— И так все ясно, — махнул водитель.
— Кстати, номерок ее нужен? Нет? Ну, бывай.
Попрощавшись, я прыгнул в свою малышку. Дел сегодня было еще тьма, а до гонок остались считанные часы. Оставив на парковке, на память, облачко едкого дыма, я вклинился в общий поток, и порулил к Ашоту.
Мысль о более спокойных тонах на бортах моей милашке не давала мне покоя. На динамических характеристиках это точно не скажется, но, по крайней мере, будет меньше выделяться из толпы. Лучший для этой цели цвет — 'снежная королева'. Учитывая, что в городе восемь из десяти автомобилей именно такого серебристого оттенка, то, пожалуй, лучше камуфляжной окраски и не придумать. Это как в войсках. Там вся техника одного уставного цвета — камуфлированного, имеющего, однако, различные оттенки. От ярко-красного, для ведения боевых действий в преисподней, до белого, для маскировки в снегах Антарктики.
Казалось бы, что может быть проще, чем облить краской несколько квадратных метров металла и пластика? Нет же! Я могу практически идеально расточить посадочные места под клапана, высверлить дополнительные маслопропускные отверстия на поршнях, настроить подвеску и еще много чего, но такое бесхитростное дело как окраска постичь мне никак не удается! Кажется, все делаю по технологии: шпаклюю, грунтую, затираю, даже краску к распылителю подвожу через бензиновый фильтр тонкой очистки… Один черт, получаются неровности, с первого взгляда незаметные, но весь лоск автомобиля сразу пропадает. Покраска очень многое значит. Потому это единственное дело, которое я доверю кому-то кроме себя. Ко всей остальной машине — от кончика переднего бампера до кончика заднего, никогда не дотронется ни одна чужая отвертка, но, что касается покраски — спасибо, увольте-с.
Но и покраску я доверю далеко не каждому. Только Ашоту, вернее — сотрудникам его автосервиса, к которому я сейчас и ехал.
На бетонной площадке перед мастерской, как обычно, яблоку было упасть негде. Из всего разнообразия автотранспортных средств резко выделялся блестящий хромом ГАЗ М20, принадлежащий Ашоту. Эта 'Победа' отходила уже более полувека, но у такого хозяина она проходит и сто лет, не потеряв первозданной красоты.
Сам любитель раритетов сидел в старом остове от 'Икаруса' с закрытыми листами железа окнами, служившим ему офисом. Там же полулежал на кушетке, ковыряясь отверткой в карбюраторе, Денис — моторист от бога. Один из тех людей, что могут двигатель через выхлопную трубу с завязанными глазами разобрать. А потом снова собрать, и самый дохлый, самый загнанный мотор в руках этого мастера вновь заворчит, заговорит, и начнет работать, как швейцарские часы.
— Эй! — обрадовался армянин, завидев меня. — Здаров, да? Слюшай, сломал что?
— Типа того, — кивнул я. — Звоню тебе весь день, звоню…
— Эй, — махнул Ашот. — Я мобила дома забил.
— Кофе будешь? — предложил Денис.
— Не откажусь, — я постелил заранее припасенную газету на грязный табурет и уселся сверху.
Моторист на глаз рассыпал кофе из банки по трем кружкам, добавил сахара, и, мелодично позвякивая, начал размешивать напиток отверткой. Мне кофе сразу расхотелось. Нет, у самого дома валяется куча деталей, но расплывшаяся по поверхности масляная пленка особого доверия не вызывала. Денис, закончив размешивать, поставил одну кружку перед Ашотом, вторую вручил мне, а третьей вооружился сам.
— Вай, какой кофе! — заключил армянин, шумно отхлебнув из кружки.
Я не спешил с дегустацией. Провести, в лучшем случае, денек в месте не столь отдаленном мне никак не улыбалось. Моторист тщательно вытер отвертку чистой марлей и вернулся к карбюратору.
— Ашот, — произнес я, внимательно изучая кружку. — Мне бы машину покрасить.
— Какой машина? Твой машина? Хароший машина, зачем его красить?
