаты будут очевиднее. Расслабься, Максим, мы не в армии. Мы пираты, или кто?
— Вы идиоты, — проворчал Максим. — И почему я вас насквозь вижу? Леер бы лучше отремонтировали. А то так и будем за борт падать.
— Отремонтируем, — зевнул Макар.
— Потрясающе, — ухмыльнулся Ильич. — До чего дошел прогресс. Судно, на котором команде нечем заняться.
— Ё-мое, мужики… — вдруг зачарованно прошептал Фаткин, подошедший к лобовому иллюминатору. — Вы только посмотрите, Бобышка топлес загорает…
Новость была интересная. Взвились даже те, кто изнывал от лени. Картинка просто маслом! Бобышка присвоила кричащий ярко-желтый купальник (после путан осталось и не такое, даже искусственный фаллос — хорошо хоть не настоящий), расстелила на баке полотенце и лежала в соблазнительной позе, подставив солнышку ладное тело. Верхушку от купальника она сжимала в отброшенном кулачке. Смотреть на это чудо можно было бесконечно — как на журчащий ручеек. Мужчины стояли и смотрели. Окно иллюминатора было открыто. В желудке Макара что-то заурчало. Максим сдержал улыбку. Все, что видели друзья, он уже видел. Даже больше.
— А что, мне нравится, — грустно сказал Фаткин. — Стильно, модно, молодежно. Всё без ничего называется.
Все подумали об одном и том же (в меру своей испорченности) и сокрушенно вздохнули. Максим покосился на окаменевших мужчин. Потрясающее совпадение взглядов. Бобышка что-то почувствовала и обратила прищуренный взор к надстройке.
— Ну, что? — протянула она раздраженно.
— Ничего, — сказал Фаткин.
— Смотрим, — сказал Коляша.
— Запоминаем, — сказал Макар.
— И как?
— Нормально, — уверил Угрюмый. — Твердая четверка.
— О боже, — сказала Верка. — Отвернитесь. Не до вас.
— А что ты делаешь?
— Принца жду.
— А зачем ты ему? — Угрюмый вульгарно заржал.
— Слушай, Верка, ты когда-нибудь краснеешь? — полюбопытствовал Фаткин.
— Только от удовольствия, — фыркнула Бобышка.
Работать зверюшкой в зоопарке ей надоело. Посетовав на неистребимые мужские пороки, она поднялась и потянулась к верхушке.
— Не, в натуре, сказочно хороша наша Верка… — прошептал Фаткин.
— Может, выпьем? — сглотнул Макар, у которого желудок (или что-то ниже) продолжал активно возмущаться.
— Не, — прошептал Фаткин. — Она и без водки хороша… Макар, ты чего? Расстроенный ты какой-то — как рояль…
— Смотрите! — Коляша выбросил руку. Все оторвали взгляды от обнаженной девицы и обратили их к северу. По правому борту, примерно в пяти кабельтовых, шла на север черно-белая круизная яхта с косым латинским парусом. Руки потянулись к оружию, впрочем передумали — это было не то, чего следовало опасаться. Максим схватил с приборной панели цифровой, предельно навороченный бинокль Sony с функцией видеозаписи (имелось в хозяйстве Гарбуса и такое чудо), припал к окулярам. Яхта приблизилась. Элегантная, явно из премиум-сегмента, с горделиво выпяченным бушпритом. Под выступом полубака на правом борту поблескивала надпись — «Джакомо». На задней палубе обнимались парень с девушкой — все в белом, жгучие волосы брюнетки трепетали на ветру. Они уставились на «Пенелопу», дрейфующую с выключенным мотором. Парень взялся за бинокль, висящий на груди, приложил к глазам. Такое ощущение, что взгляды встретились. Максим невольно отодвинулся в тень.
— Эх, помыть бы моремана, — сокрушенно вздохнул Угрюмый. — Зуб даю, там тоже шмотки центровые… Ты как, командир? Сыграем в нападении?
— Мы грабим только негодяев, — проворчал Максим, провожая глазами уходящую посудину. Парень с девчонкой снова обнимались.
— Так на них же не написано… — буркнул Угрюмый.
— Смотрите! — Глазастый Коля Селин вытянул руку в обратную сторону, и снова все вздрогнули, обратили взоры к югу.
С юга приближалась черная точка. Она росла, превращалась из точки в кляксу, из кляксы — в быстроходную моторную лодку. Она не просто проплывала мимо, а уверенно шла на «Пенелопу»! Люди стали расхватывать оружие, разбегаться по иллюминаторам. Макар свистнул Бобышке, тыкал пальцем в моторную лодку — та прозрела, сделала круглые глаза и скатилась с покатой палубы за фальшборт. До лодки оставалось несколько кабельтовых. Максим на всякий случай оттянул затвор. Люди напряженно всматривались. Что-то шевельнулось на корме посудины.
— Там один человек, пацаны, — обнаружил Коляша.
— А остальные залегли на дне, — скептически хмыкнул Ильич. — Хотя и не похоже, что это менты или подручные наших фигурантов. Формат не тот…
— Черт какой-то из мутной воды, — хмыкнул Угрюмый. — Путевой обходчик, мать его…
— Да это же баба, пацаны… — взволнованно сообщил Макар. — Гадом буду, баба…
Люди заволновались. О коллективной галлюцинации речь, похоже, не шла. Женщина в лодке привстала, распрямила плечи, когда до «Пенелопы» оставалось чуть больше двух кабельтовых. Заструились по ветру белокурые волосы. Явно не рыбачка — нарядная футболка, небесно-голубые джинсы. Она махнула дамской сумочкой, изобразив что-то вроде мирного жеста — а то пальнет какой-нибудь ушлепок! Не уследила за «девятой» волной, и лодка сбилась с курса, едва не перевернулась. Она схватилась за руль, справилась с управлением.
— Впечатляет, — усмехнулся Фаткин. — Опытная блондинка преподает курс экстремального вождения.
Максим почувствовал, как вытягивается физиономия. Глаза отказывались верить. Это невозможно! Мелкая посудина подходила к борту — хорошо еще, что эта чертова «болонка» не стала ее таранить — сбросила скорость, закладывая вираж, чтобы пришвартоваться боком. Ругнувшись, он бросился к лестнице на среднюю палубу, съехал по перилам, не касаясь ногами ступеней, вывалился на левый борт. Какого черта ей тут надо?! Как нашла?! Товарищи топали за ним, сгрудились у борта. Какой-то странный морской
