ситуация, летят Лукьянов и Пищалин. Только на двадцать минут, вам привыкать к самолетам не надо. Потом готовьтесь в бой, помогать первой эскадрилье…
Слева под крылом показался Ростов. В центре города, на северной окраине и на железнодорожном вокзале полыхали пожары. Небо от них было в дымке, и даже на высоте четырех километров в кабине чувствовалась гарь. Вокруг города уже вовсю шли бои и, судя по всему, он был обречен. Они шестеркой патрулировали небо над Ростовом, сменив группу из 88 истребительного полка.
Вылет с самого начала проходил довольно напряженно. Сперва, вскоре после взлета привязалась пара немцев-охотников. Они атаковали всего один раз, причем безрезультатно, идущих вверху группы пару Виктора и Игорем, но после атаки не ушли, а почти весь маршрут до Ростова висели в стороне, раздражая своим присутствием. Когда немцы наконец улетели, спокойнее не стало — в северном направлении в облаках мелькали чьи-то самолеты, но к городу не походили, держась на расстоянии.
Провисев над городом минут десять Жирнов повел группу немного севернее. В это же время, как по заказу, на фоне облаков впереди показались силуэты «Хейнкелей».
— Саблин, — донесся в наушниках голос командира группы, — снижайтесь. Атакуем вместе, в лоб!
Увидев, что на них спереди заходит шестерка советских истребителей, немцы занервничали, их строй заколебался. В небе засверкали огни трассирующих пуль и снарядов и один из «Хейнкелей» как бы споткнулся в воздухе, накренился и, оставляя в небе черную дымную спираль, понесся к земле. Бомбардировщики рассыпались, но от своей задачи все еще не отказались, прорываясь к цели звеньями и поодиночке.
После атаки Яки боевым разворотом вышли вверх и теперь словно коршуны над добычей, висели над разрозненной толпой Хейнкелей. Виктор впервые попал в такую ситуацию — это было словно в тире. Можно было почти безнаказанно, огонь стрелков не в счет, падать сверху и бить любой самолет, на выбор. Если бы еще оружие помощнее. Одной пушки против бомбардировщиков оказалось маловато. В лобовой атаке он попал в одного из Хейнкелей и отчетливо видел пару разрывов снарядов у того на крыле. Но враг полетел дальше…
Уже готовясь бросить машину в очередную атаку, Виктор привычно осмотрелся. Вроде всё нормально, сзади чисто, только Шишкин скалится, летя чуть в стороне словно привязанный. Четверка Жирнова, парами, уже начала падать вниз. Оттуда тянулись цепочки огоньков — стрелки бомбардировщиков нервничали и начали стрелять издалека. Все было нормально, но отчего так тревожно? Он снова и снова завертел головой, щуря глаза, и, наконец, увидел. Опасность оказалась совсем не там где ожидал. Он искал вражеские истребители сзади выше, а они нашлись спереди, на нашей стороне, на фоне солнца.
— Мессеры четверка, спереди выше. На солнце, — закричал он по радио, радуясь тому, что все-таки их увидел и может предупредить остальную группу. — Игорь, атакуем на встречных.
Они разошлись с немцами в лобовой, едва не столкнувшись плоскостями. Возможно, это была игра воображения, но ему показалось, что он даже успел разглядеть лицо вражеского летчика: безусое и совсем молодое, чуть ли не юношеское.
Мессер после схождения пошел вверх, и Виктор тоже потянул ручку на себя, чувствуя, как размазывает по бронеспинке перегрузка. Мессера закончили боевой разворот чуть повыше и теперь снова разгонялись, но в атаку не пошли, проходя чуть стороной. Их было всего двое, вторая пара провалилась куда-то вниз.
— Жирнов, — закричал Виктор, — к вам «худые» падают, пара.
Жирнов что-то буркнул, но что именно Виктор не разобрал, эфир утонул в разрядах помех. И сразу же ему стало не до связи, мессера снова проскочили рядом и опять потянули вверх и вбок, стараясь оказаться выше и сзади.
Они закружились с ними в этом своеобразном вальсе, сходясь и снова, с набором высоты расходясь в стороны. Но Виктор скоро понял, что они не успевают, немцы все равно оказались быстрее и скороподъемнее. С каждым таким схождением, они выигрывали пятьдесят-сто метров высоты, а ведь у них с Игорем новейшие, максимально облегченные истребители. Итогом такого танца стало то, что они забрались километров на шесть. На такой высоте уже начала ощущаться нехватка кислорода. Голова еще не кружилась, но Виктору было не комфортно. Немцы оказались метров на пятьсот выше и похоже собирались атаковать.
