по понятным причинам выполнено не было.
Порученная Свете охрана трюма вовсе не являлась чистой формальностью ради успокоения. Засев в укрытии у входа, она могла блокировать весь коридор. В условиях сравнительно небольшого корабля это совсем не мало. Пусть бегать у Светланы в теперешнем состоянии не получится, а ходить очень медленно, стрелять она вполне могла.
Правда, позже выяснилось, что предосторожности оказались напрасными. Живых дзыниров на борту нашлось всего трое. Причем один из них сразу же попытался преградить нам дорогу и был убит. Он бы еще с дубиной выскочил! Без брони и скафандра, с одним ручным бластером вроде пистолета. Его импульсы вообще не могли причинить вреда даже уже изрядно потрепанным боевым бронекостюмам, что были на нас. Знали бы, что не подоспеет серьезное подкрепление, вообще бы стрелять не стали, а взяли в плен.
После тщательного обыска обнаружили только пилота и пассажира. А также небывалую для военного корабля роскошь.
– Это точно не малый крейсер, а чья-то яхта, – подумал я вслух.
– Теперь почти наша! – откликнулся Андрей.
– Тебе про шкуру неубитого медведя напомнить?
– Откуда в космосе медведи?! – изобразил удивление он. – Не Сибирь, однако.
Чтобы понять, что яхта не просто дорогая игрушка, много времени не понадобилось. С защитой и вооружением на ней тоже было все в порядке. Тут она если и уступала малому крейсеру, то совсем незначительно.
Хозяином явно являлся обнаруженный нами пассажир. И становилось понятным, что весь побег устроен для спасения именно его персоны. Ни он сам, ни пилот сопротивления не оказывали. У них вообще оружия при себе не оказалось.
Никто из нас дзынирским (кроме матерного) на приемлемом уровне не владел. В плен взять хватит, а вот нормально допросить – уже нет. Да и не предполагалось такого, если честно. Космическая война, а не окопная, в конце концов. А почему так избирательно сработал гипнообучатель, никто не знал. Другие вон оба языка в полном объеме получили. Но то другие, образованные, которые в большинстве своем и раньше двумя или более языками, как родными, владели. Мы же люди темные, в смысле, простые, академиев не заканчивали.
Однако от нас лингвистических способностей и не понадобилось. Пленный сам прилично говорил на ашжурском и не считал нужным ничего скрывать. Оказался их принцем или что-то вроде того. И адмиралом по совместительству. В общем, редкую птицу нам удалось поймать. Вот только он имел по этому поводу совершенно противоположное мнение. Не по поводу птицы (этого мы ему не сообщили), а относительно того, кто кого поймал.
– Яхта повреждена, – начал рассказывать он.
– Еще бы, – тут же перебил его высочество Андрей. – Старт на полном форсаже прямо из ангаров даром не пройдет.
– Но прыгнуть мы в любом случае смогли достаточно далеко, и первыми в эту точку, без всякого сомнения, придут корабли моего флота, – продолжил принц.
Слышал, что у дзыниров аристократия отличается яркими расцветками кожи. Этот полностью подтверждал информацию. На открытых взгляду участках чешуйки составляли сложные узоры из желтого, зеленого и оранжевого. Вот при виде его высочества прозвище змеелюди становилось похожим на правду.
– Однако лично вам ничего не грозит, – продолжил принц. – Вы смелые воины и будете с почестями отправлены домой.
Интересно получилось. Мы его в плен захватили, а он нас отпускает, причем с почестями. Даже какими-то дзынирскими медалями всех наградил. Хотя если первыми подоспеют они, то все так и будет.
Глава 7
Новые традиции
Гинтири. Пилот-истребитель
Когда одни из врат ангара на дзынирском линкоре неожиданно взорвались и оттуда выскочил небольшой корабль, чуть ли не из ангара ушедший в прыжок, его опознали как адмиральскую яхту. Даже сама по себе заманчивая цель, а уж упущенная прямо из-под носа – удар по репутации.
