собирать в букет веточки.
— Не трогай, — завопила Татьяна, — на них писали всякие сифилитики!
Я вздрогнула, схватила Кьяру за руку, и мы вошли в диспансер. Ну не знаю. Поликлиника как поликлиника. С гардеробом, бахилами, очередями. Никто никого не боится касаться, в масках никто не ходит. Кьяра попросилась в туалет. Но Татьяна сказала: «Нельзя». Потому что туда ходят «всякие сифилитики».
— Точно, — буркнула я под нос, — как кросс пробегут, так и сюда, в туалет.
Докторша оказалась очень милой. Маленькая, худая и стильно одетая — в серые брюки и голубую блузку. Даже халат на ней был необычный, как из фильма про врачей.
Я всегда пасую перед такими женщинами, мне они кажутся просто верхом совершенства, потому что в них есть то, чего нет во мне: маленький рост, стиль в одежде, уверенность в себе.
Как и Барсук, она была спокойная и деловая. Быстро осмотрела ногу. И сказала, что это не онкология. Однозначно.
— Правда? — сказала я, чуть дыша. — А… нам, может, сдать анализы? Крови?
— Сдайте, — пожала плечами докторша, — но это пятно явно другого происхождения. У неё в кишечнике дисбактериоз. Надо сдать анализы именно на дисбактериоз. И инфекция, конечно. Ну и аллергия.
— Мы, кстати, сдали тест, — вспомнила я.
Татьяна протянула доктору бумажку.
— Отлично, — улыбнулась докторша, — вот по ней и питайтесь. И принесите мне результаты анализа. Назначу лечение.
— А что мы сдаём на дисбактериоз? — важно спросила Татьяна.
— Какашки! — ответила докторша так быстро, что мы с медсестрой хихикнули над растерянным видом Татьяны.
— Их надо… собирать? — спросила она с ужасом.
— Ну конечно, мамочка. Собрать, отнести и принести мне результат. Можете заодно и кровь на онкомаркеры сдать. Но я уверена, что это не онкология.
— А на сколько процентов? — спросила я.
— На сто, — ответила докторша и подмигнула мне.
— Вы знаете, — сказала я, сглотнув, — я вас люблю.
Докторша и медсестра засмеялись, а Кьяра встала на кушетке, подтянула колготки, взяла моё лицо в тёплые руки, повернула его к себе и серьёзно сказала:
— А я юбью Лису. Оцень-оцень.
Чтобы закончить эту историю, скажу: у Кьяры правда оказался дисбактериоз. И инфекция на коже.
Мы с Татьяной лечили Кьяру вместе. Кормили по списку Ящерицы, мазали кремами, которые прописал дерматолог. Конечно, часто спорили, выясняли, кто из нас прав, а кто нет, но всё-таки, когда делаешь с человеком общее дело, это сближает. Я научилась понимать её, а она — меня. Поэтому Татьяна позвонила мне первой, чтобы сказать:
— Лиза! Ни пятнышка! Мы победили инфекцию!
— Ура! — обрадовалась я и засела писать письмо о нашей победе папе.
Часть 19
Фокс
— Хоцю цистить зюбы, — повторила Кьяра, — давай цистить зюбы?
— Ну, солнышко, — устало ответила я, — мы их уже пять раз чистили. Посмотри пока книжку, я сейчас вернусь.
Я усадила её в кресло у окна и сунула в руки книжку с пищалками, звенелками и прочими наворотами. Федерико подарил.
У Татьяны был победоносный вид, когда она притащила эту книжку. Я не поняла почему — книжка и книжка, но у Татьяны было такое выражение лица, словно он ей кольцо обручальное подарил. Мне кажется, он вряд ли подарит, но я удержалась от скептического взгляда. Пусть радуется подарку.
— Бип! — сказала Кьяра, нажимая на какой-то автомобильчик в книге.
Мы были у меня дома, ждали Андрюху. Он обещал забрать Кьяру. Я пока решила вынести мусор. Мама его не трогала уже несколько дней. Она вообще перестала вести хозяйство. Еду мы ели полуфабрикат-ную, гладить одежду перестали. За коммунальные услуги я ходила платить, мама просто оставляла деньги на подзеркальнике.
Наверное, я бы мучилась от этого, не будь у меня Кьяры. А с ней я чувствовала себя взрослой, наравне с мамой. И не было так обидно, когда мама оставляла мне грязную посуду или ругала за то, что я не отследила и у нас кончился стиральный порошок.
В общем, я выгребла два полных мусорных пакета, завязала каждый узлом и потащила к мусоропроводу. Внизу у лестницы стоял Фокс и курил.
— Привет, — сказала я, — подвинься, пожалуйста. Он мне молча кивнул и шагнул в сторону.
— Слушай, отойди чуть дальше, — вдруг осмелела я, — не пройду, у меня два пакета.
Сама не знаю, что на меня нашло. Как будто решила доказать, что я не немая. Фокс хмуро покосился на пакеты и шагнул к стене.
— Спасибо…
Меня потрясло, что Фокс послушался. На секунду застыла со своими пакетами, задумавшись. Ему это, видно, не понравилось. Он выдохнул дым в сторону и недовольно спросил:
— Чего ты там застряла?
— Прости, — сказала я.
Но стыдно не было! Напротив. Я была жутко довольна собой. Дома показала язык своему отражению в зеркале. И тут же прикусила его до крови. Кьяры не было в комнате!
«Я чищу зубы»
— Детка, — пробормотала я, — ты…
— Я тут! — послышалось из ванной.
— Уф! Я уже испугалась, — пробормотала я, хватаясь за ручку, — мне показалось…
Я оборвала себя на полуслове. Дверь в ванную была заперта. Я подёргала снова.
— Чего? — сердито спросила из-за двери Кьяра. — Я цисю зюбы!
— Кьяра! Кьярочка, пожалуйста, открой Лизе дверку, — я старалась говорить спокойно.
Удавалось мне это с трудом.
Эта дверь запирается по-дурацки. Круглая ручка, из неё торчит ключик. Повернул чуть вправо — запер. Повернул чуть влево — открыл. Но надо ловить то положение, при котором получается открыть. Задача не для слабых детских пальчиков.
Даже папа иногда запирал себя в ванной и у него не получалось открыть с первого раза.
«Дура! Дура! Идиотка», — ругала я себя, стоя на коленях посреди прихожей, с надеждой прислушиваясь к робким звукам — Кьяра честно пыталась «открыть Лисе двейку».
— Я не могу, — обиженно ответила она, — я буду зюбы цистить!
