согнулся и начал движение к выходу. Он хорошо помнил, что где-то там, впереди, на уровне груди должна быть уже покрашенная труба. Поэтому он продвигался не спеша и с предельной осторожностью, надеясь нащупать трубу рукой.
И вдруг… Вдруг Шурик уперся лбом во что-то холодное. У него внутри все просто потеплело от ужаса. Да, он промахнулся рукой, и сейчас упирался в свежеокрашенную трубу лбом. Шурик отпрянул назад, выдрав из челки несколько намертво прилипших к краске волос. Он наклонился еще ниже и выполз из подвала попросту на четвереньках. На ощупь он поднимался по лестнице, пока темнота не начала редеть, и почти бегом кинулся наверх.
Выбежав на улицу, Шурик побежал в казарменный медпункт, к доктору.
Петренко сидел за столом, сочиняя очередное ностальгическое письмо на родину. Увидев Шурика, он убрал лист в стол, и пристально на него уставился.
- Шо ты с собой зробив?
- Саня, Христа ради, дай зеркало, я сам еще не видел, шо я с собой зробив, - приплясывая и тряся руками, проговорил Шурик.[Image: Шурик с челкой.jpg (17610 bytes)] - Ну, на, - Петренко достал из стола небольшое зеркало и протянул его Шурику. Нагнув голову Шурик уставился в зеркало. Он увидел зеленый лоб и такие же зеленые волосы на челке.
- Зачем ты покрасил лоб и волосы в защитный цвет? - поинтересовался Петренко.
- Я?! Зачем я покрасил?! Для красоты, Саня, для чего же еще! - взвыл Шурик.
- Ты лучше скажи, чем можно эту гадость стереть!
- Ну, не знаю… - задумчиво протянул доктор, - может быть, спиртом?
Спирт отчаянно щипал кожу на лбу. Шурик терпеливо морщился, а доктор приговаривал:
- Какая хорошая краска… Надо же, не оттирается спиртом… Слушай, где ты такую хорошую краску достал?
- На складе…
- Надо будет и мне такую попросить. Сейф покрасить пора. А то весь облупился…
- Я всем сердцем тебе сочувствую, Саня…
- Да ладно ты, не ершись. Вот, со лба уже почти все оттерли… Но надо же, спиртом, и то не оттирается! Это значит - какая-то очень хорошая краска.
Глаза безбожно щипало, и Шурик держал их закрытыми.
- Вот, все! - радостно заключил Петренко, - со лба все оттерли.
Представляешь, чуть не до дыры протер!
- А волосы?
- А волосы… - Петренко начал ожесточенно оттирать краску с волос и надолго замолчал.
- Так что же волосы? - нарушил молчание Шурик.
- Волосы не оттираются.
- Как не оттираются?! - Шурик раскрыл глаза и тут же снова зажмурил их с новой силой. - Саня! Смой у меня хотя бы с лица этот спирт! Глаза же выест у меня напрочь!
- А не бодай головой крашенные предметы. Ну ладно, иди сам сюда, умойся.
Второй раз за день Шурик вновь побрел на ощупь, но на сей раз сразу нашел умывальник и умылся. Уставившись еще раз в зеркало, он уныло оглядел свой, натертый до красна, лоб и ниспадающие на него зеленые пряди.
- Что же теперь делать?
- Отрезать, - подсказал доктор. - Ножницами раз, и все.
Шурик оглянулся через плечо на доктора:
- Знаешь, Саня, у тебя замашки хирурга, а ведь по диплому ты терапевт.
- Как знаешь, - пожал плечами доктор, - ходи с зелеными кудрями. Может оно так и красивее, я не знаю…
- Спасибо на добром слове, - буркнул Шурик, нахлобучивая пилотку, - ладно, я пошел.
Он вышел из медпункта и натолкнулся на старшину.
Папа сразу же начал принюхиваться. Он подошел вплотную к Шурику и втянул воздух носом, поводя им из стороны в сторону. Запах спирта он определил безошибочно.
- Покрасил? - спросил он, ожидая, когда Шурик начнет говорить, чтобы понюхать его выдох.
- Покрасил, - ответил Шурик, соображая, что имеет в виду старшина - волосы или трубы. Старшина разочарованно отступил на полшага и спросил:
- Чего это от тебя спиртом несет? Умываешься ты им, что ли?
- Краску с лица оттирал. Вляпался в подвале, когда свет погасили.
Камский закивал, и вдруг увидел выбившуюся из-под пилотки зеленую прядку челки.
- А ну, сними пилотку.
Шурик нехотя стащил пилотку. Папины глаза округлись.