Поэтому, пока линкоры готовились к маневру и прыжку, в погоню послали два десятка дежурных истребителей. Нет, сами мы прыгать не умеем, но для этого существует специальный буксир-носитель. Как раз рассчитанный на пристыковку двадцатки истребителей. Только он мог догнать скоростную яхту. Медлительному на коротких расстояниях линкору такое не под силу.
Мы с напарницей как раз и оказались в одном из дежурных истребителей. Очень часто такие прыжки становились билетом в один конец. Носитель прыгает в нужную точку, сбрасывает истребители и уходит назад. Дальше как повезет. Или продержимся до прихода подкреплений, или нет. Уже перед самым прыжком пришла информация, что на яхту успела прорваться четверка десантников хомо.
Со второго раза выскочили почти в нужной точке. Сразу обнаружили дрейфующую яхту. С самого начала предполагалось, что при таком старте она сможет сделать один, максимум два прыжка. Так и оказалось. Иначе бы вообще не имело смысла преследовать настолько скоростной корабль.
Почти безоружный буксир ушел назад, а мы стали осторожно окружать нагнанную жертву. Пусть и со сгоревшими двигателями, но адмиральская яхта была вооружена ненамного хуже настоящего крейсера. Да в нашу задачу и не входило устраивать с ней сражений. Только задержать до прихода основных сил. Но почти сразу на связь вышел сержант-хомо Анатолий Шишкин.
– Я же говорил этому дзыну, что наши будут первыми! А он почему-то не верил, – с ходу заявил хомо, потом все же отрапортовал почти по уставу: – Корабль мы контролируем. Потерь нет. Двое пленных.
Затем, не думая, что слышат еще пилоты и стрелки остальных девятнадцати истребителей, обратился прямо ко мне:
– Гинтири, ты у нас вроде как принцесса? Так я специально для тебя дзынирского принца поймал.
Не будь ситуация столь серьезной, доигрался бы он с такими шуточками в эфире. Теперь стало понятно, почему противник так легко сдал не очень-то поврежденный линкор. Давали шанс своему принцу вырваться из плена. Попытайся яхта уйти в прорыв в конце боя, когда уже было очевидно, на чьей стороне победа, ее непременно бы сбили. Слишком много в тот момент орудий находилось в готовности сначала стрелять и только потом смотреть, во что попали. А так дождался, когда флот расслабится, и…
Окружить яхту мы так и не успели, из прыжка вышел средний вражеский крейсер.
– Не повезло! – сказала я напарнице. – Билет действительно получился в один конец.
– Почему?! – удивилась она. – Нет ничего хуже, чем когда солдат просто бросают…
– У нас не бросают. Никогда! – возмутилась я.
– Так в чем же дело? – удивилась Даля. – Если не бросят, то прорвемся.
– У двадцатки истребителей против такого корабля нет никаких шансов, – стала объяснять я. – Вообще никаких! Наша задача продержаться до прихода флота, но этого мы не сможем сделать. Бросить десант, что на яхте, тоже.
Хотя в обычных условиях крейсер и сам мало на что способен против такого противника, как мы. Просто не догонит, а на расстояние эффективного огня его никто к себе не подпустит. Дураков нет, как любят говорить по поводу и без повода хомо. Но во-первых, как раз на такой случай он нес три тройки собственных истребителей, обычно в соотношении один пилотируемый на два беспилотника. Во-вторых, если мы станем убегать, на этот раз он просто не погонится. Ситуация не в нашу пользу. Они тут для того, чтобы спасти принца, а не ввязываться в бой с верткими и быстрыми машинами.
Но и мы находились не в том положении, которое давало возможность отступать. Дзынир мог подлететь на достаточно близкое расстояние и начать нас расстреливать по одному, но почему-то решил сначала выпустить свои истребители. Неужели думал нас таким образом отогнать от яхты? Да мы, наоборот, еще ближе прижались! В общем-то, глупый поступок со стороны капитана. Двадцать против девяти, две трети из которых беспилотники, все шансы были исключительно на нашей стороне. И неважно, что потом все равно подойдет крейсер и добьет или прогонит оставшихся. Здесь и сейчас шансы все равно