— Снижаемся, — сказал Саблин своему ведомому и истребители, синхронно перевернувшись через крыло, устремились вниз. Пара мессеров сразу помчалась следом, догоняя.
Положение было неважное. Слишком уж Виктор увлекся, тягаясь с немцами на вертикалях. Теперь предстояло расхлебывать результаты своих ошибок. Помочь было некому — основная группа воевала где-то внизу.
— Расходимся шире, еще шире, — частил Виктор по радио, забивая эфир всей группе, — не разгоняемся. Не забудь радиатор прикрыть. Газ прибери, вперед вырываешься. Еще шире. Затяжели винт. По команде выходи из пикирования и в вираж, на меня.
Мессершмитты, видя, что пара советских самолетов разделилась, решили атаковать одного — Шишкина.
— Игорь, они на тебя пошли. Теперь левее бери. Еще левее. Как близко подойдут, пробуй на вертикаль уйти. Только резко делай. Я сейчас попробую огнем отсечь.
Шишкин, разумеется, не ответил. Его Як сейчас был уже довольно далеко, и Виктор видел только темное пятно его Игорева шлемофона в кабине, но он был уверен, Шишкин смотрел назад, на догоняющих мессеров, вычисляя расстояния и скорости. Слушать ценные указания своего командира сейчас ему было некогда.
Виктор тоже чуть довернул, стараясь успеть вписаться в траекторию мессеров. Ведущий мессер уже вышел на дистанцию стрельбы, одновременно Як Игоря резко взмыл вверх, и сразу же завалился на бок, потянув в правый вираж. Ведущий, разогнанный в пикировании, не успел довернуть для атаки и проскочил, уйдя вверх. Ведомый, при атаке сильно приотстал, и теперь заводил носом выцеливая советский истребитель. Мессершмитт летел пересекающимся курсом к Виктору, и его как-то нужно было остановить.
Он опередил врага на пару секунд, взяв упреждение корпусов в шесть и начав стрелять метров с четырехсот. Это было далеко, это было совершенно неэффективно, но иного способа помочь Игорю не было. Белесые огоньки трассеров замелькали вокруг вражеского истребителя, проходя то сзади, то спереди, то ниже. Мессер тоже открыл было огонь, но в этот момент у него на фюзеляже что-то пыхнуло. Было очень далеко, и Виктор не был уверен, что ему не привиделось это попадание, однако вражеский истребитель сразу перестал стрелять, поспешив за своим ведущим.
Шишкин сразу приклеился к своему ведущему, заняв место справа и они продолжили снижаться, уходя от оставшейся вверху пары мессеров. Видимо Виктор все-таки попал и попал неплохо, потому противники вместо того чтобы атаковать висели наверху ничего не предпринимая. Это оказалось весьма на руку.
Внизу дела были похуже. Бомбардировщики были уже далеко, на недосягаемом для атаки расстоянии. Чуть в стороне, коптя форсируемыми моторами, удирала другая пара мессеров. Видимо появление над головой пары советских истребителей стало для них неприятным сюрпризом. Советские истребители были тут-же, но их было почему-то трое. Правда, четвертый нашелся быстро, Виктор увидел характерный силуэт Яка на фоне пшеничного поля. Видимо один из наших истребителей все-таки был подбит и сумел сесть на вынужденную посадку.
Дальше уже было проще. Немецкие истребители шныряли поблизости, но в бой не вступали, выжидая удобного момента. Провисев положенное время, советские самолеты взяли курс на свой аэродром.
Солнце пыхало жаром, прилипало к открытой коже, нагревая все и вся. Степь превратилась в гигантскую сковородку, на которой ползали, глотая пыль, изнуренные жарой люди. Ветра не было, и зной заполнил все вокруг. Летчики апатично развалились в тени деревьев, пытаясь хоть как-то отдохнуть, но даже здесь донимала жара. Было тихо, только где-то далеко кричала дурная кукушка, да похрапывал во сне Шишкин. Остальные летчики молчали: утренние вылеты, бои под Ростовом, сбитого Хейнкеля и подбитый Як Константинова обсудили уже давно и говорить никому не хотелось. Летчики развалились в жидкой тени деревьев и хлебали из фляг воду.
От этой теплой, пахнущей тиной, местной воды, Виктору хотелось уже блевать. Он пил ее безмерно, но вода эта совершенно не утоляла жажду, моментально выступая потом на гимнастерке. Но кроме этой воды
