Из современной голландской поэзии

                                                                  лучше их
умеем быть тем, что носим, так давно и хорошо,
что нам от нее больно, от этой наготы.

Поглядим еще на лежащее перед нами, раз за разом
они собирают сами себя напоказ нам, все эти ладные,
существенные кости, узнаваемые останки, все это
обглоданное хозяйство, неизменно

сводящееся к чему-то, чем нам хотелось бы быть:
                                                                       всегда
узнаваемому, как одно и то же лицо
при постоянной смене голов.

«Сегодня утром мне позвонила дама и осведомилась…»

Сегодня утром мне позвонила дама и осведомилась,
Ричард ли я. Такого еще никогда не случалось.

Многим хотелось видеть меня кем-то, иногда кем-то,
кем я была раньше, иногда кем-то, кем мне
                                                      полагалось быть
— прикинься испуганной, говори как монашенка,
                                                    попрыгай на месте,
хоть бы раз короткую юбку надела —
но Ричарда с меня еще не спрашивали.

(Между тем тишина шуршит в ухе с обеих сторон.)

Повременю с ответом — существует иная, полная
                                                           возможностей жизнь,
материал, из которого я сделана, с таким же успехом
мог бы выглядеть и называться иначе.
Да, это я — Ричард. Это вы, мама?
Сколько зим, сколько лет.

Сумею ли я, став Ричардом, быть Ричардом, вплоть
                                                                                до тела,
дыхания, тайн, манеры завязывать
шнурки по утрам? Любит ли он пастернак, к
                                                               примеру?

Повесит его мать трубку или окажется
такой настойчивой,
такой одинокой,
такой общительной,
что примет меня на веру?

Жив ли еще Ричард, или она каждый раз набирает
                                                                    новый номер
и спрашивает его в надежде, что кто-нибудь да
                                                                      скажет:
Ричард? Как же, есть такой. Наверху он.

Только бы ей не сообщили, что Ричард утонул, что
                                                                                    он
заблудился, попал в заложники, в аварию. Может, и
                                                                 была какая-то
вечеринка, встреча? Может, я не просто виделась,
но и целовалась, разговаривала с Ричардом,
что он там пил, вино? Нам было весело вместе?

Сейчас как раз тот момент, когда можно промолчать,
повесить трубку или похрустеть пакетиками — якобы
                                                                                 дом
завалило снегом, вот незадача, вас совсем не слышно.
Мне представляется женщина в темной комнате, в
                                                                   глазах вопрос.
А как же я? Где я ей в такую рань возьму Ричарда?

Уважаемая, я вынуждена признаться,
что я не Ричард, никогда им не была
и в лицо его не знала, хотя наши номера
мало отличаются друг от друга, между нашими
                                                                 судьбами
пролегла восьмерка, четверка, двойка.

С другими у меня бывают зазоры ничтожнее цифры,
но их матери меня не знают, не станут сюда звонить.