Разговаривал с ним Скрипник.
— Летчик жив и невредим, — вскоре доложил мне начальник штаба. — Только, кажется, он не в себе: твердит, что на самолете нет никаких поломок.
Скрипник сообщил, где находится Кулачко, и мы с инженером вылетели туда на маленьком Як- 12.
Под нами массив леса с редкими полянами. Вот и железнодорожная станция. Неподалеку от нее, на узкой полоске пашни, вижу реактивный истребитель.
Делаю два круга. Выбрав прямой участок шоссе, сажусь в пятидесяти метрах от самолета. Инженер первым выскакивает из кабины и бежит к истребителю.
Сомнений нет — и летчик, и машина в полном порядке. У нее действительно помяты лишь подвесные бачки. Выходит, что она не упала, а спланировала, и прямо на рыхлую пашню. Удивительно редкий случай. На следующий день мы перевезли самолет на аэродром. После тщательного осмотра и небольшого ремонта его снова поставили в строй.
Поиски и находки
На вооружение бомбардировочных полков начали поступать новые реактивные самолеты, отличающиеся большой скоростью, огромной дальностью и небывалой доселе высотой полета. В связи с этим перед нами, истребителями, встала задача — выработать новую тактику действий.
Когда мы попросили у вышестоящего командования разрешение на отработку воздушного боя с реактивными бомбардировщиками, то получили отказ. Нам сказали, что такие полеты являются пока экспериментальными и ими занимаются в специальных испытательных центрах.
Но летчик есть летчик. На первом месте у пего желание летать. И не как-нибудь, а быстрее и выше всех, не только повторять пройденное, но и штурмовать новые барьеры. Молодежь рвалась вперед, потому что ей вообще свойственны неуемная энергия и задор. А нами, фронтовиками, двигало уже ясное понимание требований современной войны, стремление быть на уровне последних достижений авиационной науки и техники.
— Товарищ командир, бомберы-то до стратосферы добрались, да и скорость у них чуть поменьше, чем у нас, — сказал мне однажды Соколов.
— В ближайшие дни полечу договариваться с ними о совместных полетах, — ответил я. — Они тоже в них заинтересованы.
Мы не имели права повторять прежние ошибки. Перед минувшей войной наши истребители не только вражеских, но и своих бомбардировщиков по-настоящему не знали. Не раз они путали СБ с «юнкерсами». Пока разбирались и учились воевать, фашисты к Москве подошли…
Через несколько дней я сказал Соколову: — С командиром бомбардировочного соединения договорился. Он одобрил наше предложение. Осталось решить вопросы взаимодействия и определить порядок изучения тактико-технических данных самолетов.
— Значит, можно надеяться?
— Не надеяться, а начинать готовить летчиков к воздушному бою в стратосфере.
— За нами дело не станет.
— Надо серьезно готовиться, — предупредил я. — И прежде всего хорошенько изучить особенности перехвата скоростных целей на больших высотах.
А таких особенностей немало. В разреженном воздухе самолет ведет себя совершенно иначе. Там маневрировать значительно труднее. Да и организм летчика будет испытывать гораздо большие физиологические нагрузки. Значит, нужно систематическими тренировками заранее подготовить себя к высотным полетам.
В полках и штабе дивизии стали регулярно проводиться занятия. Главный упор делался на изучение тактики воздушного боя в стратосфере. Расчеты показали, что труднее всего будет осуществлять сближение с «противником» и определять момент открытия огня. Сложных вопросов встало перед нами немало. Однако мы твердо решили учебные воздушные бои в стратосфере проводить.
Захватив наши разработки и примерную программу обучения, я вылетел к бомбардировщикам. Аэродром у них оказался добротным, с большой бетонированной полосой и широкими рулежными дорожками. Бросался в глаза и образцовый порядок во всем.
Как только я сел, ко мне стали подходить летчики, интересуясь моей маленькой, но грозной машиной. С присущей бомбардировщикам неторопливостью они залезали в кабину, пытаясь представить себе полет на истребителе.
— Здесь, оказывается, все надо делать самому, — с удивлением говорил молодой летчик.
— Да, браток, тут второго пилота и воздушного стрелка нет, за все сам отвечай, — вторили ему товарищи.
— Вы что, не видели истребителя? — спросил я.
— Вот так близко — нет, — ответил молодой летчик. Весь день мы работали в штабе бомбардировщиков, согласовывая различные вопросы. А потом бомберы прилетели к нам для знакомства.
Когда летный состав и расчеты командных пунктов обеих сторон тщательно подготовились, мы приступили к осуществлению своих замыслов. Первые полеты на перехват должны были выполнить истребители, имеющие боевой опыт.
…Я сижу в кабине самолета в готовности номер один. Метрах в пятнадцати от меня — машина Соколова. На другом аэродроме ждут сигнала командир эскадрильи Носов и замечательный летчик Алтунин.
Сигнал. Запускаю двигатель. Пока турбина набирает обороты, подтягиваю лямки кислородной маски. На индикаторе в такт дыханию расходятся и сходятся два лепестка: значит, кислородная система исправна.
— Разрешите взлет? — запрашиваю старт.
— Взлет разрешаю, — слышится в ответ. Самолет, погромыхивая на металлической полосе, набирает скорость.
— После взлета курс триста пять градусов, набор максимальный, — передает штурман с командного пункта.
— Понял, — отвечаю ему и делаю разворот. Вертикальная скорость пятьдесят метров в секунду, двигатель тянет машину на высоту.
Вслед за мной взлетел Соколов. Он идет где-то сзади справа, километрах в пятидесяти от меня.
На высотомере стрелка отсчитывает все новые тысячи метров. Знакомое потряхивание самолета говорит о том, что тропопауза пройдена, началась стратосфера. Какой здесь прозрачный воздух и до чего же яркое солнце!
— На эшелоне, — достигнув заданной высоты, передаю на землю.
— Включить форсаж, приготовиться к развороту, — слышу команду. — Разворот на курс сто сорок.
— Понял…
Включение форсажа заметно увеличило тягу двигателя, ощущаю перегрузку. Докладываю:
— Выполнил.
— Смотрите, цель впереди, справа по курсу, — передает штурман. Огромная серебристая машина идет встречнопересекающимся курсом. Занимаю исходное положение для атаки и начинаю сближение.
— Цель вижу, атакую, — передаю на землю.
Стараюсь атаковать так, чтобы самому не оказаться под огнем бортового оружия «противника». Бомбардировщик в прицеле. Удерживая его на центральной марке, продолжаю сближаться. Самолет не так послушен, как на средних высотах. Хочу вывести его из атаки, но он помимо моей воли проваливается, уходя ниже бомбардировщика. Уравниваю высоту, но невидимая сила тупым толчком перевернула истребитель почти на спину и бросила вниз. Двигатель угрожающе заурчал, его ровный гул стал
