Коронка в пиках до валета

- Как из наших? – удивился Вадим.

– Он говорит, что русский, – сказал Броун.

Вадим догнал дикарей, которые уже скрылись в кустах, глянул в лицо одного из раненых…

– Чибисов! – воскликнул он вне себя от удивления.

Князь Чибисов (это был он!) на это восклицание не ответил, – он был без сознания. Голень правой ноги была перебита ниже колена и болталась на одних сухожилиях.

– Илья, – закричал Вадим, – ведь это Чибисов! Он без сознания! Истекает кровью!… Мистер Броун, надо ему помочь. Он умрет!

- Тем лучше для него, – сказал Броун. – Все равно его ждет смерть… и мучительная. Их всех подвергнут утонченным пыткам. Таков здесь обычай, закон страны!…

– Спасите его! – закричал Вадим. – Ну, ради нашей дружбы!

Броун засмеялся.

– Какая между нами дружба! – сказал он, – так, мимолетная симпатия! Но он сам виноват! Он более виноват, чем все эти волонтеры, – те защищают себя, свое имущество, а он, ваш товарищ, чего он сунулся? Зачем он стрелял в нас?… Он убил одного туземца. За это и получил бумерангом по ноге.

Вадим и Илья, однако, упросили Броуна вступиться за несчастного Чибисова, и после горячих споров дикари уступили.

Чибисов, бледный, без кровинки в лице, с закрытыми глазами, с слабым пульсом, лежал на шкуре кенгуру, а Илья и Вадим завязывали в лубки его перерезанную бумерангом голень.

- Надо его везти в Мельбурн, но как? – сказал Илья.

– До шоссе везите на лошади, – сказал Броун, – а там где-нибудь на ферме найдете тележку. До шоссе я вам дам провожатого, а лошадей отдадите в Мельбурне, в кабачке 'Три якоря'. Знаете? – обратился Броун к Вадиму.

Тот утвердительно кивнул головой.

– Да воды по дороге не пейте, – прибавил Броун, – все речки, все колодцы отравлены. С собой воды возьмите, – и, сухо простившись, Броун отвернулся от наших путников.

Князь Чибисов черной стеной встал между Броуном и его новыми друзьями.

С трудом посадив Чибисова верхом на лошадь и придерживая его с обеих сторон, двинулись в путь. Впереди шел вожатый.

Ободранные и растерзанные, пробрались наконец путешественники через колючие ветви кустарников до шоссейной дороги. И лица и руки у них были в крови.

Вожатый мрачно простился с ними, не говоря ни слова, махнул рукой в сторону Мельбурна и скрылся в кустах.

Тяжел был этот путь. Брели пешком еле-еле, стараясь не трясти раненого, поддерживая его с обеих сторон. Знойное солнце безжалостно пекло их головы. Вадим надел свою шляпу на голову Чибисова, сам же на свою набросил носовой платок – другого ничего не было Казалось, что мозги плавятся от солнечных лучей. В глазах было зелено. Томила нестерпимая жажда. Чибисов время от времени как будто приходил в себя, стонал и шептал: 'Пить… пить…' и потом опять терял сознание. Взятая с собой вода скоро была выпита. Отдыхали часто в тени придорожных деревьев и потом опять пускались в путь. Торопились…

Наконец добрались до фермы, которая уцелела от пожара. За высоким частоколом, окружавшим ферму, стояли лагерем главные силы волонтеров. Сидели за высокой стеной и притом все в самом дурном расположении духа. Еще бы, весь авангард был уничтожен, только двое-трое спаслись бегством и принесли печальную весть о поражении. Волонтеры приостановили движение вперед, послали за помощью в Мельбурн и в ожидании ее сидели хмурые, молчаливые…