Гоблины. Пиррова победа

— Вот еще, — презрительно фыркнула Юля. — Даже не думай! Лично я без горячего не могу. Да и немного горячительного сейчас тоже не помешало бы.

Нежданова перебралась на кровать, взяла в руки «лентяйку» и принялась азартно листать каналы…

Мурманская обл.,

лесная дорога в районе

турбазы «Дзержинец»

17 сентября 2009 года,

четверг, 22:36 мск

С небольшого пригорка, густо заросшего куцыми елочками, милицейская база была видна как на ладони: вся, вплоть до самого отдаленного строения, коим, судя по внешнему виду, являлась столовая. Отсюда же просматривалась прореживающая лесок дорога, в большей степени смахивающая на заурядную просеку.

Вот на этом самом пригорочке и обосновались Зеча с Бугайцом. Последний, вооружившись заблаговременно захваченным из Питера полевым биноклем, уже успел изучить весь окрестный пейзаж, вплоть до распоследнего клюквенного кустика.

— …Чего-то долго не едут. Сколько мы тут уже торчим?

— Один час четырнадцать минут.

— Давно пора бы появиться. Здесь до города не больше десяти километров.

— Двенадцать.

— Однохренственно. По-любому это двадцать минут не самой быстрой езды, — проворчал Бугаец. — Слушай, а может, у местных ментов не одна такая база? Я к тому, что к ночи совсем похолодает. А мы, в натуре, сидим у Баренцева моря и ждем погоды.

— Здесь не море — здесь Кольский залив, — поправил приятеля Зеча.

— А какая на фиг разница?

— Ровно такая, как между Финским заливом и Балтикой… Ты шенгены себе и сыну выправил?

— Да. Во вторник получил.

— Не затягивайте с отъездом. Сделаем работу, вернемся в Питер, ты — пацана в охапку и к братьям-фашистам. Твою долю я сам переправлю.

Где-то совсем близко от них зашуршали-затрещали кусты, и через несколько секунд на пригорочек выкатилась лохматая псина с большим черным пятном на носу. Пес удивленно уставился на незнакомцев, приветливо помахал хвостом и склонил морду, словно бы ожидая ответного приветствия.

— О, Бобик! Ты чей?

— С базы пришел. Значит, легавый.

Обрадованный появлением хоть какого-то разнообразия, Бугаец принялся заигрывать с псиной, и та, с щенячьего возраста привыкшая доверять людям, охотно взялась подыграть. Зеча наблюдал за нашедшей друг друга парочкой с явным неудовольствием, но пока молчал. Молчал, вплоть до того момента, пока Бугай не полез в сумку за колбасой. С явным намерением закрепить знакомство.

— Не вздумай! А то потом не отвадишь. И вообще — гони его на хрен! А ну пошел! — злобно рявкнул на пса Зеча. — Пшел отсюда!

Вздрогнув, псина отбежала в сторону. Но не ушла совсем, а лишь вопросительно посмотрела на странных людей: подобного рода реакция ей была в диковинку.

— Человеческих слов мы, значит, не понимаем?

Зеча отыскал во мху небольшой камушек и прицельно метнул: жалобно взвизгнув, пес обиженно ретировался. Наверное, побежал на базу жаловаться.

— На хрена ты его камнем-то? — всерьез осерчал Бугай. — Нормальный такой пес, симпатичный. Опять же, тварь божья.

— Не люблю собак.

Зеча прикрыл глаза, и на него тотчас нахлынули видения прошлого. Это снова был он: все тот же, мучающий его много лет, кошмар…

…Проникающий из щелей лунный свет: лишь его рассеивающиеся дрожащие лучики дарят надежду и не позволяют считать темноту кромешной.

Запах нечистот и человеческих испражнений. Земляной утоптанный пол низенькой перекособоченной кошары, в самом центре которой врыт столб. Он поддерживает сгнившие доски крыши.

А еще в него вбита железная скоба, к которой крепится тяжелая, в человеческий палец толщиной четырехметровая цепь. Последнее ее звено крепко перехватывает правую лодыжку Зечи. В данный момент этой самой цепью он, искусанными до мяса руками, на последнем усилии пытается пережать горло отчаянно скулящей, сучащей в агонии лапами здоровенной псине.

Болевой шок настигает одновременно с последним вздохом зверя — сознание покидает Зечу, ступив на дорожки лунных лучиков, и он, почти с блаженством, погружается в небытие. Из которого, окончательно смирившись с неизбежностью смерти, более возвращаться не собирался…

Ну да не все в нашей жизни зависит от нас.

Два часа спустя, на рассвете, село будет отбито федералами, и живой труп командира взвода роты спецназа старшего лейтенанта Сергея Подольского, без вести пропавшего при выполнении особого разведзадания три недели назад, обнаружит «команда зачистки».

Еще через неделю, уже в госпитале в Ханкале, чудом выживший «спецназёр», уже в ту пору известный среди своих под кликухой Зенит-Чемпион, узнает подробности появления в его узилище «собаки Баскервилей». Узнает от особиста, посетившего его для снятия первичных показаний.

Он узнает, что хозяин-чеченец, которому раненный в ногу Зеча достался в качестве боевого трофея, оставив днем ранее узнику узелок с провиантом (сухари, вода и самогон), вскоре озаботится проблемой доставки провианта, так как следующим утром в аул забредет чужая банда и выставит охрану вокруг села, никого из него не выпуская. И с этого момента хозяин не сможет навестить своего «зашхеренного» от ненужных глаз раба. А тут еще, до кучи, и своя натасканная на «транзитные переноски» собака ни в какую не хотела возвращаться в кошару. И тогда хозяин попросил соседа, с которым был в доле от «русских рабов», одолжить его собаку, также неплохо знавшую дорогу до кошары. Тем паче что соседская псина и без того буквально рвалась с цепи.

Хозяин не догадывался, что собака соседа уже давно «прикормлена» наркотой. Поэтому, когда та принесла в кошару узелок и не получила ожидаемой «пайки» (бараньи кишки с гашишем), то в бешенстве набросилась на прикованного к столбу узника.

Стоит ли ее винить за это? Ведь ломка собаки-наркомана мало чем отличается от ломки ее наркозависимого друга-человека… [16]

…Зеча открыл глаза и недовольно потряс головой, словно бы пытаясь вытрясти из нее остатки неприятных воспоминаний:

— Такая вот «тварь божья» под Мескер-Юртом мне половину левой кисти и кусок задницы отгрызла, — глухо сказал он.

— Это когда мы с Куртом тебя из зиндана вытаскивали?

— Да.