— Ну и что же он там такое заснял? — подходя, спросил Мешок.
— Смотрите, вот этот человек зачем-то поднимался по лесам к самому куполу. Если верить газетам, пожар начался именно там. Важный момент: человек, одет в строительную робу. Но, по словам Наташи, в тот день никакие ремонтные работы в храме не велись.
— М-да, любопытно.
— Андрей, лично я особо не обольщался бы, — заметил хорошо известный своим скептицизмом Вучетич. — Допустим, в тот день работы и не велись. Но почему вы не допускаете, что кто-то из работяг мог туда залезть по каким-то своим делам? Может, у него там заначка спрятана? Или еще что.
— «Или еще что», — в задумчивости повторил Мешок, достал мобильник и набрал номер. — Олежек, привет! Категорически тебя приветствую!.. Да… Слушай, это ваши ведут дело по субботнему пожару в церкви?… А кто конкретно?… Еще раз, как фамилия? Я понял, не Воронин, а Хворонин. Прикольная фамилия. Слушай, а экспертиза уже была?… И что?… Какая бумага, селитровая?… Понял, дальше можешь не объяснять. Инициация, соответственно, по мобильнику?… Да нет, пока ничего, просто надо кое-что проверить. Ты мне телефон этого вашего Хворонина, на всякий случай, продиктуй… — Андрей подхватил со стола карандаш. — Да, пишу… Всё, спасибо. Я тебе еще перезвоню. Бывай! — Мешок отключил трубу и с азартом посмотрел на Виталия с Ольгой. — Ну что, братцы мои, похоже, есть контакт!
— В смысле?
— Эксперты установили, что в районе купола была установлена закладка. Там нашли обгоревшие фонарик и мобилу.
— Оп-па! — присвистнул Вучетич. — Ты хочешь сказать, что на самом деле это я удачно зашел?
— Именно так.
— Чудеса! Хотя, в самом деле, на хрена изобретать велосипед? Все гениальное — просто и ясно.
— А вот я — не гений. Поэтому мне ничего не просто и не ясно, — рассердилась Ольга. — Объясните дуре, при чем здесь фонарик?
— Объясняю. В место, в котором должно произойти возгорание, закладывается обыкновенный фонарик с разбитой лампочкой. То бишь с оголенной спиралью накаливания. К фонарику присоединяется «одноразовая» левая мобила с левой же сим-картой. Потом всё это дело заворачивается в селитровую бумагу… Я, когда пацаном был, сам такую делал. Покупал в хозмаге селитру, пропитывал ее раствором газету и поджигал.
— А зачем?
— А просто так, — улыбнулся Виталий. — Горит очень красиво, искорками. Короче, все это дело оставляется в нужном месте и в нужный момент поджигается путем обыкновенного звонка с мобильника на мобильник. Дешево и сердито.
— И в самом деле, — согласилась Ольга. — Дешево.
— К слову, можно сделать и еще проще, — большой охотник до подобных штучек, Вучетич оседлал любимого конька. — На моей практике был случай, когда преступники инсценировали пожар как результат самовозгорания с помощью обыкновенных фосфорных спичек.
— О как? — удивился Мешок. — Ну-ка, ну-ка! Я про такой способ еще не слышал.
— Элементарно, Ватсон! Фосфорные спички опускают в воду. Фосфор при этом, как известно, оседает на дне. Далее получившимся водным раствором пропитывают легковоспламеняющиеся предметы, раскладывают их, к примеру, на крыше. И те, под воздействием солнечных лучей, через некоторое время загораются.
— Гениально!
— Не то слово. Вот только по нашему переменчивому климату с погодкой можно запросто промахнуться.
Глаза Прилепиной блеснули азартом. Словно пресловутым фосфором.
— Мужчины, а что, если нам прямо сейчас взять, да совершить вылазку в Парголово? — озвучила она не лишенную оригинальности идею. — А ну как повезет, и мы прямо там, возле церкви, на этого работягу наткнемся? Вероятность, конечно, невелика, но каких чудес не бывает? Вон, одно такое чудо буквально на глазах случилось.
— А что, Андрюх? Что-то в этом есть? — поддержал Ольгу Вучетич.
— Есть-то оно есть, — признал Мешок. — Вот только очень неохота во все эти церковные разборки влезать.
— Что, сказывается пионерско-атеистическое воспитание?
— В том числе. Я, в отличие от нашей Анечки, всего этого благолепства не понимаю и не принимаю. В этом смысле мне весьма импонирует высказывание голливудской мегазвезды Этнони Хопкинса.
— Это который играл в «Молчании ягнят»?
— Он самый. В одном интервью Хопкинс рассказывал, как однажды попросил священника-иезуита прочесть самую лучшую из всех известных тому коротких молитв.
— И что же?
— В ответ иезуит поведал ему молитву, в которой было всего три слова. А слова такие: «Хер с ним». — Народ в оперской дружно расхохотался. И Андрей, ощутив небывалый прилив благодушия и веселья, сдался и махнул рукой. — Ладно, уговорили, черти. Давайте прокатимся. Тем более что Сергеич как раз во дворе отстаивается.
— Тогда надо будет по дороге за Анютой заехать, — напомнила Ольга.
— А вот это уж дудки! Оставьте в покое кормящую мать. — Мешечко лукаво глянул на Прилепину. — Хватит с нее ночного похода на кладбище.
— А откуда вы?…
— Веник звонил. Жаловался на вас, Ольга Николаевна.
— Это за что же? — удивился Вучетич.
— А за то, что госпожа Прилепина втягивает его супругу в сатанинские оргии. У меня, говорит, одна ведьма в доме и без того есть — теща. И второй ему пока не требуется.
Ольга сделала вид, что услышанное ее не касается, и делано равнодушно промолчала.
— Ладно, хватит тут изображать саму невинность, поехали, — скомандовал Андрей. — Виталя, ты с нами!
— Да я вроде как дежурю сегодня.
— А мы попросим Наталью батьковну пару часиков вместо тебя на телефоне посидеть. Она ведь нам не откажет в такой малости, правда?
Недобро прищурившись, Северова посмотрела на Андрея и, растягивая слова, процедила с вызовом:
— Конечно, Андрей Иванович. Если вы еще не забыли, то персонально ВАМ я даже и не в такой малости никогда не отказывала.
Мешок смутился и нервно забарабанил пальцами по столу.
— Хм… Короче… Всё, жду вас внизу… Виталя, не забудь распечатки кадров. И сделай дополнительный экземпляр для Афанасьева…
«Горячая линия» с начальником ГУВД, до бела раскалившая редакционный телефон, потихонечку затухала. В данный момент Владислав Юрьевич, вольготно расположившись в кресле Обнорского, знакомился с кофейно-чайным ассортиментом, сервированным офис-менеджером Дашей. Сам Андрей Викторович курил в открытую форточку, ожидая окончания «рекламной паузы», взятой на период чайной церемонии. Сама идея проведения «горячей линии» его не слишком впечатлила, но для грамотного позиционирования «Явки с повинной» такой материал, безусловно, шел в зачет.
Третьим человеком в кабинете была журналистка Маша Цыганкова — ей доверили ответственную роль модератора. Сейчас модерирование заключалось в снятии с базы телефонной трубки, символизирующем занятую телефонную линию.
Дождавшись, когда начальник ГУВД, насытившись, отставит на поднос свою чашку, Андрей Викторович отщелкнул окурок в форточку и спросил:
