Седой военный в криво накинутой тоге выступил вперед.
— Здесь.
— Расспроси этого раба о Каррах. В подробностях, которые может знать только участник битвы.
Лонгин пристально взглянул на Ромула — рассказу он явно не поверил.
— Как погиб сын Красса? — спросил он.
— Публий вел на парфян конницу вместе с наемниками, тотчас ответил Ромул. — Враг сделал вид, будто отступает, потом перестроил войско и обрушился на римлян. Почти все погибли, спаслись два десятка наемников. А потом парфяне отрубили Публию голову и пронесли ее перед всей армией.
— Верно! — Бесхитростный Лонгин не скрывал удивления.
— Спрашивай еще.
Военачальник послушно принялся задавать вопросы о последней кампании Красса. Все ответы попадали в точку, и Лонгин наконец сдался.
— Он там был, — признал он. — Или умудрился поговорить с каждым, кто выжил и вернулся.
— Ясно.
Цезарь надолго замолчал.
Ромул бросил взгляд на окровавленное тело Петрония, уже не сомневаясь, что и ему судьба последовать за ветераном. Ну что ж, будь что будет — он сделал что мог.
— Я командовал войсками и повелевал толпами, — разнесся наконец по всему амфитеатру голос Цезаря. — Я видел многое. Однако не встречал такой храбрости, какую показали сегодня эти двое ноксиев. Без оружия, в одиночку, перед лицом неминуемой смерти, один из них завладел копьем стражника и, не думая о себе, попытался ранить зверя, чтобы спасти товарища.
Цезарь обвел взглядом толпу, безмолвно внимающую каждому слову. Ромул, ошеломленный таким поворотом, сам не понимал — то ли он спит и видит сон, то ли уже умер.
— И когда маневр не удался, — продолжал Цезарь, — умирающий отвлек на себя животное, чтобы выиграть время для друга. Я не верил, что ноксий, даже с копьем, сумеет победить носорога, однако храбрец остался жив! И в отчаянной борьбе одолел зверя, о котором слагают легенды. Мало того — он осмелился повернуться ко мне спиной. Ко мне, эдитору, устроителю игр! И все ради того, чтобы почтить память товарища! — Цезарь возвысил голос. — Говорю вам: этот человек — истинный сын Рима! Он рожден в рабстве и обвиняется в преступлениях — теперь это неважно. С сегодняшнего дня он — римский гражданин!
Ромул застыл с раскрытым ртом: вместо смерти — жизнь и свобода!..
Ошеломленного Мемора чуть не трясло от ярости, однако ему хватало ума смолчать.
Публика взорвалась аплодисментами, и Цезарь, обернувшись к Ромулу, протянул ему правую руку.
— Как тебя зовут?
— Ромул. — Юноша обменялся с диктатором крепким рукопожатием.
— Будь все мои солдаты такими храбрыми, мне хватило бы и одного легиона, — улыбнулся Цезарь.
Ромул, переполненный благодарностью, опустился на одно колено.
— Позволь тебе служить.
Настал черед Цезаря удивиться.
— Хочешь вступить в мою армию? Мы скоро отплываем в Африку, война будет кровавой.
— Для меня нет большей чести.
— Такие солдаты, как ты, нужны всегда, — с удовольствием кивнул Цезарь. — В каком легионе хочешь воевать?
Ромул широко улыбнулся.
— В Двадцать восьмом.
— Отличный выбор. Что ж, исполним твое желание. — Цезарь кивнул кому-то из военных. — Возьми этого воина Ромула — в свой лагерь, дай ему доспехи и оружие обычного легионера. Пусть поживет с твоими солдатами. На следующей неделе я пришлю новые приказы, он доставит их в свой прежний отряд. Ясно?
— Ясно!
Цезарь отвернулся. Военный кивнул Ромулу, давая понять, что разговор окончен. От благоговения и страха юноша не сразу осмелился заговорить — пришлось напомнить себе о клятве.
— Я хотел…
— Что такое? — обернулся к нему Цезарь.
— Петроний, мой товарищ, тоже служил в Двадцать восьмом… — начал Ромул.
— И что?
— Он храбрый воин. Я обещал ему достойные похороны с соблюдением всех обрядов.
Цезарь такого явно не ожидал.
— А ты дерзок.
— Он мой друг, — бесстрастно ответил Ромул.
Сенаторы и военные, пораженные такой смелостью, переглянулись. Цезарь не сводил с юноши пристального взгляда.
— Прекрасный жест, — наконец произнес он. — Я поступил бы так же. — И, повернувшись к центуриону, командующему охраной, кивнул: — Проследи, чтобы все было сделано.
Ромул вскинул руку в приветствии.
— Благодарю тебя.
— Еще увидимся, — ответил Цезарь.
Кто-то крепко взял Ромула за локоть. Пора было уходить.
— Ланиста! — раздался позади ледяной голос Цезаря. — Поди-ка сюда.
Остального Ромул не слышал — его, обуреваемого то горем, то радостью от случившегося, вел вперед худощавый легионер, заметно припадающий на одну ногу.
— Ты Цезарю понравился, — шепнул он юноше при выходе из амфитеатра. — Только не воображай, будто ты теперь герой: ты лишь солдат, как я. Не хочешь нарваться на порку — никогда не заговаривай с командирами первым.
Ромул кивнул. Пусть. Зато теперь не надо скрываться и выдавать себя за другого — ради этого можно вытерпеть что угодно.
— И от легионеров особого почитания не жди, — продолжал его спутник. — На твои сегодняшние подвиги им плевать. Им главное — как ты покажешь себя в Африке, в боях с республиканцами.
Ромул, уловив напряжение в голосе легионера, насторожился.
— Там что, плохи дела?
Солдат безучастно пожал плечами.
— Как обычно на войнах Цезаря. Врагов вдвое, а то и втрое больше нашего. И нумидийских всадников без счета. А у нас конников — жалкая горстка.
Ромул, кивнув, бросил взгляд на храм Юпитера, высящийся над городом. Жаль, зайти туда не судьба, да и с Фабиолой теперь не увидеться. Его вновь ждет опасная жизнь.
На сей раз в Африке.
Глава XIII
НИТИ СУДЬБЫ
Хлопоча и причитая, как старуха, Брут уложил Фабиолу в постель — Доцилоза по его указаниям только и успевала бегать то за одеялом, то за разбавленным вином, то за настоем целебных трав. Не зная, что лихорадка выдумана, он хлопотал так искренне и заботливо, что Фабиола устыдилась. Однако игру надо было продолжать — хотя бы до вечера. Откинувшись на постель, девушка прикрыла веки и попыталась прогнать назойливо встающую перед глазами картину — толстошкурый рогатый зверь терзает безоружную