- Панки? Панки в части? Не потерплю. Или отмыть до обеда, или я сам тебе челку отрежу, понял?
Камский потряс огромным кулаком перед носом у Шурика, развернулся и пошел.
- Понял. - Шурик посмотрел вслед уходящему Папе и повернул назад в медпункт.
Петренко сидел за столом, и писал все то же письмо на родину. Увидев Шурика, он опять спрятал письмо в стол.
- Ну, чего еще?
- Саня, - завопил Шурик, - ну неужели у тебя нет ничего сильнее этого спирта? Папа сказал, что острижет мне челку, если до обеда не решу проблемы с этой зеленью.
Доктор задумался.
- Слушай, у меня есть гидроперит. Хочешь, попробуем.
Гидроперит неожиданно смыл всю краску, но челка из зеленой превратилась вдруг в соломенную.
- Во, по последней моде - заключил доктор, - сам брюнет, челка светлая.
Класс.
- Боюсь, Папа этого не оценит, - буркнул Шурик.
Перед построением на обед Шурик спрятал свою новую челку под пилотку. Маленькая его хитрость удалась, но при входе в столовую пилотку все равно пришлось снять. Соседи по столу еще не успели даже понять, что за перемена произошла в облике Шурика, а ему на плечо уже легла тяжелая рука Папы. Папа Камский наклонился к Шурику, и негромко сказал ему на ухо:
- Ты что же это, сволочь, издеваешься надо мной, что ли? Что это за проститутские выходки? Я в Хабаровске на этих разноцветных проституток смотреть не могу без тошноты, а ты решил меня еще и на работе достать? Значит так, подходишь ко мне через час, и волосы у тебя на голове - одного цвета, понял?
- Ага.
Через час Шурик вошел в каптерку к старшине и снял пилотку. Старшина зажмурился. Солнышко играло и переливалось в обесцвеченных гидроперитом волосах Шурика. Став блондином, Шурик неузнаваемо изменился, причем, по мнению видевших его сослуживцев, изменился в лучшую сторону. Однако старшина в число поклонников блондинов не входил. Он только обессилено махнул рукой.
- А, делай что хочешь. Разрешаю тебе все это сбрить. Под бритву.
Обриваться под бритву в части было запрещено тем же старшиной. Лысая голова - это не по Уставу. За сто дней до приказа деды традиционно брили головы, но старшина это дело запретил. Самые отчаянные ослушались, и были наказаны. Старшина лично намазал им на лысинах кресты зеленкой, и подправлял их каждые два дня, пока волосы не отрасли. Шурик с недоверием переспросил:
- Так что, действительно можно побриться под бритву? Всему? И без крестов?
- Иди брейся, разрешаю, панк проклятый.
Через час Шурик вновь зашел в кабинет доктора. Доктор, увидев лысый череп Шурика, был настолько потрясен, что даже не стал убирать со стола очередное ностальгическое послание очередным родственникам на родину.
- Что с тобой стало?
- Волосы выпали после твоего гидроперита, - нагло заявил Шурик. - Опали, как осенняя листва. Ну ладно, Сань, у тебя вазелин есть?
- Есть, - доктор достал из стола баночку вазелина. - А зачем тебе?
- Сейчас увидишь, - Шурик подхватил на указательный палец немного вазелина, растер его в ладонях и быстро помазал гладко выбритый череп. Его голова заблестела. Увидав это, и Петренко, и сам Шурик не смогли удержаться от смеха.
- Ну, я и урод, - удовлетворенно отметил Шурик. - Слава богу, что меня хоть никто не видит здесь, в тайге.
- Тебе Папа нарисует на лысине крест.
- Вон пусть прапорщику Лукше нарисует. Тот облысел без его разрешения, а мне Папа разрешил.
- Разрешил? Сам Папа?
- Ну не мама же.
В субботу, будучи в бане, Шурик снова подбрил голову и снова помазал ее вазелином. Через неделю он снова повторил эту операцию, потом еще и еще раз.
Через месяц старшина, уже привыкнув к басурманскому виду Шурика, без злобы спросил его:
- Что же это, волосы у тебя больше не растут?
- Не растут, - кивнул блестящей головой Шурик. - Вытравили, очевидно, гидроперитом. Химия, товарищ старшина, с ней шутки плохи.
- Да уж, химия, - старшина отошел с презрительной миной и вновь повернулся.
- Тут не химия сильна, а твой дружок - наш доктор. Скажи ему еще 'спасибо', за то, что скальп у тебя на месте остался. А ты мне говоришь - 'химия'…
