и носа.
— Мы потому и приехали. — Я выдвигаю ящик и достаю ручную лупу.
Бентон уже стоит рядом с хирургической маской на лице, в халате и перчатках.
— У него какое-то повреждение, — говорю я ему и, наклонившись, рассматриваю через лупу ранку величиной с небольшую петельку. — Определенно не входное пулевое отверстие. Колотая рана, нанесенная очень узким лезвием, чем-то вроде обвалочного ножа, но с двумя режущими кромками. Что-то похожее на стилет.
— И удар стилетом в спину свалил бы его на месте? — Бентон скептически смотрит на меня поверх маски.
— Нет. На месте его свалил бы разве что удар в основание черепа, который перерезал бы спинной мозг. — Я думаю о Марке Бишопе и гвоздях, вколоченных в его голову.
— Может, ему что-то впрыснули, — снова предлагает свое объяснение Марино. Он полностью облачился в защитный костюм, включая маску и шапочку, словно опасается переносимых по воздуху патогенов или смертоносных спор, например сибирской язвы. — Какую-то анестезию. В смысле, смертельную инъекцию. Такую, что наверняка человека с ног свалит.
— Во-первых, при анестезии тиопентал натрия вводится в вену, как и панкуроний бромида или хлорид калия. — Я натягиваю перчатки. — В спину такие инъекции не делают. Это же относится к мивакуриуму и сукцинилхолину. Если хочешь убить кого-то быстро и наверняка с помощью нервно- мышечного блокатора, вводи его в вену.
— Но и при введении в мышцу они же все равно убивают, так? — Марино открывает шкаф и достает фотоаппарат, потом, порывшись в ящике, находит шестидюймовую пластмассовую линейку. — Когда при исполнении смертного приговора игла не попадает в вену, заключенный все же умирает.
— Медленно и мучительно. По всем имеющимся свидетельствам, смерть этого человека медленной не была, а рана нанесена вовсе не иглой.
— Не хочу сказать, что в тюрьме промахиваются умышленно, но такое случается. Может, кто и нарочно это делает. Известно же, что кое-кто специально охлаждает коктейль, чтобы злодей, так сказать, почувствовал холодную руку смерти. — Рассказывая обо всех этих ужасах, Марино поглядывает на Анну, убежденную противницу смертной казни. Флиртуя, он норовит побольнее задеть ее при каждом удобном случае.
— Отвратительно, — говорит Анна.
— Ну да. Только они ведь тоже не сильно переживали за тех, кого убивали, так? И про то, как те страдали, не больно-то задумывались. Как аукнется, так и откликнется. Эй, кто спрятал аппликатор?
— Я спрятала. Всю ночь лежала и думала, как бы с тобой посчитаться.
— Ого! А за что ж?
— За то, что ты — это ты.
Марино заглядывает в другой ящик и находит там аппликатор.
— А парень-то выглядит куда моложе, чем санитар описывал. Кроме меня, кто-нибудь это заметил? Тебе не кажется, что ему меньше двадцати? — Он обращается к Анне. — Совсем еще мальчишка.
Она согласно кивает.
— Нынешние студенты, по-моему, все такие. Как дети.
— Мы не знаем, был ли он студентом, — напоминаю я.
Марино отрывает ярлычок с отпечатанной датой и номером дела и наклеивает на пластмассовую линейку.
— Пройду сам по району, порасспрашиваю потихоньку, может, кто и узнает. Если он жил там, а судя по видео, так оно и есть, кто-нибудь должен вспомнить если не его самого, то борзую. Сок. Ну что за кличка для собаки. А?
— Может, это не полное ее имя, — говорит Анна. — Беговым собакам в питомнике дают довольно сложные клички. Что-нибудь вроде Сок Штопаный Носок или Сок Сладенький Кусок.
— Я ей постоянно говорю, чтобы смотрела «Свою игру», — ворчит Марино.
— Возможно, его стоит поискать по регистрациям, — предлагаю я. — Что-нибудь с Соком. Только надо иметь в виду, что с микрочипом нам пока не повезло.
— Как и с собакой.
— Проверим его отпечатки и ДНК. Прямо сейчас, да? — Бентон пристально, словно разговаривает с ним, смотрит на тело.
— Отпечатки я снял еще утром. Прогнал через систему пропавших без вести и неопознанных лиц. Увы, ничего. Результаты по ДНК будут завтра. Пробью по CODIS[24]. — Марино ставит линейку под подбородок мертвеца. — Что-то не то с этим псом. Кто-то же должен был его забрать. Думаю, надо дать объявление о пропавшей собаке и оставить номер, чтобы люди могли звонить.
— Только не наш телефон, — предупреждаю я. — От репортеров нам сейчас надо держаться подальше.
— Верно, — кивает Бентон. — Не надо, чтобы плохие парни знали, что нам вообще-то известно о собаке. И уж тем более что мы ее ищем.
— Плохие парни? — беспокойно спрашивает Анна.
— Что еще? — Я по привычке прохожу вокруг стола, внимательно осматривая тело с головы до ног. Люси называет это «рекогносцировкой».
Марино щелкает фотоаппаратом.
— Сегодня утром, перед тем как возвращать клиента в холодильник, я проверил его руки и собрал личные вещи.
— Насчет личных вещей впервые слышу. У него же вроде бы ничего и не было.
— Было кольцо с печаткой. Часы «касио» в стальном корпусе. Пара ключей на брелоке. Так, что еще? Да, бумажная двадцатка. Деревянный коробок, стэшбокс[25], пустой, но я все-таки взял мазок на наркотики. Этот стэшбокс и на видео есть. Мелькает у него в руке уже в Нортон’с- Вудс.
— Где была коробка? — спрашиваю я.
— В кармане.
— Итак, он достал стэшбокс из кармана в парке и потом положил его обратно. — Я вспоминаю, что действительно видела на айпаде коробку в руке в черной перчатке.
— Думаю, надо искать либо что-то курительное, либо нюхательное. Лично я ставлю на травку, — продолжает Марино и, повернувшись ко мне, добавляет: — Не знаю, заметила ли ты, но у него на столе, рядом с пепельницей, лежала стеклянная трубка.
— Посмотрим, что покажет токсикологическая экспертиза. Проведем экспресс-тесты на алкоголь и наркотики. Что там, работы много?
— Скажу Джо, чтобы поставил в начало очереди. — Анна имеет в виду главного токсиколога, которого я привезла с собой, бесстыдно переманив из криминалистической лаборатории управления полиции Нью- Йорка. — Вы — босс. Только попросите. — Она перехватывает мой взгляд. — С возвращением.
— Что за печатка и какая цепочка? — спрашивает Бентон.
— Печатка с гербом — раскрытая книга с тремя коронами. — У Марино преимущество над Бентоном; ЦСЭ — его территория, и ему доставляет удовольствие чувствовать свое превосходство. — Никаких надписей, никаких высказываний на латыни, ничего такого. Может, герб Гарварда или МТИ, не знаю.
— Только не тот, что ты описал. — Бентон поворачивается к компьютеру. — Я могу им воспользоваться?
— Брелок обычный, стальные колечки на кожаной петельке, такие пристегивают к ремню, — продолжает Марино. — Бумажника не было, сотового тоже, что довольно странно. Теперь ведь без телефона никто и не выходит.
— Он собирался погулять с собакой и послушать музыку. Может быть, рассчитывал отлучиться из дома ненадолго и разговаривать по телефону не хотел, — говорит Бентон, вводя в строку поиска ключевые слова.
Я поворачиваю тело на правый бок и смотрю на Мариино:
