туристического дела Сергей Болдырёв. Со временем альпинист Визбор «дорастёт» до второго спортивного разряда.
Здесь он впервые услышал альпинистские песни — в первую очередь «Баксанскую», появившуюся ещё в годы войны, когда на Кавказе шли бои: «Где снега тропинки заметают, / Где лавины грозные шумят, / Эту песнь сложил и распевает / Альпинистов боевой отряд…» Стихи были сочинены на мелодию популярной довоенной песни композитора Бориса Терентьева «Пусть дни проходят» («Мы с тобой не первый год встречаем…»). Песня взволновала юношу, и ей будут посвящены в последующие годы несколько журналистских публикаций Визбора. Он долго не знал имени автора стихов, но со временем выяснил, что авторов у песни трое — Андрей Грязнов, Любовь Коротаева и Николай Персиянинов. Напевать «Баксанскую» Визбор любил, и даже сохранилась запись песни в его исполнении.
Одно из самых ярких впечатлений от тех первых поездок в горы, как раз отразившееся в песне, — речка Теберда, что течёт (лучше сказать — бежит через валуны и водопады) по северному склону Большого Кавказа. Песня «Теберда», судя по дате в беловом автографе, сочинена 7 мая 1952 года. Видимо, она и стала первой песней Визбора. С неё началась его большая поэтическая судьба.
В припеве мотив её немного напоминает мотив популярной песни о военных моряках Евгения Жарковского «Прощайте, скалистые горы», но это и не удивительно: первые барды композиторами себя не считали и вообще не думали о своём творчестве как о творчестве серьёзном и профессиональном, чужими мелодиями пользовались нередко, да и не это здесь главное. Главное — мелодия очень точно соответствует задушевным, мелодично-раздумчиво звучащим стихам:
Здесь уже виден поэт «на вырост». Небрежно-снисходительное замечание о Визборе одного постперестроечного журналиста «версификатор он так себе» можно оспорить сразу. Песня интересна, во- первых, сквозным мотивом «серебристости», усиленным интересной в поэтическом и грамматическом отношении тавтологией «серебрей серебра»; во-вторых, «военной» метафоричностью, при которой как будто не очень свежее сравнение горы (Белалакая) с крепостным бастионом выигрышно оправдано неожиданным образом «бурунная рать» (ведь горы, напомним, — ещё и военная тема); а в-третьих — соотнесением горного пейзажа и интимных чувств лирического героя («…Я б одну не довёл бы домой»).
Уже когда сочинил песню, поймал себя на мысли, что последние два куплета напоминают строки Есенина из стихотворения «Шаганэ ты моя, Шаганэ!..»: «Как бы ни был красив Шираз, / Он не лучше рязанских раздолий. / Потому что я с севера, что ли»; «Там, на севере, девушка тоже, / На тебя она страшно похожа, / Может, думает обо мне…» В стихах Визбора Теберда — всё равно что Персия в есенинском цикле («Персидские мотивы»); во всяком случае, и та и другая противопоставлены «русским полям», краю, где живёт «северная» — то есть русская, занимающая сердце лирического героя — девушка. Есенин переиздаётся редко, за ним всё ещё тянется приписанная ему властями дурная слава «кулацкого поэта». Его нет в школьной программе. Насчёт вузовской пока неясно: надо дорасти до старших курсов, советская литература изучается там. А ребята всё равно его читают и знают. Выходит, неплохо знают, если в стихах возникают переклички с творчеством поэта «золотой бревёнчатой избы». В есенинской лирике привлекала непривычная для сталинской эпохи откровенность чувств. Интересно, что среди визборовских фонограмм сохранились записи и нескольких песен на стихи поэта («Клён ты мой опавший…» Григория Пономаренко, «В том краю, где жёлтая крапива…» неизвестного автора и др.).
Где бывали другие, «равнинные», походы? Поблизости — в Подмосковье, подальше — в Псковской области, совсем далеко — в Карелии. В Карелию попали уже за полтора года до окончания института, зимой 1954-го. Главным впечатлением была северная природа: сосны, скалы и озёра придают этому таёжному краю особый облик, романтичный и таинственный. Влюбившийся в Карелию (хотя поход был тяжёлым) двадцатилетний Визбор чувствовал, что она останется с ним навсегда. Под влиянием этого лыжного похода Визбор сочинил — на готовую мелодию с текстом-«рыбой» Светы Богдасаровой (она походами не слишком увлекалась и в Карелию с ребятами не ездила) — свой «Карельский вальс»:
Последнее четверостишие — припев, который ребятам особенно запомнился, и добрая половина литфака долго мурлыкала эти строчки про себя. И не только про себя: «Карельский вальс» станет одной из «визитных карточек» «поющего педагогического». Песня эта вроде бы и непритязательна, как непритязателен весь тогдашний студенческий репертуар, — так чем же объяснялся её успех? Пожалуй, всё той же конкретностью. Во-первых, подмечена характерная примета карельского пейзажа — озёра, которыми в самом деле славится эта земля. Лет десять спустя Визбор услышит по радио, как ленинградская певица