— Ашот, надо, и все. В 'снежку'. Сделаем?
— Сэгодня — нэт, — хозяин сервиса поскребя седые волосы на своей груди. — Только завтра.
— И отлично, — улыбнулся я. — Завтра, в первой половине дня — устроит?
— Канешна, — кивнул он. — Сэгодня машин высохнэт, завтра твой загоним. Ты кофе пей.
Набравшись смелости, я сделал огромный глоток. Неплохо. Во всяком случае, гораздо лучше, чем того следовало ожидать. А вкус бензина придает особый колорит.
— Опаньки! — воскликнул Денис, выуживая из своей кружки экономайзер. — А я его обыскался!
— Ладно, — я поспешно отставил свою пайку. — Спасибо за кофе, за конфеты, за чай, за котлеты, но мне пора.
Я уже надеялся только на одно — что ничего более серьезного, чем день с газетой в руках, со мной не произойдет. У этих-то ребят желудки уже привыкшие, небось, тосол вместо воды пьют, я же до такого совершенства, до такой стадии слияния человеческого организма с деталями от авто пока не дошел. Все еще впереди.
До ночных соревнований оставалось уже не так много времени, так что я поспешил домой. Упущенный обед подсказывал, что в жизни есть и другие ценности, помимо мотора, и я, чего уж греха таить, надеялся, что Татьяне все же взбрело в голову сделать что-нибудь общественно полезное. На совсем худой конец стратегические запасы замороженных пельменей еще не иссякли.
Мечты, мечты. Зайдя в квартиру, я понял, что гостья и не подходила к плите. Более того — она решила окончательно разгромить и растоптать мой образ жизни, устоявший перед теми девушками, у которых на подобное вмешательство было гораздо больше прав. Она перевернула все каталоги, все автомобильные журналы. Если раньше они лежали почти ровными стопочками на полу, перед телевизором, тщательно рассортированные по маркам и моделям, то теперь вся литература образовала высоченную башню, спроектированную сумасшедшим архитектором — не иначе. Чуть погодя я понял, зачем она это сделала — по фотографиям девушка пыталась определить принадлежность деталей, разбросанных в еще большем беспорядке. Не думал, что это вообще возможно, но это так. Дураку Богу молиться — лучше застрелиться.
— Танечка, — позвал я. — Танюшка.
— Я в ванной, — последовал ответ.
Взвесив в руке цепь ГРМ, я положил ее на место. К черту — голыми руками задушу. Или утоплю. Я потянул на себя дверь ванной. Заперто.
— Танюш, дверь открой, — попросил я.
— Я не одета, — кокетливо проинформировала меня девушка.
Да!? Не одета!? Какое откровение! Если честно, я думал, что ванную обычно как раз без одежды и принимают. Во всяком случае — прогрессивная часть человечества.
— Так, Татьяна, открой, — требовательно произнес я.
— А волшебное слово?
— Быстро!
— Ну и стой тогда там, — обиделась гостья.
Японцы называют это 'потерять лицо'. Зато какое облегчение! Какое облегчение дать волю эмоциям. Я в бешенстве рванул дверь. Задвижка, жалобно звякнув, уступила грубой силе и повисла на одном винте. Таня испуганно вскрикнула, и попыталась рассредоточить пену ровным слоем, что не очень и получалось. У пены, в отличие от глупой девчонки, не было сомнений в том, кто здесь хозяин. Она сгрудилась у краев, налипнув на фарфоровые стенки ванной, и упорно не желала двигаться.
Поняв тщетность своих усилий, девушка предприняла другую тактику: она гордо задрала подбородок, выставила грудь, положила руки на края ванной и выставила из-под воды левую коленку. Как это ни странно, ничего нового со вчерашнего утра у нее не появилось. Желание провести воспитательную беседу сразу исчезло. Что взять с женщины? Волос длинен — ум короток, это доказано теорией и проверено на практике.
— Что, Саша? — поинтересовалась Таня.
— Да ну тебя, — отмахнулся я.
В этот момент раздалось пиликанье дверного звонка. Девушка моментально побледнела. Да, нервишки — ни к черту.
